Первобытному
человеку, например, не придет в голову вопрос, ле-
жит ли на нем лично ответственность за неудачу на
охоте или нет. Вина возлагается на колдовство,
порчу, дурное влияние, от которых он защищается
магическими процедурами [82], переживая тем са-
мым эту <ситуацию совершенно- иначе, чем ее пере-
жил бы современный европеец.
Однако констатировать историчность процессов
переживания - это полдела. Собственно психологи-
ческая постановка проблемы состоит в том, чтобы
применить к анализу переживания общую схему со-
циально-исторической детерминации психики, уже
опробованную Л. С. Выготским и его учениками на
разнообразном психологическом материале [49; 50;
84; 87; 98; и др.], а именно понять переживание как
процесс, опосредованный <психологическими орудия-
ми> [50], представляющими собой искусственные,
социальные по своей природе образования [там же,
. 224], осваиваемые и интериоризируемые субъек-
том в ходе общения с другими людьми.
Реализация культурно-исторического подхода в
изучении переживания предполагает анализ трех
взаимосвязанных вопросов: каковы специфические
культурные средства переживания? каковы особен-
ности процесса их освоения? и, наконец, каков ха-
рактер участия других людей в этом освоении и в
переживании индивида? .
Ни эрудиция автора, ни рамки настоящей работы
пйЭволяЮт дать исчерпывающие ответы на ти
.лросы. Подробное их изучение - предмет особых
Следовании. Мы же сейчас, намечая перспективу
1.йх исследований, видим свою задачу в том, чтобы
ачала на основании общих идей культурно-истори-
ческого подхода выдвинуть хотя бы самые схематич-
;-ые представления, которые могли бы служить в ка-
естве первичных ориентировочных гяпотез изуче-
ния данной проблемы, а затем проиллюстрировать
Ли представления данными специально проведенно-
IQ нами анализа конкретного случая переживания, в
котором культурно-историческая, опосредованность
итого процесса проявилась особенно рельефно.
" Что представляют собой специфические культур-
ные средства переживания? Логично предположить,
что в них должен быть так или иначе сконцентриро-
йван исторически накопленный опыт переживания
типических жизненных ситуаций, что, относясь толь-
ж) к одному типу этих ситуаций, каждое из ,них
1.должно обладать достаточно содержательной опре-
1деленностью и в то же время, будучи потенциально
1приложимо к жизни любого индивида, т. е. общезна-
1чимо, оно должно быть весьма формально. Далее,
в соответствии с общими представлениями культур-
но-исторического подхода в опосредствующих психи-
ческий процесс (и переживание в том числе) знако-
вых образованиях индивид находит це просто <ору-
дие> или средство, количественно увеличивающее его
и возможности, но и формообразующую структуру,
1 внедрение -которой качественно перестраивает весь
процесс.
Всем этим признакам отвечают хорошо извест-
ные (но, впрочем, плохо знаемые, если иметь в виду
дистанцию между известным и знаемым, о которой
говорил Гегель) большинству гуманитарных наук
особые содержательные схемы, представление о ко-
торых существует, кажется, с тех пор, <ак существу-
ет философия.
Из современных фиксаций этого представления наиболь-
шую популярность .в буржуазной психологии приобрело понятие
архетипа К. Юнга [6; 94; 167; 209 и др.], относившего к родо-
словной своего понятия Платоновы <идеи>;
Августина, <категории> Канта и <коллективные представления>
Леви-Брюля [209, с. 4-5].
Подключаясь к тому или иному культурному
, <схематизму сознания> (если воспользоваться тер-
мином иавестных советских философов [102]), инди-
видуальное сознание начинает подчиняться его осо-
бым <формообразующим закономерностям> [6]. Эти
схематизмы способны служить формой осмысления и
переосмысления человеком событий и обстоятельств
его жизни, а значит, и культурно-заданной формой
индивидуального переживания.
Что касается вопроса об освоении схематизмов,
то этот процесс резко отличается от- процесса интел-
лектуального усвоения. Хотя схематизм и является
с определенной точки зрения системой значений, но
его .нельзя выучить как систему научных знаний, ибо
схематизм всегда символически насыщен и, как вся-
кому символу, ему свойственна <смысловая глуби-
н а, смысловая перспектива, требующая нелег-
кого вхождения в себя> [5, с. 826], причем вхождения
не умом только, а всею жизнью. <Войти> в схема-
тизм можно, только достигнув определенного состоя-
ния сознания, соответствующего строю этого схема-
тизма.
Приведенный ниже анализ конкретного случая
переживания позволяет . выдвинуть предположение,
что <вхождением> в схематизм может осуществлять-
ся работа переживания. Этот же анализ показывает,
что <вхождение> в схематизм - процесс не одноакт-
ный, а состоящий из многих этапов. Причем первые
<вхождения> носят случайный и мимолетный харак-
тер, сознание как бы попадает в схематизм в силу
того, что определенные действия субъекта и жизнен-
ные ситуации, в которых он оказывается, объективно
настраивают его сознание созвучно схематизму. Но
для того чтобы прочно <войти> в схематизм и тем
пережить кризис, необходимо не просто соответст-
(вующее настраивание сознания, но его глубинная
перестройка.
" Поэтому вполне осмысленно и такое представление <про-
странственных> отношений между схематизмом и индивидуаль-
ным сознанием, когда схематизм мыслится находящимся не вне,
а внутри душевного организма и лишь актуализирующимся при
достижении определенного состояния сознания,
Эта сложная операция над своей личностью не
>жет быть произведена индивидуалый). В ней со-
1ршенно необходим Другой. Причем, по-видимому,
Ь всякий Другой, а лишь человек, образ которого
ляется для переживающего живым воплощением
йропонимания, соответствующего схематизму, в ко-
1?ый ему предстоит <войти>. Роль Другого в пере-
1ивании особенно наглядно видна в исторической
1ёрспективе. Если человек, принадлежащий совре-.
ренной городской культуре, переживая, например,
Смерть близкого часто стремится к уединению [155;
117] и воспринимает порой коллективные акты похо-
рон и поминовения покойного просто как дань тради-
дии, обычаю, не имеющим ровно никакого отношения
кего интимному переживанию утраты, то в культурах,
существенным моментом воспроизводства которых
является -постоянное функционирование и трансля-
ция ритуально-мифологической практики, исполне-
ние погребального обряда [80; 134] и, стало быть,
Подключение к соответствующим символизмам и яв-
ляется, собственно говоря, самим актом осуществле-
ния переживания (ср.: 101, с. 135). Все важные, по-
врротные, переломные моменты человеческой жизни
всегда тяготели к коллективному их принятию и пе-
.реживанию. С этой точки зрения перед исследовате-
лем психологии переживания открывается широкое
1поле деятельности в психологическом изучении об-
рядов, связанных с рождением, -смертью, инициаци-
ей, свадьбой и пр. .[38; 127; 134; 143 и др.].
Необходимо подчеркнуть, что все эти положения
носят совершенно предварительный характер.
Приступая теперь к анализу конкретного случая
переживания, а именно переживания Родионом Рас-
кольниковым своего преступления, мы наряду с глав-
ной целью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
человеку, например, не придет в голову вопрос, ле-
жит ли на нем лично ответственность за неудачу на
охоте или нет. Вина возлагается на колдовство,
порчу, дурное влияние, от которых он защищается
магическими процедурами [82], переживая тем са-
мым эту <ситуацию совершенно- иначе, чем ее пере-
жил бы современный европеец.
Однако констатировать историчность процессов
переживания - это полдела. Собственно психологи-
ческая постановка проблемы состоит в том, чтобы
применить к анализу переживания общую схему со-
циально-исторической детерминации психики, уже
опробованную Л. С. Выготским и его учениками на
разнообразном психологическом материале [49; 50;
84; 87; 98; и др.], а именно понять переживание как
процесс, опосредованный <психологическими орудия-
ми> [50], представляющими собой искусственные,
социальные по своей природе образования [там же,
. 224], осваиваемые и интериоризируемые субъек-
том в ходе общения с другими людьми.
Реализация культурно-исторического подхода в
изучении переживания предполагает анализ трех
взаимосвязанных вопросов: каковы специфические
культурные средства переживания? каковы особен-
ности процесса их освоения? и, наконец, каков ха-
рактер участия других людей в этом освоении и в
переживании индивида? .
Ни эрудиция автора, ни рамки настоящей работы
пйЭволяЮт дать исчерпывающие ответы на ти
.лросы. Подробное их изучение - предмет особых
Следовании. Мы же сейчас, намечая перспективу
1.йх исследований, видим свою задачу в том, чтобы
ачала на основании общих идей культурно-истори-
ческого подхода выдвинуть хотя бы самые схематич-
;-ые представления, которые могли бы служить в ка-
естве первичных ориентировочных гяпотез изуче-
ния данной проблемы, а затем проиллюстрировать
Ли представления данными специально проведенно-
IQ нами анализа конкретного случая переживания, в
котором культурно-историческая, опосредованность
итого процесса проявилась особенно рельефно.
" Что представляют собой специфические культур-
ные средства переживания? Логично предположить,
что в них должен быть так или иначе сконцентриро-
йван исторически накопленный опыт переживания
типических жизненных ситуаций, что, относясь толь-
ж) к одному типу этих ситуаций, каждое из ,них
1.должно обладать достаточно содержательной опре-
1деленностью и в то же время, будучи потенциально
1приложимо к жизни любого индивида, т. е. общезна-
1чимо, оно должно быть весьма формально. Далее,
в соответствии с общими представлениями культур-
но-исторического подхода в опосредствующих психи-
ческий процесс (и переживание в том числе) знако-
вых образованиях индивид находит це просто <ору-
дие> или средство, количественно увеличивающее его
и возможности, но и формообразующую структуру,
1 внедрение -которой качественно перестраивает весь
процесс.
Всем этим признакам отвечают хорошо извест-
ные (но, впрочем, плохо знаемые, если иметь в виду
дистанцию между известным и знаемым, о которой
говорил Гегель) большинству гуманитарных наук
особые содержательные схемы, представление о ко-
торых существует, кажется, с тех пор, <ак существу-
ет философия.
Из современных фиксаций этого представления наиболь-
шую популярность .в буржуазной психологии приобрело понятие
архетипа К. Юнга [6; 94; 167; 209 и др.], относившего к родо-
словной своего понятия Платоновы <идеи>;
Августина, <категории> Канта и <коллективные представления>
Леви-Брюля [209, с. 4-5].
Подключаясь к тому или иному культурному
, <схематизму сознания> (если воспользоваться тер-
мином иавестных советских философов [102]), инди-
видуальное сознание начинает подчиняться его осо-
бым <формообразующим закономерностям> [6]. Эти
схематизмы способны служить формой осмысления и
переосмысления человеком событий и обстоятельств
его жизни, а значит, и культурно-заданной формой
индивидуального переживания.
Что касается вопроса об освоении схематизмов,
то этот процесс резко отличается от- процесса интел-
лектуального усвоения. Хотя схематизм и является
с определенной точки зрения системой значений, но
его .нельзя выучить как систему научных знаний, ибо
схематизм всегда символически насыщен и, как вся-
кому символу, ему свойственна <смысловая глуби-
н а, смысловая перспектива, требующая нелег-
кого вхождения в себя> [5, с. 826], причем вхождения
не умом только, а всею жизнью. <Войти> в схема-
тизм можно, только достигнув определенного состоя-
ния сознания, соответствующего строю этого схема-
тизма.
Приведенный ниже анализ конкретного случая
переживания позволяет . выдвинуть предположение,
что <вхождением> в схематизм может осуществлять-
ся работа переживания. Этот же анализ показывает,
что <вхождение> в схематизм - процесс не одноакт-
ный, а состоящий из многих этапов. Причем первые
<вхождения> носят случайный и мимолетный харак-
тер, сознание как бы попадает в схематизм в силу
того, что определенные действия субъекта и жизнен-
ные ситуации, в которых он оказывается, объективно
настраивают его сознание созвучно схематизму. Но
для того чтобы прочно <войти> в схематизм и тем
пережить кризис, необходимо не просто соответст-
(вующее настраивание сознания, но его глубинная
перестройка.
" Поэтому вполне осмысленно и такое представление <про-
странственных> отношений между схематизмом и индивидуаль-
ным сознанием, когда схематизм мыслится находящимся не вне,
а внутри душевного организма и лишь актуализирующимся при
достижении определенного состояния сознания,
Эта сложная операция над своей личностью не
>жет быть произведена индивидуалый). В ней со-
1ршенно необходим Другой. Причем, по-видимому,
Ь всякий Другой, а лишь человек, образ которого
ляется для переживающего живым воплощением
йропонимания, соответствующего схематизму, в ко-
1?ый ему предстоит <войти>. Роль Другого в пере-
1ивании особенно наглядно видна в исторической
1ёрспективе. Если человек, принадлежащий совре-.
ренной городской культуре, переживая, например,
Смерть близкого часто стремится к уединению [155;
117] и воспринимает порой коллективные акты похо-
рон и поминовения покойного просто как дань тради-
дии, обычаю, не имеющим ровно никакого отношения
кего интимному переживанию утраты, то в культурах,
существенным моментом воспроизводства которых
является -постоянное функционирование и трансля-
ция ритуально-мифологической практики, исполне-
ние погребального обряда [80; 134] и, стало быть,
Подключение к соответствующим символизмам и яв-
ляется, собственно говоря, самим актом осуществле-
ния переживания (ср.: 101, с. 135). Все важные, по-
врротные, переломные моменты человеческой жизни
всегда тяготели к коллективному их принятию и пе-
.реживанию. С этой точки зрения перед исследовате-
лем психологии переживания открывается широкое
1поле деятельности в психологическом изучении об-
рядов, связанных с рождением, -смертью, инициаци-
ей, свадьбой и пр. .[38; 127; 134; 143 и др.].
Необходимо подчеркнуть, что все эти положения
носят совершенно предварительный характер.
Приступая теперь к анализу конкретного случая
переживания, а именно переживания Родионом Рас-
кольниковым своего преступления, мы наряду с глав-
ной целью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58