- иллюстрации и конкретизации этих
положений - надеемся проиллюстрировать еще и це-
лый ряд других положений, выдвинутых в предыду-
щих частях работы. Но прежде должна быть сдела-
на одна оговорка в связи с тем, что объектом наше-
го анализа является не реальный человек, а лите-
ратурный персонаж. Какую доказательность .имеют
данные такого анализа? Может ли он .в принципе
рассчитывать на выявление реальных психологиче-
ских закономерностей, например, в силу реализма
161
изображения? Можно ли надеяться, что .писатель, не
выходя за пределы. психологической достоверности в
изображении действий и переживаний, не искажает
нигде и психологических законов, т. е. что все опи-
санное им в принципе возможно и как психологиче-
ская реальность? Занимаемся ли мы, исследуя пси-
хологические закономерности поведения персонажей,
реконструкцией реальности или всего лишь реконст-
рукцией скрытой концепции художника, его мнения
об этой реальности? (Хотя так ли мало .это <всего
лишь>, особенно когда речь идет о Достоевском?)
А может быть, вообще пытаться изучать психологию
реальных людей посредством анализа продуктов по-
этического вымысла так же бессмысленно, как изу-
чать гидрологию моря по полотнам маринистов?
Все эти вопросы мы оставляем открытыми и на
свой страх и риск предпримем исследование .пере-
живания РаскольникОва так, :как буто мы имеем
дело с реальдым человеком, определенный отрезок
жизни которого добросовестно описан писателем.
Вполне понятно, что начать исследование необхо-
димо с уяснения истоков и путей возникновения пси-
хологической ситуации <невозможности>, создавшей
необходимость в этом переживании.
<Чувство разомкнутости и разъединенности с че-
ловечеством> .[64, с. 684], нараставшее в Раскольни-
кове задолго до преступления, - вот главный внут-
ренний корень его преступления и одновременно об-
щая жизненная проблема, стоявшая перед ним. На
первых страницах <Преступления и наказания> мы
застаем уже далеко зашедший процесс изоляции ге-
роя, разрыва всех связей общения, объединявших
его с другими людьми: Раскольников <бежал всяко-
го общества>, у него выработалась <привычка к мо-
нологам>, <с прежними товарищами своими теперь
он вообще не любил встречаться>. Хотя в нем из-
редка еще ощущается <какая-то жажда людей>, од-
нако, едва дело доходит до реального контакта,
Раскольников испытывает <неприятное и раздражи-
тельное чувство отвращения ко всякому чужому ли-
162
iy, касавшемуся или хотевшему только прикоснуть-
ся к его личности>.
1 . Конфликт между .тенденцией <быть вне> людей и
1ротивостоящей ей, хотя и очень ослабленной, тен-
1енцйей <быть с> ними вылился в компромиссную
Остановку <бцть над людьми>, которая как раз со-
1)тветствовала соотношению сил этих стремлений:
1едь хотя <над> - это отчасти и -<вместе с>, но все-
аки в значительно большей степени <вне>. Свое не-
Ьосредственное психологическое выражение этот
компромисс нашел в обостренной гордости Расколь-
1никова, а свое содержательное идеологическое воп-
лощение - в его <теории> двух разрядов людей. Та-
(кова была психологическая почва, на которой могла
кприняться> идея преступления: гордость обещала
обеспечить психологическую выносимость преступле-
ния, <теория> - его этическую оправданность, а
юсуществление преступления, в свою очередь, выгля-
дело как доказательство правильности <теории> и
удостоверение сверхчеловеческого [54; 59] <права>
ее автора, его принадлежности к высшему разряду
1 людей. И уже в другом, более заземленном, плане
1 преступление "казалось разрешающим как внешние,
материальные затруднения, так и связанные с ними
[.внутренние проблемы, в первую очередь - нежела-
ние принимать жертву Дунечки, согласившейся ради
брата на брак с Лужиным.
Оставляя в стороне подробный анализ психоло-
; гического перехода <идеи> в <дело> (фазы этого пе-
, рехода: от абстрактной <теории> к <мечте>, потом
к конкретно планируемому <предприятию>, далее к
<пробе> и, наконец, к реальному совершению пре-
ступления), заметим только, что этот процесс сопро-
вождался мучительной нравственной борьбой героя
со своей <проклятой мечтой>. Чем ближе она подхо-
.дила к <делу>, чем окончательнее становилось реше
ние героя, <тем безобразнее и нелепее тотчас же
становилось в его глазах>, тем сильнее, значит, ста-
новилось внутреннее сопротивление <идее> со сторо-
ны совести, подобно тому как все более и более воз-
растает сопротивление пружины по мере ее сжима-
ния. Этот внутренний спор так и не был принципи-
ально решен сознанием в пользу преступления
(достаточно вспомнить, в каком состоянии помра-
163
чения рассудка и утраты воли находился Расколь-
ников перед убийством и особенно по пути к дому
старухи процентщицы, чтобы понять, что оно не бы-
ло. следствием сознательного и произвольного реше-
ния), и даже само преступление не только не раз-
решило его, но грубой силой свершившегося факта
лишь закрепило в его .душе эту сжатую до отказа
пружину нравственной борьбы, остановив ее колеба-
ния в самом невыносимом по напряженности со-
стоянии. i
Если до преступления Раскольников принужден
был йтроить жизнь и общение, <болея> идеей пре-
ступления, мнением о_ нем - и его возможной этиче-
ской оправданности и психологической выносимОсти,
то теперь он был отягощен фактом совершенного
убийства. Из содержания сознания, от реализации
которого возможно было отказаться и с которым
можно было спорить, оно проросло в содержание
.бытия, с которым спорить уже нельзя ~п изъять из
жизни нельзя. Но и принять его в жизнь, как пока-
зали первые же психологические реакции на этот
факт, тоже нельзя. <Теория> Раскольникова, претен-
довавшая на обеспечение его принятия, на придание
преступлению смысла, сразу же обнаружила свою
полную психологическую несостоятельность. Эта
<теория>, обосновывавшая идею преступления, буду-
чи абстрагированной от существенных пластов лич-
ности своего автора и исполнителя, оказалась не-
> равномощнод своей <практике>: она была прорвана
реальным поступком, воплотившим идею и тем са-
мым чувственно столкнувшим ее со всем сложным
составом личности героя и этим столкновением раз-
венчавшим (не на уровне рационального сознания,
но на уровне <натуры>, по словечку Порфирия Пет-
ровича) претензии теории, точнее, вытекающего из
неё <наполеоновского> идеала, на роль внутренне
организующего и <оцельняющего> личность начала.
А так как цельность личности не есть, вообще гово-
ря, естественно данное единство, а есть единство за-
данное, активно создаваемое самим человеком, то
утрата объединяющего начала открывает доступ
процессам распада и дезинтеграции личности и ее
жизни.
Раскольников почувствовал <во всем себе страш-
рлй беспорядок>. Обрывается временная преемст-
1нность сознания: он понял, что не может <о том
е самом мыслить теперь, как и прежде, и такими
ке прежними темами интересоваться, какими инте-
ресовался... еще так недавно... В какой-то глубине,
1Низу, где-то чуть видно под ногами, показалось ему
1п-ерь все это прежнее прошлое, и прежние задачи,
1 прежние .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58