Поскольку же добродетель и счастье вместе составляют все обладание
высшим благом в одной личности, причем счастье распределяется в точной
соразмерности с нравственностью (как достоинством личности и ее
достойностью быть счастливой), составляют высшее благо возможного мира, то
это означает все благо в целом, в котором добродетель как условие всегда
есть верховное благо, так как она уже не имеет над собой никакого условия,
а счастье всегда есть нечто такое, что, хотя оно и приятно тому, кто им
обладает, само по себе не есть нечто доброе безусловно и во всех
отношениях, а всегда предполагает как свое условие моральное
законосообразное поведение.
Два определения, необходимо связанные в одном понятии, должны, быть
соединены как основание и следствие, причем так что это единство
рассматривается или как аналитическое (логическое соединение), или как
синтетическое (реальная связь) первое - по закону тождества, второе - по
закону причинности соединение добродетели с счастьем можно, следовательно,
или понимать так, что стремление быть добродетельным и разумные поиски
счастья будут не двумя различными, а совершенно тождественными действиями,
так как первое не нуждается ни в какойдругой максиме, кроме той, которую
следует полагать в основу второго, - или же это соединение таково, что
добродетель порождает счастье как нечто отличное от сознания ее, подобно
тому как причина производит действие.
Из всех древнегреческих школ, собственно говоря, только две следовали в
определении понятия о высшем благе одному и тому же методу в том смысле,
что не считали добродетель и счастье двумя различными элементами высшего
блага, стало быть, искали единство принципа по правилу тождества; но было и
расхождение между ними: они по-разному выбирали из этих двух основное
понятие. Эпикуреец говорил: добродетель - это сознание своей максимы,
ведущей к счастью; стоик говорил: счастье - это сознание своей добродетели.
Для первого благоразумие было то же, что нравственность; для второго,
который выбрал более высокое название для добродетели, только
нравственность была истинной мудростью.
Жаль, что проницательность этих мужей (вызывает восхищение и то, что они в
столь раннюю эпоху уже испробовали все возможные пути философских
изысканий) была применена так неудачно - для нахождения тождества в высшей
степени неоднородных понятий: понятия счастья и понятия добродетели. Но
диалектическому духу их времени соответствовало то, что и теперь иногда
смущает даже тонкие умы: они пытались устранять существенные и несоединимые
различия в принципах, превращая их в словесный спор, и таким образом с виду
получалось единство понятия, только под разными названиями; это обычно
бывает в тех случаях, где соединение неоднородных основ лежит или так
глубоко, или так высоко, или требует столь полного преобразования учений,
ранее принятых в философских системах, что становится страшно углубляться в
реальное различие и предпочитают рассматривать его как чисто формальное
несходство.
В своей попытке найти тождественность практических принципов добродетели и
счастья обе школы бесконечно расходились между собой в способе, каким они
хотели добиться этого тождества: первая полагала свой принцип в
эстетической плоскости, а другая - в логической; первая - в сознании
чувственной потребности, вторая - в независимости практического разума от
всех чувственных оснований определения. Понятие о добродетели, по учению
эпикурейцев, заключалось уже в максиме - содействовать своему счастью.
Чувство счастья, по учению стоиков, уже заключается в сознании своей
добродетели. Однако то, что содержится в другом понятии, хотя и
тождественно с частью содержащегося в первом, но не тождественно с целым;
кроме того, два целых могут отличаться друг от друга и специфически, хотя
бы они состояли из одного и того же вещества, а именно если части в том и
другом соединены в целое совершенно по-разному. Стоик утверждал, что
добродетель есть все высшее благо, а счастье только сознание обладания этой
добродетелью как принадлежащей к состоянию субъекта. Эпикуреец утверждал,
что счастье есть все высшее благо, а добродетель только форма максимы
поисков этого счастья, а именно [состоит ] в разумном применении средств
для него.
А из аналитики ясно, что максимы добродетели и максимы личного счастья в
отношении их высшего практического принципа совершенно неоднородны и не
только не согласны между собой, хотя и принадлежат к высшему благу, дабы
сделать его возможным, но в одном и том же субъекте они очень ограничивают
друг друга и наносят друг другу ущерб. Следовательно, вопрос, как
практически возможно высшее благо, несмотря на все прежние совместно
предпринятые попытки, все еще остается нерешенной задачей. Но то, что
делает его трудноразрешимой задачей, дано в аналитике, а именно что счастье
и нравственность - это два специфически совершенно различных элемента
высшего блага, и их соединение, следовательно, нельзя познать аналитически
(скажем, тот, кто так ищет своего счастья, будет в этом своем поведении
считать себя добродетельным благодаря одному лишь раскрытию своих понятий
или тот, кто следует добродетели, будет считать себя счастливым уже от
одного сознания такого поведения ipso facto); оно - синтез понятий. Но так
как это соединение познается как априорное, стало быть, практически
необходимое и, следовательно, не как выводимое из опыта и так как поэтому
возможность высшего блага основывается не на эмпирических принципах, то
дедукция этого понятия должна быть трансцендентальной. A priori (морально)
необходимо создавать высшее благо через свободу воли; следовательно, и
условие возможности его должно быть основано исключительно на принципах
априорного познания.
I
Антиномия практического разума
В высшем для нас практическом, т. е. осуществляемом нашей волей, благе
добродетель и счастье мыслятся соединенными между собой необходимо, так что
чистый практический разум не может признавать первую, если к благу не
принадлежит и второе. И это соединение (как и всякое вообще) бывает или
аналитическим, или синтетическим. А так как данное соединение не может быть
аналитическим, как это только что было показано, то его надо мыслить
синтетическим, и притом как сочетание причины с действием, так как оно
касается практического блага, т. е. того, что возможно благодаря поступкам.
Следовательно, или желание счастья должно быть побудительной причиной
максимы добродетели, или максима добродетели должна быть действующей
причиной счастья. Первое безусловно невозможно, так как (как это было
доказано в аналитике) максимы, которые полагают определяющее основание воли
в желании своего счастья, вовсе не моральные максимы и не могут служить
основой добродетели. Но и второе также невозможно, потому что всякое
практическое сочетание причин и действий в мире как результат определения
воли сообразуется не с моральными намерениями воли, а со знанием законов
природы и физической способностью пользоваться этими законами для своих
целей; следовательно , нельзя ожидать необходимого и достаточного для
высшего блага сочетания счастья с добродетелью в мире [даже] с помощью
самого пунктуального соблюдения моральных законов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
высшим благом в одной личности, причем счастье распределяется в точной
соразмерности с нравственностью (как достоинством личности и ее
достойностью быть счастливой), составляют высшее благо возможного мира, то
это означает все благо в целом, в котором добродетель как условие всегда
есть верховное благо, так как она уже не имеет над собой никакого условия,
а счастье всегда есть нечто такое, что, хотя оно и приятно тому, кто им
обладает, само по себе не есть нечто доброе безусловно и во всех
отношениях, а всегда предполагает как свое условие моральное
законосообразное поведение.
Два определения, необходимо связанные в одном понятии, должны, быть
соединены как основание и следствие, причем так что это единство
рассматривается или как аналитическое (логическое соединение), или как
синтетическое (реальная связь) первое - по закону тождества, второе - по
закону причинности соединение добродетели с счастьем можно, следовательно,
или понимать так, что стремление быть добродетельным и разумные поиски
счастья будут не двумя различными, а совершенно тождественными действиями,
так как первое не нуждается ни в какойдругой максиме, кроме той, которую
следует полагать в основу второго, - или же это соединение таково, что
добродетель порождает счастье как нечто отличное от сознания ее, подобно
тому как причина производит действие.
Из всех древнегреческих школ, собственно говоря, только две следовали в
определении понятия о высшем благе одному и тому же методу в том смысле,
что не считали добродетель и счастье двумя различными элементами высшего
блага, стало быть, искали единство принципа по правилу тождества; но было и
расхождение между ними: они по-разному выбирали из этих двух основное
понятие. Эпикуреец говорил: добродетель - это сознание своей максимы,
ведущей к счастью; стоик говорил: счастье - это сознание своей добродетели.
Для первого благоразумие было то же, что нравственность; для второго,
который выбрал более высокое название для добродетели, только
нравственность была истинной мудростью.
Жаль, что проницательность этих мужей (вызывает восхищение и то, что они в
столь раннюю эпоху уже испробовали все возможные пути философских
изысканий) была применена так неудачно - для нахождения тождества в высшей
степени неоднородных понятий: понятия счастья и понятия добродетели. Но
диалектическому духу их времени соответствовало то, что и теперь иногда
смущает даже тонкие умы: они пытались устранять существенные и несоединимые
различия в принципах, превращая их в словесный спор, и таким образом с виду
получалось единство понятия, только под разными названиями; это обычно
бывает в тех случаях, где соединение неоднородных основ лежит или так
глубоко, или так высоко, или требует столь полного преобразования учений,
ранее принятых в философских системах, что становится страшно углубляться в
реальное различие и предпочитают рассматривать его как чисто формальное
несходство.
В своей попытке найти тождественность практических принципов добродетели и
счастья обе школы бесконечно расходились между собой в способе, каким они
хотели добиться этого тождества: первая полагала свой принцип в
эстетической плоскости, а другая - в логической; первая - в сознании
чувственной потребности, вторая - в независимости практического разума от
всех чувственных оснований определения. Понятие о добродетели, по учению
эпикурейцев, заключалось уже в максиме - содействовать своему счастью.
Чувство счастья, по учению стоиков, уже заключается в сознании своей
добродетели. Однако то, что содержится в другом понятии, хотя и
тождественно с частью содержащегося в первом, но не тождественно с целым;
кроме того, два целых могут отличаться друг от друга и специфически, хотя
бы они состояли из одного и того же вещества, а именно если части в том и
другом соединены в целое совершенно по-разному. Стоик утверждал, что
добродетель есть все высшее благо, а счастье только сознание обладания этой
добродетелью как принадлежащей к состоянию субъекта. Эпикуреец утверждал,
что счастье есть все высшее благо, а добродетель только форма максимы
поисков этого счастья, а именно [состоит ] в разумном применении средств
для него.
А из аналитики ясно, что максимы добродетели и максимы личного счастья в
отношении их высшего практического принципа совершенно неоднородны и не
только не согласны между собой, хотя и принадлежат к высшему благу, дабы
сделать его возможным, но в одном и том же субъекте они очень ограничивают
друг друга и наносят друг другу ущерб. Следовательно, вопрос, как
практически возможно высшее благо, несмотря на все прежние совместно
предпринятые попытки, все еще остается нерешенной задачей. Но то, что
делает его трудноразрешимой задачей, дано в аналитике, а именно что счастье
и нравственность - это два специфически совершенно различных элемента
высшего блага, и их соединение, следовательно, нельзя познать аналитически
(скажем, тот, кто так ищет своего счастья, будет в этом своем поведении
считать себя добродетельным благодаря одному лишь раскрытию своих понятий
или тот, кто следует добродетели, будет считать себя счастливым уже от
одного сознания такого поведения ipso facto); оно - синтез понятий. Но так
как это соединение познается как априорное, стало быть, практически
необходимое и, следовательно, не как выводимое из опыта и так как поэтому
возможность высшего блага основывается не на эмпирических принципах, то
дедукция этого понятия должна быть трансцендентальной. A priori (морально)
необходимо создавать высшее благо через свободу воли; следовательно, и
условие возможности его должно быть основано исключительно на принципах
априорного познания.
I
Антиномия практического разума
В высшем для нас практическом, т. е. осуществляемом нашей волей, благе
добродетель и счастье мыслятся соединенными между собой необходимо, так что
чистый практический разум не может признавать первую, если к благу не
принадлежит и второе. И это соединение (как и всякое вообще) бывает или
аналитическим, или синтетическим. А так как данное соединение не может быть
аналитическим, как это только что было показано, то его надо мыслить
синтетическим, и притом как сочетание причины с действием, так как оно
касается практического блага, т. е. того, что возможно благодаря поступкам.
Следовательно, или желание счастья должно быть побудительной причиной
максимы добродетели, или максима добродетели должна быть действующей
причиной счастья. Первое безусловно невозможно, так как (как это было
доказано в аналитике) максимы, которые полагают определяющее основание воли
в желании своего счастья, вовсе не моральные максимы и не могут служить
основой добродетели. Но и второе также невозможно, потому что всякое
практическое сочетание причин и действий в мире как результат определения
воли сообразуется не с моральными намерениями воли, а со знанием законов
природы и физической способностью пользоваться этими законами для своих
целей; следовательно , нельзя ожидать необходимого и достаточного для
высшего блага сочетания счастья с добродетелью в мире [даже] с помощью
самого пунктуального соблюдения моральных законов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53