На нем был черный кожаный пиджак, тяжелая
золотая цепь и спортивные штаны. Но, судя по машине, он олицетворял тот
редкий случай, когда солдату удается дослужиться до генерала.
Перебросившись с Ханиным парой слов, он пошел к двери. Ханин остался на
месте.
Дверь открылась. Незнакомец грузно вошел в вагончик, поглядел
сначала на Гусейна, потом на Татарского, а потом на прикованного к
лавке. На его лице изобразилось изумление. Секунду он стоял неподвижно,
словно не веря своим глазам, а потом шагнул к прикованному, схватил его
за волосы и два раза сильно ударил лицом о колено. Тот попытался
защититься свободной рукой, но не успел.
- Так вот ты где, сука! - надсаживаясь, выкрикнул вошедший, и его
лицо побагровело еще сильнее. - А мы тебя две недели по всему городу
ищем. Что, спрятаться захотел? Бинтуешься, коммерсант ебаный?
Татарский с Гусейном переглянулись.
- Эй, ты не очень, - неуверенно сказал Гусейн. - Он, конечно,
коммерсант, базара нет, но это все-таки мой коммерсант.
- Чего? - спросил неизвестный, отпуская окровавленную голову. -
Твой? Он моим коммерсантом был, когда ты еще коз в горах пас.
- Я в горах не коз пас, а козлов, - спокойно ответил Гусейн. - А
если ты быковать приехал, так я тебе кольцо в нос продену, реально
говорю.
- Как ты сказал? - наморщился неизвестный и расстегнул пиджак, под
левой полой которого что-то бугрилось. - Какое кольцо?
- Вот это, - сказал Гусейн, вынимая из кармана гранату.
Вид сведенных усиков мгновенно успокоил неизвестного.
- Мне этот гад деньги должен, - сообщил он.
- Мне тоже, - сказал Гусейн, убирая гранату.
- Мне он первому должен.
- Нет. Первому он должен мне.
Минуту они глядели друг на друга.
- Хорошо, - сказал неизвестный. - Завтра встретимся и обсудим. В
десять вечера. Где?
- А прямо сюда приходи.
- Забились, - сказал неизвестный и ткнул пальцем в Татарского: -
Молодого я с собой беру. Он подо мной ходит.
Татарский вопросительно посмотрел на Гусейна. Тот ласково
улыбнулся:
- К тебе базаров больше нет. Друг твой на себя все стрелки перевел.
А так, по-человечески, - заходи. Цветов принеси, роз. Я их люблю.
Выйдя на улицу вслед за всеми, Гусейн закурил сигарету и оперся
спиной о стену вагончика. Сделав два шага, Татарский обернулся.
- Я пиво забыл, - сказал он.
- Иди возьми, - ответил Гусейн.
Татарский вернулся в вагончик и взял со стола последнюю банку
"Туборга". Прикованный к лавке замычал и поднял свободную руку.
Татарский заметил в ней квадратик цветной бумаги, взял его и торопливо
сунул в карман. Пленник издал тихий стон октавой выше, покрутил пальцем
диск невидимого телефона и прижал ладонь к сердцу. Татарский кивнул и
вышел. Куривший у крыльца Гусейн, кажется, ничего не заметил. Незнакомец
и Ханин были уже в машине; как только Татарский сел на переднее сиденье,
она сразу тронулась.
- Познакомьтесь, - сказал Ханин. - Ваван Татарский, один из наших
лучших специалистов. А это, - Ханин кивнул на незнакомца, выруливавшего
на дорогу, - Вовчик Малой, почти твой тезка. Еще Ницшеанцем зовут.
- Да ну это так, хуйня, - быстро пробормотал Вовчик, смаргивая. -
Давно это было.
- Это, - продолжал Ханин, - человек с очень важной экономической
функцией. Можно сказать, ключевое звено либеральной модели в странах с
низкой среднегодовой температурой. Ты в рыночной экономике понимаешь
немного?
- Децул, - ответил Татарский и свел два пальца, оставив между ними
миллиметровый зазор.
- Тогда ты должен знать, что на абсолютно свободном рынке в силу
такого определения должны быть представлены услуги ограничителей
абсолютной свободы. Вовчик - как раз такой ограничитель. Короче, наша
крыша...
Когда машина затормозила у светофора, Вовчик Малой поднял на
Татарского маленькие невыразительные глаза. Непонятно было, отчего его
называли "малым", - он был мужчиной крупных размеров и изрядного
возраста. Его лицо было типичной бандитской пельмениной невнятных
очертаний, не вызывавшей, впрочем, особого отвращения. Оглядев
Татарского, он сказал:
- Короче, ты в русскую идею въезжаешь?
Татарский вздрогнул и выпучил глаза.
- Нет, - сказал он. - Не думал на эту тему.
- Тем лучше, - влез Ханин. - Как говорится, со свежей головой...
- А зачем это нужно? - спросил Татарский, оборачиваясь к нему.
- Тебе заказ на разработку, - ответил Ханин.
- От кого?
Ханин кивнул на Вовчика.
- Вот тебе ручка и блокнот, - сказал он, - слушай его внимательно и
делай пометки. Потом по ним распишешь.
- А че тут слушать, - буркнул Вовчик. - И так все ясно. Скажи,
Ваван, когда ты за границей бываешь, унижение чувствуешь?
- Я там не был никогда, - признался Татарский.
- И молодец. Потому что поедешь - почувствуешь. Я тебе точно говорю
- они нас там за людей не считают, как будто мы все говно и звери. То
есть когда ты в каком-нибудь "Хилтоне" весь этаж снимешь, тогда к тебе,
конечно, в очередь встанут минет делать. Но если на каком-нибудь фуршете
окажешься или в обществе, так просто как с обезьяной говорят. Чего,
говорят, у вас крест такой большой - вы что, богослов? Я 6 тебе, блядь,
такое богословие в Москве показал...
- А почему такое отношение? - перебил Ханин. - Мнение есть?
- Есть, - сказал Вовчик. - Все потому, что мы у них на пансионе. Их
фильмы смотрим, на их тачках ездим и даже хавку ихнюю едим. А сами
производим, если задуматься, только бабки... Которые тоже по всем
понятиям ихние доллары, так что даже неясно, как это мы их производить
ухитряемся. Хотя, с другой стороны, производим же - на халяву-то никто
не дал бы... Я вообще-то не экономист, но точно чувствую - дело гнилое,
какая-то тут лажа зарыта.
Вовчик замолчал и тяжело задумался. Ханин собирался что-то
вставить, но Вовчик вдруг взорвался:
- Но они-то думают, что мы культурно опущенные! Типа как чурки из
Африки, понимаешь? Словно мы животные с деньгами. Свиньи какие или быки.
А ведь мы - Россия! Это ж подумать даже страшно! Великая страна!
- Да, - сказал Ханин.
- Просто потеряли на время корни из-за всей этой байды. Сам знаешь,
какая жизнь, - пернуть некогда. Но это ж не значит, что мы забыли,
откуда мы родом, как негры эти козлиные...
- Давай без эмоций, - сказал Ханин. - Объясни парню, чего ты от
него хочешь. И попроще, без лирики.
- Короче, я тебе сейчас ситуацию просто объясню, на пальцах, -
сказал Вовчик. - Наш национальный бизнес выходит на международную арену.
А там крутятся всякие бабки - чеченские, американские, колумбийские, ну
ты понял. И если на них смотреть просто как на бабки, то они все
одинаковые. Но за каждыми бабками на самом деле стоит какая-то
национальная идея. У нас раньше было православие, самодержавие и
народность. Потом был этот коммунизм. А теперь, когда он кончился,
никакой такой идеи нет вообще, кроме бабок. Но ведь не могут за бабками
стоять просто бабки, верно? Потому что тогда чисто непонятно - почему
одни впереди, а другие сзади?
- Во как, - сказал Ханин. - Учись, Ваван.
- И когда наши русские доллары крутятся где-нибудь в Карибском
бассейне, - продолжал Вовчик, - даже на самом деле не въедешь, почему
это именно русские доллары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68