Таким образом,
пока природа людей оставалась бы такой же как теперь, поведение их
превратилось бы просто в механизм, где как в кукольном представлении, все
хорошо жестикулируют, но в фигурах нет жизни. Так как, однако, дело обстоит
у нас совершенно иначе и мы при всем напряжении нашего разума можем иметь
только очень смутные и сомнительные виды на будущее, а мироправитель
позволяет нам только догадываться о его существовании и его величии, но не
позволяет нам видеть его или ясно доказать это, моральный же закон в нас,
не обещая с несомненностью ничего и не угрожая ничем, требует от нас
бескорыстного уважения, хотя, впрочем, только тогда, когда это уважение
становится деятельным и преобладающим, позволяет нам в силу этого
заглянуть, и то мельком, в царство сверхчувственного, - то может иметь
место истинно нравственное убеждение, непосредственно относящееся к закону,
и разумное существо может стать достойным быть причастным к высшему благу,
соразмерному с моральной ценностью его личности, а не только с его
поступками. Следовательно, и здесь было бы верно то, чему нас в достаточной
мере учит исследование природы и человека, [а именно ] что неисповедимая
мудрость, благодаря которой мы существуем, столь же достойна уважения в
том, в чем она нам отказала, как и в том, что она нам дала.
(1) Каноника Эпикура - вводная (пропедевтическая) часть философии Эпикура,
содержащая его теорию познания и логику. В системе Эпикура каноника
предшествовала физике (учению о природе), на которой в свою очередь
строилась его этика.
(2) Божество у теософов - представления о божестве, развивающиеся в
теософии. Так называются учения о боге, которым многие мистики средних
веков и нового времени пытались придать форму философского и даже
наукообразного обоснования.
(3) Убеждение в неизменности своего образа мыслей в продвижении к доброму
кажется самим по себе невозможным для сотворенного существа. Ввиду этого
христианское вероучение ведет свое происхождение только из того самого
духа, который творит это освящение, т. е. это твердое намерение, а вместе с
ним сознание постоянности в моральном прогрессе. Но и тот, кто сознает, что
значительную часть своей жизни до самого ее конца он неуклонно стремился к
лучшему, и притом из истинно моральных побуждений, вправе, естественно,
иметь если не уверенность, то утешительную надежду, что и в существовании,
продолжающемся после этой жизни, он будет держаться этих принципов; и хотя
он здесь в своих собственных глазах никогда не оправдывается, он может
надеяться на это в будущем при ожидаемом приумножении его естественного
совершенства, а вместе с ним и приумножении его обязанностей; тем не менее
он в этом продвижении, которое касается, правда, бесконечно далекой цели,
но для бога считается достоянием, может иметь надежду на блаженное будущее;
ведь именно этим выражением пользуется разум, чтобы обозначить полное
благо, независимое от всех случайных причин мира; это благо так же, как и
святость, есть идея, которая может содержаться только в бесконечном
прогрессе и его целокупности и которой, стало быть, сотворенное существо
никогда полностью не достигает.
(4) Обычно считают, что христианское нравственное предписание по своей
чистоте не имеет никаких преимуществ перед моральным понятием стоиков;
однако различие между ними совершенно явное. Стоическая система считала
сознание душевной силы тем стержнем, вокруг которого должны были вращаться
все нравственные убеждения; и хотя ее приверженцы и говорили об
обязанностях, даже неплохо их определяли, но мотивы и истинное определяющее
основание воли они в возвышении мышления над низменными, лишь вследствие
душевной слабости господствующими мотивами чувств. Добродетель,
следовательно, была у них в известной степени героизмом мудреца,
возвышающегося над животной природой человека и находящего в этом
удовлетворение; хотя он указывает другим на обязанности, но себя он считает
выше их и не поддается искушению преступить нравственный закон. Однако
всего этого они не могли делать, если бы представляли себе этот закон в той
чистоте и строгости, как это делает заповедь Евангелия. Если под идеей я
понимаю такое совершенство, адекватно которому ничего не может быть дано в
опыте, то моральные идеи от этого не становятся чем-то запредельным, т. е.
тем, даже понятие о чем никогда нельзя определить достаточно точно или о
чем неизвестно, соответствует ли ему вообще какой-нибудь предмет или нет,
каковы идеи спекулятивного разума; как прообразы практического совершенства
моральные идеи служат необходимой путеводной нитью для нравственного
поведения и вместе с тем мерилом для сравнения. Если рассматривать
христианскую мораль с философской ее стороны, то, сопоставляя ее с идеями
греческих школ, окажется, что идеи киников , эпикурейцев, стоиков и
христиан - это естественная простота, благоразумие, мудрость и святость.
Что касается способа достижения этого, то греческие философы так расходятся
между собой, что киники думали, будто для этого достаточно обыденного
человеческого рассудка, другие же - [достаточно] лишь пути науки; те и
другие, следовательно, считали для этого достаточным применение одних лишь
естественных сил. Христианская мораль, так как она устанавливает свою
заповедь (как это и должно быть) чисто и строго, отнимает у человека
надежду быть полностью адекватным им, по крайней мере в этой жизни, но этим
же утешает его .если мы поступаем столь хорошо, сколь это в наш их сплел,
мы можем надеяться, что то, что не в наших силах, пригодится в другом
месте, хотя, быть может, мы и не будем знать, каким образом. Аристотель и
Платон расходятся между собой только в вопросе о происхождении наших
нравственных понятий.
(5) От всех теоретических основоположений. В первом прижизненном издании
напечатано "от всех теологических основоположений". Мы принимаем поправку
вместе с Прусским академическим изданием, Форлендером и Кассирером.
(6) Идеи, которые для чистого теоретического разума лежат за пределами
опыта ("трансцендентны"), не имеют объекта и суть лишь "регулятивные
принципы", т. е. только побуждают спекулятивный разум не допускать нового
объекта вне опыта, благодаря чистой практической способности становятся
конститутивными. Это значит, что в них открывается возможность сделать
высшее благо - необходимый предмет чистого практического разума -
действительным.
(7) Чтобы показать отличительную черту этого понятия, я замечу здесь еще
вот что: так как богу приписывают различные атрибуты, качество которых
присуще и сотворенному, - только там они возводятся до высшей степени, как,
например, могущество, ведение, присутствие, благость и т. д. под названиями
всемогущества, всеведения, вездесущия, всеблагости и т. д.,- то все же
имеются три свойства, которые исключительно и все же без прибавления
величины приписываются богу, и все они моральные свойства: он единый
святой, единый блаженный, единый мудрый, ибо эти понятия уже заключат в
себе неограниченность. Соответственно порядку их он святой законодатель (и
творец), благой правитель (и охранитель) и справедливый судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
пока природа людей оставалась бы такой же как теперь, поведение их
превратилось бы просто в механизм, где как в кукольном представлении, все
хорошо жестикулируют, но в фигурах нет жизни. Так как, однако, дело обстоит
у нас совершенно иначе и мы при всем напряжении нашего разума можем иметь
только очень смутные и сомнительные виды на будущее, а мироправитель
позволяет нам только догадываться о его существовании и его величии, но не
позволяет нам видеть его или ясно доказать это, моральный же закон в нас,
не обещая с несомненностью ничего и не угрожая ничем, требует от нас
бескорыстного уважения, хотя, впрочем, только тогда, когда это уважение
становится деятельным и преобладающим, позволяет нам в силу этого
заглянуть, и то мельком, в царство сверхчувственного, - то может иметь
место истинно нравственное убеждение, непосредственно относящееся к закону,
и разумное существо может стать достойным быть причастным к высшему благу,
соразмерному с моральной ценностью его личности, а не только с его
поступками. Следовательно, и здесь было бы верно то, чему нас в достаточной
мере учит исследование природы и человека, [а именно ] что неисповедимая
мудрость, благодаря которой мы существуем, столь же достойна уважения в
том, в чем она нам отказала, как и в том, что она нам дала.
(1) Каноника Эпикура - вводная (пропедевтическая) часть философии Эпикура,
содержащая его теорию познания и логику. В системе Эпикура каноника
предшествовала физике (учению о природе), на которой в свою очередь
строилась его этика.
(2) Божество у теософов - представления о божестве, развивающиеся в
теософии. Так называются учения о боге, которым многие мистики средних
веков и нового времени пытались придать форму философского и даже
наукообразного обоснования.
(3) Убеждение в неизменности своего образа мыслей в продвижении к доброму
кажется самим по себе невозможным для сотворенного существа. Ввиду этого
христианское вероучение ведет свое происхождение только из того самого
духа, который творит это освящение, т. е. это твердое намерение, а вместе с
ним сознание постоянности в моральном прогрессе. Но и тот, кто сознает, что
значительную часть своей жизни до самого ее конца он неуклонно стремился к
лучшему, и притом из истинно моральных побуждений, вправе, естественно,
иметь если не уверенность, то утешительную надежду, что и в существовании,
продолжающемся после этой жизни, он будет держаться этих принципов; и хотя
он здесь в своих собственных глазах никогда не оправдывается, он может
надеяться на это в будущем при ожидаемом приумножении его естественного
совершенства, а вместе с ним и приумножении его обязанностей; тем не менее
он в этом продвижении, которое касается, правда, бесконечно далекой цели,
но для бога считается достоянием, может иметь надежду на блаженное будущее;
ведь именно этим выражением пользуется разум, чтобы обозначить полное
благо, независимое от всех случайных причин мира; это благо так же, как и
святость, есть идея, которая может содержаться только в бесконечном
прогрессе и его целокупности и которой, стало быть, сотворенное существо
никогда полностью не достигает.
(4) Обычно считают, что христианское нравственное предписание по своей
чистоте не имеет никаких преимуществ перед моральным понятием стоиков;
однако различие между ними совершенно явное. Стоическая система считала
сознание душевной силы тем стержнем, вокруг которого должны были вращаться
все нравственные убеждения; и хотя ее приверженцы и говорили об
обязанностях, даже неплохо их определяли, но мотивы и истинное определяющее
основание воли они в возвышении мышления над низменными, лишь вследствие
душевной слабости господствующими мотивами чувств. Добродетель,
следовательно, была у них в известной степени героизмом мудреца,
возвышающегося над животной природой человека и находящего в этом
удовлетворение; хотя он указывает другим на обязанности, но себя он считает
выше их и не поддается искушению преступить нравственный закон. Однако
всего этого они не могли делать, если бы представляли себе этот закон в той
чистоте и строгости, как это делает заповедь Евангелия. Если под идеей я
понимаю такое совершенство, адекватно которому ничего не может быть дано в
опыте, то моральные идеи от этого не становятся чем-то запредельным, т. е.
тем, даже понятие о чем никогда нельзя определить достаточно точно или о
чем неизвестно, соответствует ли ему вообще какой-нибудь предмет или нет,
каковы идеи спекулятивного разума; как прообразы практического совершенства
моральные идеи служат необходимой путеводной нитью для нравственного
поведения и вместе с тем мерилом для сравнения. Если рассматривать
христианскую мораль с философской ее стороны, то, сопоставляя ее с идеями
греческих школ, окажется, что идеи киников , эпикурейцев, стоиков и
христиан - это естественная простота, благоразумие, мудрость и святость.
Что касается способа достижения этого, то греческие философы так расходятся
между собой, что киники думали, будто для этого достаточно обыденного
человеческого рассудка, другие же - [достаточно] лишь пути науки; те и
другие, следовательно, считали для этого достаточным применение одних лишь
естественных сил. Христианская мораль, так как она устанавливает свою
заповедь (как это и должно быть) чисто и строго, отнимает у человека
надежду быть полностью адекватным им, по крайней мере в этой жизни, но этим
же утешает его .если мы поступаем столь хорошо, сколь это в наш их сплел,
мы можем надеяться, что то, что не в наших силах, пригодится в другом
месте, хотя, быть может, мы и не будем знать, каким образом. Аристотель и
Платон расходятся между собой только в вопросе о происхождении наших
нравственных понятий.
(5) От всех теоретических основоположений. В первом прижизненном издании
напечатано "от всех теологических основоположений". Мы принимаем поправку
вместе с Прусским академическим изданием, Форлендером и Кассирером.
(6) Идеи, которые для чистого теоретического разума лежат за пределами
опыта ("трансцендентны"), не имеют объекта и суть лишь "регулятивные
принципы", т. е. только побуждают спекулятивный разум не допускать нового
объекта вне опыта, благодаря чистой практической способности становятся
конститутивными. Это значит, что в них открывается возможность сделать
высшее благо - необходимый предмет чистого практического разума -
действительным.
(7) Чтобы показать отличительную черту этого понятия, я замечу здесь еще
вот что: так как богу приписывают различные атрибуты, качество которых
присуще и сотворенному, - только там они возводятся до высшей степени, как,
например, могущество, ведение, присутствие, благость и т. д. под названиями
всемогущества, всеведения, вездесущия, всеблагости и т. д.,- то все же
имеются три свойства, которые исключительно и все же без прибавления
величины приписываются богу, и все они моральные свойства: он единый
святой, единый блаженный, единый мудрый, ибо эти понятия уже заключат в
себе неограниченность. Соответственно порядку их он святой законодатель (и
творец), благой правитель (и охранитель) и справедливый судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53