Это три
свойства, содержащие в себе все, благодаря чему бог становится предметом
религии; соответственно им метафизические совершенства присовокупляются в
разуме сами собой.
(8) Ученость есть, собственно, лишь совокупность исторических наук.
Следовательно, ученым богословом можно назвать только учителя теологии
откровения. Но если бы захотели назвать учеными тех, кто овладел
основанными на разуме науками (математикой и философией), хотя это уже
противоречило бы смыслу слова (в соответствии с которым следует отнести к
учености только то, чему непременно нужно научиться и чего, стало быть,
нельзя самому придумать разумом), - то философ с его познанием бога как
положительной наукой представлял бы собой слишком жалкую фигуру, чтобы его
за это можно было называть ученым.
(9) Анаксагор (500-428 до н. э.) - древнегреческий философ, математик и
астроном. Пытался объяснить процесс возникновения всего существующего в
природе, допустив кроме первоначальной смеси вещественных частиц движущую
силу, которую он одновременно характеризует и как механическую причину
движения и обособления частиц, и как упорядочивающий "ум". - 241.
(10) Но и здесь мы не могли бы сослаться на потребность разума, если бы
перед нами не было проблематического, но неизбежного понятия разума, а
именно понятия безусловно необходимой сущности. Это понятие должно быть
определенным, и если сюда присоединяется стремление к расширению
[познания], то это есть объективное основание потребности спекулятивного
разума, а именно потребности точнее определить понятие необходимой
сущности, которая служит первоосновой для других, и тем самым распознать
ее. Без такой предшествующей необходимой проблемы нет потребностей, по
крайней мере потребностей чистого разума; остальные суть потребности
склонности.
(11) В "Deutsches Museum" за февраль 1787 г. помещена статья покойного
Виценмана, человека тонкого и светлого ума (о преждевременной смерти
которого мы весьма сожалеем), где он оспаривает право заключать от
потребности к объективной реальности ее предмета и объясняет свою мысль
примером с влюбленным, который, безумно увлекшись идеей красоты, что было
лишь плодом его воображения, хотел заключить, что такой объект
действительно где-то существует. Я считаю, что Виценман совершенно прав во
всех случаях, где потребность основывается на склонности, которая не может
постулировать существование своего объекта даже для тех, кто целиком в ее
власти, в еще меньшей мере содержит в себе требование, имеющее силу для
каждого, и поэтому она есть только субъективное основание желаний. Здесь же
она есть потребность разума, возникающая из объективного основания
определения воли, а именно из морального закона, который безусловно
обязателен для каждого разумного существа, следовательно, a priori дает
право на допущение соответствующих ему условий в природе и делает эти
условия неотделимыми от полного практического применения разума. Она
представляет собой долг осуществлять высшее благо, насколько это в наших
силах; поэтому высшее благо и должно быть возможным; стало быть, для
каждого разумного существа в мире неизбежно допускать то, что необходимо
для объективной возможности этого блага. Допущение это столь же необходимо,
как и моральный закон, по отношению к которому оно только и имеет значение.
Часть 2
КРИТИКИ ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
УЧЕНИЕ О МЕТОДЕ ЧИСТОГО ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА
Под учением о методе чистого практического разума не следует понимать
способ обращения (как в размышлении, так и в изложении) с чистыми
практическими основоположениями ради научного познания их, что, собственно,
лишь в теоретической области называется методом (ведь общедоступное
познание нуждается в приемах, а наука - в методе, т. е. в таком образе
действий по принципам разума, благодаря которому единственно и может
многообразное в познании стать системой). Скорее, под таким учением о
методе подразумевают тот способ, каким можно было бы содействовать
проникновению законов чистого практического разума в человеческую душу и
влиянию на ее максимы, т. е. каким образом можно бы объективно практический
разум сделать и субъективно практическим.
Ясно, что те же самые определяющие основания воли, единственно которые и
делают максимы собственно моральными и дают им нравственную ценность,
непосредственное представление о законах и объективно необходимое
соблюдение их как долг, должны быть представлены как истинные мотивы
поступков, так как иначе была бы осуществлена легальность поступков, но не
моральность убеждений. Однако не столь ясно, и с первого взгляда должно
даже казаться совершенно неправдоподобным, что указанное представление о
чистой добродетели может и субъективно иметь большую силу над человеческой
душой и служить гораздо более сильным побуждением к тому, чтобы
осуществлять эту легальность поступков и приводить к более основательным
решениям - предпочитать всем другим соображениям закон из одного лишь
уважения к нему, чем все соблазны, которые могут возникать из представлений
(Vorspiegelungen) об удовольствии и вообще о том, что можно считать
принадлежащим к счастью, или чем все, что угрожает страданиями и бедами.
Тем не менее это действительно так, и если человеческая природа не была бы
такой, той никакой способ представления о законе никогда не мог бы вызвать
моральность убеждения, к каким бы средствам ни вздумали обращаться ради
этой цели. Тогда все было бы сплошным лицемерием, закон стал бы ненавистным
или презренным, несмотря на то что его соблюдали бы ради личной выгоды.
Может быть, в наших поступках и была бы соблюдена буква закона
(легальность), но не было бы в наших убеждениях духа закона (моральности),
и так как при всех своих усилиях мы в своем суждении все же не могли бы
полностью освободиться от разума, то мы неизбежно должны были бы в
собственных глазах казаться недостойными и порочными, если бы даже пытались
перед внутренним судилищем вознаградить себя за эту обиду тем, что мы
наслаждались бы удовольствием, которое, как мы воображаем, связало бы
признанный нами естественный или божественный закон с механической
деятельностью полиции, которая считается только с тем, что совершают,
нисколько не интересуясь побудительными причинами совершаемого.
Нельзя, конечно, отрицать, что для того, чтобы направить на путь морально
доброго еще неразвитый или уже одичавший дух, нужны некоторые
подготовительные меры - приманивать его выгодой или пугать его лишениями.
Но как только эти механические меры (Maschinenwerk), эти помочи произведут
хоть некоторое действие, надо непременно вселить в душу чистое моральное
побуждение, которое дает ей неожиданную даже для нее силу не только потому,
что оно единственное побуждение, которое создает характер (практически
последовательный образ мышления по неизменным максимам), но и потому, что
оно учит людей ощущать свое собственное достоинство, дает душе силу
оторваться от всякой чувственной привязанности, желающей стать
господствующей, и в независимости своей умопостигаемой природы и душевном
величии, в чем оно и видит свое назначение, найти щедрое вознаграждение за
приносимую жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
свойства, содержащие в себе все, благодаря чему бог становится предметом
религии; соответственно им метафизические совершенства присовокупляются в
разуме сами собой.
(8) Ученость есть, собственно, лишь совокупность исторических наук.
Следовательно, ученым богословом можно назвать только учителя теологии
откровения. Но если бы захотели назвать учеными тех, кто овладел
основанными на разуме науками (математикой и философией), хотя это уже
противоречило бы смыслу слова (в соответствии с которым следует отнести к
учености только то, чему непременно нужно научиться и чего, стало быть,
нельзя самому придумать разумом), - то философ с его познанием бога как
положительной наукой представлял бы собой слишком жалкую фигуру, чтобы его
за это можно было называть ученым.
(9) Анаксагор (500-428 до н. э.) - древнегреческий философ, математик и
астроном. Пытался объяснить процесс возникновения всего существующего в
природе, допустив кроме первоначальной смеси вещественных частиц движущую
силу, которую он одновременно характеризует и как механическую причину
движения и обособления частиц, и как упорядочивающий "ум". - 241.
(10) Но и здесь мы не могли бы сослаться на потребность разума, если бы
перед нами не было проблематического, но неизбежного понятия разума, а
именно понятия безусловно необходимой сущности. Это понятие должно быть
определенным, и если сюда присоединяется стремление к расширению
[познания], то это есть объективное основание потребности спекулятивного
разума, а именно потребности точнее определить понятие необходимой
сущности, которая служит первоосновой для других, и тем самым распознать
ее. Без такой предшествующей необходимой проблемы нет потребностей, по
крайней мере потребностей чистого разума; остальные суть потребности
склонности.
(11) В "Deutsches Museum" за февраль 1787 г. помещена статья покойного
Виценмана, человека тонкого и светлого ума (о преждевременной смерти
которого мы весьма сожалеем), где он оспаривает право заключать от
потребности к объективной реальности ее предмета и объясняет свою мысль
примером с влюбленным, который, безумно увлекшись идеей красоты, что было
лишь плодом его воображения, хотел заключить, что такой объект
действительно где-то существует. Я считаю, что Виценман совершенно прав во
всех случаях, где потребность основывается на склонности, которая не может
постулировать существование своего объекта даже для тех, кто целиком в ее
власти, в еще меньшей мере содержит в себе требование, имеющее силу для
каждого, и поэтому она есть только субъективное основание желаний. Здесь же
она есть потребность разума, возникающая из объективного основания
определения воли, а именно из морального закона, который безусловно
обязателен для каждого разумного существа, следовательно, a priori дает
право на допущение соответствующих ему условий в природе и делает эти
условия неотделимыми от полного практического применения разума. Она
представляет собой долг осуществлять высшее благо, насколько это в наших
силах; поэтому высшее благо и должно быть возможным; стало быть, для
каждого разумного существа в мире неизбежно допускать то, что необходимо
для объективной возможности этого блага. Допущение это столь же необходимо,
как и моральный закон, по отношению к которому оно только и имеет значение.
Часть 2
КРИТИКИ ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
УЧЕНИЕ О МЕТОДЕ ЧИСТОГО ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА
Под учением о методе чистого практического разума не следует понимать
способ обращения (как в размышлении, так и в изложении) с чистыми
практическими основоположениями ради научного познания их, что, собственно,
лишь в теоретической области называется методом (ведь общедоступное
познание нуждается в приемах, а наука - в методе, т. е. в таком образе
действий по принципам разума, благодаря которому единственно и может
многообразное в познании стать системой). Скорее, под таким учением о
методе подразумевают тот способ, каким можно было бы содействовать
проникновению законов чистого практического разума в человеческую душу и
влиянию на ее максимы, т. е. каким образом можно бы объективно практический
разум сделать и субъективно практическим.
Ясно, что те же самые определяющие основания воли, единственно которые и
делают максимы собственно моральными и дают им нравственную ценность,
непосредственное представление о законах и объективно необходимое
соблюдение их как долг, должны быть представлены как истинные мотивы
поступков, так как иначе была бы осуществлена легальность поступков, но не
моральность убеждений. Однако не столь ясно, и с первого взгляда должно
даже казаться совершенно неправдоподобным, что указанное представление о
чистой добродетели может и субъективно иметь большую силу над человеческой
душой и служить гораздо более сильным побуждением к тому, чтобы
осуществлять эту легальность поступков и приводить к более основательным
решениям - предпочитать всем другим соображениям закон из одного лишь
уважения к нему, чем все соблазны, которые могут возникать из представлений
(Vorspiegelungen) об удовольствии и вообще о том, что можно считать
принадлежащим к счастью, или чем все, что угрожает страданиями и бедами.
Тем не менее это действительно так, и если человеческая природа не была бы
такой, той никакой способ представления о законе никогда не мог бы вызвать
моральность убеждения, к каким бы средствам ни вздумали обращаться ради
этой цели. Тогда все было бы сплошным лицемерием, закон стал бы ненавистным
или презренным, несмотря на то что его соблюдали бы ради личной выгоды.
Может быть, в наших поступках и была бы соблюдена буква закона
(легальность), но не было бы в наших убеждениях духа закона (моральности),
и так как при всех своих усилиях мы в своем суждении все же не могли бы
полностью освободиться от разума, то мы неизбежно должны были бы в
собственных глазах казаться недостойными и порочными, если бы даже пытались
перед внутренним судилищем вознаградить себя за эту обиду тем, что мы
наслаждались бы удовольствием, которое, как мы воображаем, связало бы
признанный нами естественный или божественный закон с механической
деятельностью полиции, которая считается только с тем, что совершают,
нисколько не интересуясь побудительными причинами совершаемого.
Нельзя, конечно, отрицать, что для того, чтобы направить на путь морально
доброго еще неразвитый или уже одичавший дух, нужны некоторые
подготовительные меры - приманивать его выгодой или пугать его лишениями.
Но как только эти механические меры (Maschinenwerk), эти помочи произведут
хоть некоторое действие, надо непременно вселить в душу чистое моральное
побуждение, которое дает ей неожиданную даже для нее силу не только потому,
что оно единственное побуждение, которое создает характер (практически
последовательный образ мышления по неизменным максимам), но и потому, что
оно учит людей ощущать свое собственное достоинство, дает душе силу
оторваться от всякой чувственной привязанности, желающей стать
господствующей, и в независимости своей умопостигаемой природы и душевном
величии, в чем оно и видит свое назначение, найти щедрое вознаграждение за
приносимую жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53