задача каждого офицера – уловить зону поражения и миновать её единым броском. И третье – огонь противника особенно опасен для частей стоящих или, упаси Бог, отступающих, так что уж извольте командовать только вперёд. Только в атаку! Вы согласны со мной, Александр Константинович?
Имеретинский, спрятав улыбку, молча кивнул. Потом спросил:
– За высотой – река Осма. Она проходима?
– Не везде, ваша светлость, – ответил Куропаткин. – В местах бродов болгары обещали поставить условные знаки.
– Сколько пушек у Рифата-паши?
– Восемь орудий.
– Если понадобятся резервы, сообщите через капитана Жиляя.
– Не понадобятся, ваша светлость.
– Следовательно, приказ о штурме может исходить только от вас, Михаил Дмитриевич, – улыбнулся князь. – Если вопросов нет, предлагаю господам командирам выехать к частям.
– Мокроусов вернулся? – спросил Скобелев, проводив Имеретинского.
– Так точно, Михаил Дмитриевич, – Федор шагнул к генералу.
– Проводи генерала Добровольского до места и будь на связи с его колонной.
Сопровождать Добровольского пришлось уже в темноте, и Федор никаких ориентиров так и не запомнил. Возвращался один, стараясь держаться левее, чтобы не угодить к туркам, и приехал уже под утро. Устал до невозможности, на сон оставалось часа три, и, доложив дежурному, он сразу же завалился на койку.
Проснулся от грохота: в пять утра все батареи Скобелева одновременно открыли огонь. Земля ощутимо вздрагивала, полотнища палаток полоскало от тугих ударов потревоженного воздуха, и тут уж стало не до сна.
– Чего маешься? – спросил Млынов. – Поднимись на горку, – с неё все как на ладони.
Рыжая выглядела сейчас уже не рыжей, а скорее огненной: на её скатах беспрестанно рвались снаряды. Всплески разрывов, клубы дыма, комья земли фонтанами взлетали в воздух, рёв и грохот больно били в уши.
– Зажали мы турок! – с восторгом прокричал Федору капитан Жиляй.
Адъютант Имеретинского был прав: артиллерия зажала противника, методически расстреливая его укрепления. Федор посмотрел направо, куда вёл ночью Добровольского. Он скорее угадал, чем увидел войска, стоявшие в боевых порядках, и вздохнул с облегчением, поняв, куда скакать, если Скобелев пошлёт его с приказом.
Вскоре к ним поднялся Скобелев – как всегда, в белом кителе, с Георгием на шее, – Куропаткин, Млынов, дежурный офицер и немолодой полковник-артиллерист. Генерал долго рассматривал в бинокль Рыжую и высоты правее её.
– Отменно работают артиллеристы! – прокричал полковник. – Точно и слаженно!
– Слаженно, да не точно, – отозвался Скобелев. – Второй час по одному месту – это, по-твоему, точно?
– Дальность не позволяет, Михаил Дмитриевич, – развёл руками полковник.
– Дальность?.. Млынов, прикажи Василькову выдвинуться как можно ближе к туркам.
Млынов молча побежал к батареям. Федор видел, как из общей линии отделилась четвёрка орудий. Впереди размашистой рысью ехал командир в нижней рубахе. Ездовые нещадно гнали лошадей, позади грохотали зарядные ящики и фуры.
– Мастеровой выехал, – с удовольствием отметил Скобелев. – Сейчас он им покажет кузькину мать.
– Что же он без мундира? – удивился полковник.
– Обет дал, – невозмутимо пояснил генерал. – Алексей Николаевич, что это турки на огонь не отвечают, а?
– Сам удивляюсь.
– Хитрит Рифат-паша, не хочет до времени орудия обнаруживать. Ничего, заставим. Как только Васильков пристреляется, подкиньте ему ещё парочку батарей. Посмотрим, у кого нервы крепче. Сколько Рифату лет?
– Сорок пять, что ли.
– Не «что ли», а докладывать точно! – строго сказал Скобелев. – Я должен знать, с кем воюю, а посему приказываю изучать врага досконально, вплоть до имён его любовниц. Теперь вот извольте гадать, почему он на огонь не отвечает. То ли страх, то ли выдержка, то ли расчёт – что у него на уме?
Рифат-паша ответил вдруг, но совсем не так, как можно было бы предположить. Оставив без внимания все орудия, громившие Рыжую гору, он обрушил пушечный и ружейный огонь на колонну генерала Добровольского.
– Что он стоит? – закричал Скобелев. – Мокроусов!..
Федор ринулся вниз, к подножью горы, не дожидаясь приказа: он был уверен, что знает этот приказ. Вырвав поводья у казака, вскочил в седло, с места дав шпоры. Дорогу вспоминать было некогда, и он помчался напрямик.
– Куда это он? – удивлённо спросил генерал.
– К Добровольскому, – пожал плечами Куропаткин.
– Идиот, его же убьют сейчас!
– Авось, проскочит.
– Авось? – заорал Скобелев. – На авось девки рожают, а не сражения выигрывают. Вот Рифат-паша на авось не воюет; он точно моё слабое место нащупал. Так двинул по сопатке, что искры из глаз. А этот… Жив он ещё?
– Скачет, – сказал Млынов, не отрываясь от бинокля.
– Хотел бы я знать, с каким приказом! – продолжал бушевать Скобелев. – Ведь не спросил даже! Не поинтересовался! Может, я хотел воды у него попросить… Чтоб духу его к вечеру не было, если живым вернётся!
Федор мчался, приникнув к напряжённо вытянутой, мокрой от пота лошадиной шее. Он схватил не свою лошадь, стремена оказались не по ноге, и очень боялся, что она споткнётся. Может, от этого, а может, и от уверенности, что пуля его не тронет, он не обращал внимания на обстрел. На том же аллюре вылетел из-за кустов, оказавшись перед фронтом готовых к бою шеренг.
– Вперёд! – он спрыгнул с седла. – Вперёд!..
– Вы привезли приказ? – спокойно осведомился Добровольский.
– В атаку! – крикнул Федор. – Именем генерала Скобелева!
– Господа офицеры! – помедлив, отдал приказ генерал.
Барабанщики ударили дробь. Офицеры вырвали сабли из ножен, и колонна, дружно, как на параде, шагнула навстречу турецкому огню.
– Бегом! – кричал Федор. – Сближение опаснее всего!.. Он бежал впереди в английском костюме для верховой езды, коротких сапожках и нелепой каскетке: именно этот наряд и вселял уверенность, что турки в него целиться не станут. Позади грузно топала пехота, все убыстряя шаг.
На возвышенности все молчали. Вопреки диспозиции, колонна Добровольского начала атаку раньше штурма Рыжей горы. Бой грозил перевернуться с ног на голову, но Скобелев умел подчинить общей идее любую случайность. Поэтому Куропаткин с академическим спокойствием отметил:
– Восемь двадцать три. Генерал Добровольский начал атаку Осминских высот.
– Прекрасно начал, – сказал Скобелев. – Жиляй, доложи его светлости об инициативе Добровольского и перебрось батарею прикрыть его фланг.
– Слушаюсь!
– Прикажете играть общую атаку? – спросил Куропаткин.
– Зачем? Все батареи – на линию Василькова. Ну, Рифат-паша, не ожидал ты такого афронта? – Михаил Дмитриевич азартно расхохотался. – Проверим, что ты за полководец, сейчас я тебе окончательно все карты спутаю. Млынов, вели расчехлить знамёна, а оркестрам – беспрерывно играть марши!
– Парад? – с долей иронии спросил артиллерист.
– Парад, полковник, – улыбнулся Скобелев. – Услышав оркестры и увидев мои знамёна, Рифат-паша решит, что я готовлю общую атаку и не станет спешить с резервами. А пока разберётся, Добровольский уцепится за берег Осмы.
Аскеров с береговых возвышенностей вышибли быстро: не получив подкреплений, они сопротивлялись вяло. Задохнувшиеся от бега и короткой рукопашной солдаты падали на гребнях береговых высот. Федор сидел в кукурузе, вытирая каскеткой мокрое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Имеретинский, спрятав улыбку, молча кивнул. Потом спросил:
– За высотой – река Осма. Она проходима?
– Не везде, ваша светлость, – ответил Куропаткин. – В местах бродов болгары обещали поставить условные знаки.
– Сколько пушек у Рифата-паши?
– Восемь орудий.
– Если понадобятся резервы, сообщите через капитана Жиляя.
– Не понадобятся, ваша светлость.
– Следовательно, приказ о штурме может исходить только от вас, Михаил Дмитриевич, – улыбнулся князь. – Если вопросов нет, предлагаю господам командирам выехать к частям.
– Мокроусов вернулся? – спросил Скобелев, проводив Имеретинского.
– Так точно, Михаил Дмитриевич, – Федор шагнул к генералу.
– Проводи генерала Добровольского до места и будь на связи с его колонной.
Сопровождать Добровольского пришлось уже в темноте, и Федор никаких ориентиров так и не запомнил. Возвращался один, стараясь держаться левее, чтобы не угодить к туркам, и приехал уже под утро. Устал до невозможности, на сон оставалось часа три, и, доложив дежурному, он сразу же завалился на койку.
Проснулся от грохота: в пять утра все батареи Скобелева одновременно открыли огонь. Земля ощутимо вздрагивала, полотнища палаток полоскало от тугих ударов потревоженного воздуха, и тут уж стало не до сна.
– Чего маешься? – спросил Млынов. – Поднимись на горку, – с неё все как на ладони.
Рыжая выглядела сейчас уже не рыжей, а скорее огненной: на её скатах беспрестанно рвались снаряды. Всплески разрывов, клубы дыма, комья земли фонтанами взлетали в воздух, рёв и грохот больно били в уши.
– Зажали мы турок! – с восторгом прокричал Федору капитан Жиляй.
Адъютант Имеретинского был прав: артиллерия зажала противника, методически расстреливая его укрепления. Федор посмотрел направо, куда вёл ночью Добровольского. Он скорее угадал, чем увидел войска, стоявшие в боевых порядках, и вздохнул с облегчением, поняв, куда скакать, если Скобелев пошлёт его с приказом.
Вскоре к ним поднялся Скобелев – как всегда, в белом кителе, с Георгием на шее, – Куропаткин, Млынов, дежурный офицер и немолодой полковник-артиллерист. Генерал долго рассматривал в бинокль Рыжую и высоты правее её.
– Отменно работают артиллеристы! – прокричал полковник. – Точно и слаженно!
– Слаженно, да не точно, – отозвался Скобелев. – Второй час по одному месту – это, по-твоему, точно?
– Дальность не позволяет, Михаил Дмитриевич, – развёл руками полковник.
– Дальность?.. Млынов, прикажи Василькову выдвинуться как можно ближе к туркам.
Млынов молча побежал к батареям. Федор видел, как из общей линии отделилась четвёрка орудий. Впереди размашистой рысью ехал командир в нижней рубахе. Ездовые нещадно гнали лошадей, позади грохотали зарядные ящики и фуры.
– Мастеровой выехал, – с удовольствием отметил Скобелев. – Сейчас он им покажет кузькину мать.
– Что же он без мундира? – удивился полковник.
– Обет дал, – невозмутимо пояснил генерал. – Алексей Николаевич, что это турки на огонь не отвечают, а?
– Сам удивляюсь.
– Хитрит Рифат-паша, не хочет до времени орудия обнаруживать. Ничего, заставим. Как только Васильков пристреляется, подкиньте ему ещё парочку батарей. Посмотрим, у кого нервы крепче. Сколько Рифату лет?
– Сорок пять, что ли.
– Не «что ли», а докладывать точно! – строго сказал Скобелев. – Я должен знать, с кем воюю, а посему приказываю изучать врага досконально, вплоть до имён его любовниц. Теперь вот извольте гадать, почему он на огонь не отвечает. То ли страх, то ли выдержка, то ли расчёт – что у него на уме?
Рифат-паша ответил вдруг, но совсем не так, как можно было бы предположить. Оставив без внимания все орудия, громившие Рыжую гору, он обрушил пушечный и ружейный огонь на колонну генерала Добровольского.
– Что он стоит? – закричал Скобелев. – Мокроусов!..
Федор ринулся вниз, к подножью горы, не дожидаясь приказа: он был уверен, что знает этот приказ. Вырвав поводья у казака, вскочил в седло, с места дав шпоры. Дорогу вспоминать было некогда, и он помчался напрямик.
– Куда это он? – удивлённо спросил генерал.
– К Добровольскому, – пожал плечами Куропаткин.
– Идиот, его же убьют сейчас!
– Авось, проскочит.
– Авось? – заорал Скобелев. – На авось девки рожают, а не сражения выигрывают. Вот Рифат-паша на авось не воюет; он точно моё слабое место нащупал. Так двинул по сопатке, что искры из глаз. А этот… Жив он ещё?
– Скачет, – сказал Млынов, не отрываясь от бинокля.
– Хотел бы я знать, с каким приказом! – продолжал бушевать Скобелев. – Ведь не спросил даже! Не поинтересовался! Может, я хотел воды у него попросить… Чтоб духу его к вечеру не было, если живым вернётся!
Федор мчался, приникнув к напряжённо вытянутой, мокрой от пота лошадиной шее. Он схватил не свою лошадь, стремена оказались не по ноге, и очень боялся, что она споткнётся. Может, от этого, а может, и от уверенности, что пуля его не тронет, он не обращал внимания на обстрел. На том же аллюре вылетел из-за кустов, оказавшись перед фронтом готовых к бою шеренг.
– Вперёд! – он спрыгнул с седла. – Вперёд!..
– Вы привезли приказ? – спокойно осведомился Добровольский.
– В атаку! – крикнул Федор. – Именем генерала Скобелева!
– Господа офицеры! – помедлив, отдал приказ генерал.
Барабанщики ударили дробь. Офицеры вырвали сабли из ножен, и колонна, дружно, как на параде, шагнула навстречу турецкому огню.
– Бегом! – кричал Федор. – Сближение опаснее всего!.. Он бежал впереди в английском костюме для верховой езды, коротких сапожках и нелепой каскетке: именно этот наряд и вселял уверенность, что турки в него целиться не станут. Позади грузно топала пехота, все убыстряя шаг.
На возвышенности все молчали. Вопреки диспозиции, колонна Добровольского начала атаку раньше штурма Рыжей горы. Бой грозил перевернуться с ног на голову, но Скобелев умел подчинить общей идее любую случайность. Поэтому Куропаткин с академическим спокойствием отметил:
– Восемь двадцать три. Генерал Добровольский начал атаку Осминских высот.
– Прекрасно начал, – сказал Скобелев. – Жиляй, доложи его светлости об инициативе Добровольского и перебрось батарею прикрыть его фланг.
– Слушаюсь!
– Прикажете играть общую атаку? – спросил Куропаткин.
– Зачем? Все батареи – на линию Василькова. Ну, Рифат-паша, не ожидал ты такого афронта? – Михаил Дмитриевич азартно расхохотался. – Проверим, что ты за полководец, сейчас я тебе окончательно все карты спутаю. Млынов, вели расчехлить знамёна, а оркестрам – беспрерывно играть марши!
– Парад? – с долей иронии спросил артиллерист.
– Парад, полковник, – улыбнулся Скобелев. – Услышав оркестры и увидев мои знамёна, Рифат-паша решит, что я готовлю общую атаку и не станет спешить с резервами. А пока разберётся, Добровольский уцепится за берег Осмы.
Аскеров с береговых возвышенностей вышибли быстро: не получив подкреплений, они сопротивлялись вяло. Задохнувшиеся от бега и короткой рукопашной солдаты падали на гребнях береговых высот. Федор сидел в кукурузе, вытирая каскеткой мокрое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98