Друзья мои, я не хочу, чтобы меня смешивали или ставили наравне с
ними.
Есть такие, что проповедуют моё учение о жизни и в то же время они
проповедники равенства и тарантулы.
Они говорят в пользу жизни, эти ядовитые пауки, хотя они сидят в
своих пещерах, отвернувшись от жизни: ибо этим они хотят причинять
страдание.
Этим они хотят причинять страдание всем, у кого теперь власть: ибо у
этих преобладает ещё проповедь смерти.
Будь иначе, и тарантулы учили бы иначе: ибо они некогда были худшими
клеветниками на мир и сожигателями еретиков.
Я не хочу, чтобы меня смешивали или ставили наравне с этими
проповедниками равенства. Ибо так говорит ко мне справедливость: люди не
равны .
И они не должны быть равны! Чем была бы моя любовь к сверхчеловеку,
если бы я говорил иначе?
Пусть по тысяче мостов и тропинок стремятся они к будущему и пусть
между ними будет всё больше войны и неравенства: так заставляет меня
говорить моя великая любовь!
Изобретателями образов и призраков должны они стать во время вражды
своей, и этими образами и призраками должны они сразиться в последней
борьбе!
Добрый и злой, богатый и бедный, высокий и низкий, и все имена
ценностей: всё должно быть оружием и кричащим символом и указывать, что
жизнь должна всегда сызнова преодолевать самое себя!
Ввысь хочет она воздвигаться с помощью столбов и ступеней, сама
жизнь: дальние горизонты хочет она изведать и смотреть на блаженные
красоты, для этого ей нужна высота!
И так как ей нужна высота, то ей нужны ступени и противоречия
ступеней и поднимающихся по ним! Подниматься хочет жизнь и, поднимаясь,
преодолевать себя.
И посмотрите, друзья мои! Здесь, где пещера тарантула, высятся
развалины древнего храма, посмотрите на них просветлёнными глазами!
Поистине, тот, кто некогда здесь, в камне, воздвигал свои мысли
вверх, знал о тайне всякой жизни наравне с мудрейшим из людей!
Что даже в красоте есть борьба, и неравенство, и война, и власть, и
чрезмерная власть, этому учит он нас здесь с помощью самого ясного символа.
Как божественно преломляются здесь, в борьбе, своды и дуги; как
светом и тенью они устремляются друг против друга, божественно
стремительные,
Так же уверенно и прекрасно будем врагами и мы, друзья мои!
Божественно устремимся мы друг против друга!
Горе! Тут укусил меня самого тарантул, мой старый враг! Божественно
уверенно и прекрасно укусил он меня в палец!
Должны быть наказание и справедливость так думает он, ведь недаром
же ему петь здесь гимны в честь вражды!
Да, он отомстил за себя! И, горе! теперь мщением заставит он
кружиться и мою душу!
Но чтобы не стал я кружиться, друзья мои, привяжите меня покрепче к
этому столбу! Уж лучше хочу я быть столпником, чем вихрем мщения!
Поистине, не вихрь и не смерч Заратустра; а если он и танцор, то
никак не танцор тарантеллы!
Так говорил Заратустра.



О прославленных мудрецах


Народу служили вы и народному суеверию, вы все, прославленные
мудрецы! а не истине! И потому только платили вам дань уважения.
И потому только выносили ваше неверие, что оно было остроумным
окольным путём к народу. Так предоставляет господин волю своим рабам и ещё
потешается над их своеволием.
Но кто же ненавистен народу, как волк собакам, свободный ум, враг
цепей, кто не молится и живёт в лесах.
Выгнать его из его убежища это называлось всегда у народа чувством
справедливости ; на него он всё ещё натравливает своих самых кусачих собак.
Истина существует: ибо существует народ! Горе, горе ищущему! так
велось исстари.
Своему народу хотели вы дать оправдание в его поклонении; это
называли вы волею к истине , вы, прославленные мудрецы!
И ваше сердце всегда говорило себе: Из народа вышел я, оттуда же
низошёл на меня голос Бога .
Упрямые и смышлёные, как ослы, вы всегда были ходатаями за народ.
И многие властители, желавшие ладить с народом, впрягали впереди
своих коней ослёнка, какого-нибудь прославленного мудреца.
А теперь, прославленные мудрецы, хотелось бы мне, чтобы вы наконец
совсем сбросили с себя шкуру льва!
Пёструю шкуру хищного зверя и космы исследующего, ищущею и
завоевывающего!
Ах, чтобы научился я верить в вашу правдивость , вам надо сперва
отказаться от вашей воли к поклонению.
Правдивым называю я того, кто идёт в пустыни, где нет богов, и
разбивает своё сердце, готовое поклониться.
На жёлтом песке, палимый солнцем, украдкой смотрит он с жадностью на
богатые источниками острова, где всё живущее отдыхает под тенью деревьев.
Но его жажда не может заставить его сделаться похожим на этих
довольных: ибо, где есть оазисы, там есть и идолы.
Быть голодным, сильным, одиноким и безбожным так хочет воля льва.
Быть свободным от счастья рабов, избавленных от богов и поклонения
им, бесстрашным и наводящим страх, великим и одиноким, такова воля
правдивого.
В пустыне жили исконно правдивые, свободные умы, как господа пустыни;
но в городах живут хорошо откормленные, прославленные мудрецы вьючные
животные.
Ибо всегда тянут они, как ослы, телегу народа!
За это не сержусь я на них; но слугами остаются они для меня и людьми
запряжёнными, даже если сбруя их сверкает золотом.
И часто бывали они хорошими слугами, достойными награды. Ибо так
говорит добродетель: Если должен ты быть слугою, ищи того, кому твоя служба
всего полезнее!
Дух и добродетель твоего господина должны расти благодаря тому, что
ты его слуга, так будешь ты расти и сам вместе с его духом и его
добродетелью!
И поистине, вы, прославленные мудрецы, вы, слуги народа! Вы сами
росли вместе с духом и добродетелью народа а народ через вас! К вашей чести
говорю я это!
Но народом остаётесь вы для меня даже в своих добродетелях,
близоруким народом, который не знает, что такое дух!
Дух есть жизнь, которая сама врезается в жизнь: своим собственным
страданием увеличивает она собственное знание, знали ли вы уже это?
И счастье духа в том, чтобы помазанным быть и освящённым быть слезами
на заклание, знали ли вы уже это?
И слепота слепого, и его искание ощупью свидетельствуют о силе
солнца, на которое глядел он, знали ли вы уже это?
С помощью гор должен учиться строить познающий! Мало того, что дух
двигает горами, знали ли вы уже это?
Вы знаете только искры духа но вы не видите наковальни, каковой
является он, и жестокости его молота!
Поистине, вы не знаете гордости духа! Но ещё менее перенесли бы вы
скромность духа, если бы когданибудь захотела она говорить!
И никогда ещё не могли вы ввергнуть свой дух в заснеженную яму: вы
недостаточно горячи для этого! Оттого и не знаете вы восторгов его холода.
Но во всём обходитесь вы, по-моему, слишком запросто с духом; и из
мудрости делали вы часто богадельню и больницу для плохих поэтов.
Вы не орлы оттого и не испытывали вы счастья в испуге духа. И кто не
птица, не должен парить над пропастью.
Вы кажетесь мне тёплыми; но холодом веет от всякого глубокого
познания. Холодны, как лёд, самые глубокие источники духа: услада для
горячих рук и для тех, кто не покладает рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69