- И я положил конверт с наставлениями поверх сертификата.
Мне показалось, что я убедил ее, но она и теперь не дотронулась до
бумаг. Она лишь пристально взглянула на них, а потом тихо сказала:
- Дэнни...
- Да, Рикки?
Она опустила глаза и продолжала так тихо, что я с трудом разбирал
слова:
- Если все так и будет... ты женишься на мне?
Кровь бросилась мне в лицо. В глазах потемнело. Но ответил я твердо и
внятно.
- Да, Рикки. Этого-то я и хочу. Потому и ложусь в "долгий сон".
Я оставил ей еще один конверт - с надписью: "Вскрыть в случае смерти
Майлза Джентри". Я ничего не стал объяснять ей - просто попросил
сохранить. В нем содержались улики, изобличавшие Белл в брачных аферах и
других ее преступных деяниях; с их помощью любой адвокат без труда
выиграет процесс о завещании Майлза в пользу Рикки.
Потом я снял с пальца кольцо, полученное при окончании института, -
другого у меня не было - и отдал ей, сказав, что теперь мы обручены.
- Оно тебе великовато, но ты сохрани его. Когда проснешься, я подарю
тебе другое.
Она крепко зажала кольцо в кулачке.
- Не надо мне никакого другого.
- Ладно. А теперь попрощайся с Питом, Рикки. Пора ехать, у меня нет
ни минуты.
Она крепко обняла Пита и передала его мне, пристально глядя мне в
глаза. По ее лицу, оставляя на грязных щеках две дорожки, текли слезы.
- Прощай, Дэнни.
- Не "прощай", Рикки, а "до свидания". Мы будем ждать тебя.
В четверть десятого я вернулся к мотелю. Оказалось, что автобус в
аэропорт уходит из центра городка через двадцать минут. Я отыскал
единственного здешнего торговца подержанными автомобилями и сбыл ему свою
машину за полцены, получив тут же наличными. Вероятно, это была самая
скорая сделка в истории торговли. Оставшегося времени едва хватило, чтобы
тайком протащить Пита в автобус (летный персонал недолюбливает страдающих
воздушной болезнью котов), и в одиннадцать с минутами мы уже были в
кабинете мистера Пауэлла.
Мистер Пауэлл был очень недоволен, что я отказался вверить заботам
Всеобщей свои капиталы, и вознамерился прочитать мне мораль по поводу
потери документов.
- Не могу же я просить судью во второй раз заверить одни и те же
документы, а ведь еще и суток не прошло. Это выходит за всякие рамки.
Я помахал перед его лицом пачкой денег с весьма впечатляющими цифрами
на банкнотах:
- В ваши обязанности не входит мотать мне нервы, господин блюститель.
Хотите, чтоб я был вашим клиентом? Если нет, так и скажите, я ведь могу
пойти в "Центральную долину". Потому что лечь в "долгий сон" мне нужно
именно сегодня.
Он все еще кипел от злости, но, похоже, сдался. Потом он начал
ворчать о дополнительных шести месяцах холодного сна и ни за что не хотел
гарантировать точную дату пробуждения.
- В контрактах обычно указывается: "Плюс-минус один месяц на
усмотрение администрации с целью избежания риска при пробуждении".
- А в моем контракте не указывайте. В нем должна стоять точная дата:
"27 апреля 2001 года". И мне плевать, будет ли это написано в бланке
Всеобщей или "Центральной долины". Вы продаете, мистер Пауэлл, а я
покупаю. Не можете продать, что мне надо, так я пойду туда, где могут.
Он внес изменения в контракт, и мы заверили его своими подписями.
Ровно в двенадцать я предстал перед врачом для заключительного
осмотра. Он внимательно взглянул на меня:
- Ты пил?
- Трезв как стеклышко.
- Это еще выяснить надо. Увидим.
Обследовал он меня не менее тщательно, чем "вчера". Наконец он
отложил свой резиновый молоток и сказал:
- Удивительно. Ты же в гораздо лучшем состоянии, чем вчера. Просто
поразительно.
- Эх, знали бы вы хоть сотую долю всего, док...
Я взял Пита на руки и гладил его, пока ему делали успокоительный
укол. Потом лег сам, и меня принялись готовить к холодному сну. Я мог бы,
конечно, и подождать еще день-два, но, честно говоря, мне очень не
терпелось поскорей оказаться в 2001 году.
Около четырех я мирно уснул; на груди у меня покоилась голова Пита.
12
На этот раз я видел более приятные сны. Только однажды мне приснился
сон, навеявший чувство разочарования и безысходности. Будто я шел и шел,
дрожа от холода, бесконечными коридорами, заглядывая во все двери в
надежде, что уж следующая непременно окажется Дверью в Лето и за нею меня
ждет Рикки. Пит мешал мне, то и дело забегая вперед; у котов есть такая
вредная привычка - шмыгать под ногами туда-сюда, если, конечно, они
уверены в своей полной безнаказанности. Перед каждой дверью он проскакивал
у меня между ног, выглядывал наружу, убеждался, что там все та же зима, и
отпрыгивал назад, едва не сбивая меня с ног. Но нас с ним не оставляла
надежда, что уж следующая-то дверь обязательно будет Дверью в Лето.
На этот раз я проснулся легко: все мне было уже привычно. Доктор был
даже несколько раздосадован, что я не захотел поболтать с ним, а сразу
спросил завтрак и "Таймс". Вряд ли стоило объяснять ему, что мне не
впервой выходить из анабиоза: все равно он бы мне не поверил.
Меня ожидала недельной давности записка от Джона.
"Дорогой Дэн!
Ты оказался прав. И как тебе удалось все предугадать?
Выполняю твою просьбу и не встречаю тебя, но Дженни этим недовольна.
Я, как мог, объяснил ей, что первое время ты будешь очень занят; а пока
она посылает тебе сердечный привет и надеется, что мы вскоре увидимся. У
нас все в порядке, хотя я потихоньку начинаю сдавать. Дженни же еще больше
похорошела.
Hasta la vista, amigo.
P.S. Если приложенной к письму суммы недостаточно - позвони. Возьмем
еще там, где их делают. Я считаю, что фирма наша процветает.
Джон".
Сперва я собрался было позвонить Джону - поприветствовать его и
рассказать о блестящей мысли, пришедшей мне в голову во сне: сделать
штуковину, которая превратит купание в ванне из обычной гигиенической
процедуры в тонкое удовольствие. Но потом раздумал: сперва надо было
заняться другим. А пока я не забыл подробностей нового замысла, я кое-что
записал. Вскоре я заснул. Заснул и Пит, сунув голову мне под мышку. Надо
было отучить его от этого. Приятно, но не очень удобно.
Тридцатого апреля, в понедельник, я выписался и отправился в
Риверсайд, где снял комнату в гостинице. Как я и ожидал, по поводу Пита
возникли сложности: автоматический коридорный взяток не берет - тоже мне
усовершенствование; по счастью, человеческое естество помощника
управляющего оказалось более восприимчивым. Он внял моим доводам -
хрустящим и весомым. В ту ночь я спал плохо. Очень волновался перед
встречей с Рикки.
На следующий день в десять утра я уже представлялся директору
Риверсайдского храма.
- Доктор Рамси, меня зовут Дэниел Б.Дейвис. Есть у вас клиентка по
имени Фредерика Хайнике?
- Полагаю, у вас имеется удостоверение личности?
Я показал ему свои водительские права, выданные в 1970 году в
Денвере, и свидетельство о выписке из храма "Лесная лужайка". Он
внимательно прочитал бумаги и вернул их мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Мне показалось, что я убедил ее, но она и теперь не дотронулась до
бумаг. Она лишь пристально взглянула на них, а потом тихо сказала:
- Дэнни...
- Да, Рикки?
Она опустила глаза и продолжала так тихо, что я с трудом разбирал
слова:
- Если все так и будет... ты женишься на мне?
Кровь бросилась мне в лицо. В глазах потемнело. Но ответил я твердо и
внятно.
- Да, Рикки. Этого-то я и хочу. Потому и ложусь в "долгий сон".
Я оставил ей еще один конверт - с надписью: "Вскрыть в случае смерти
Майлза Джентри". Я ничего не стал объяснять ей - просто попросил
сохранить. В нем содержались улики, изобличавшие Белл в брачных аферах и
других ее преступных деяниях; с их помощью любой адвокат без труда
выиграет процесс о завещании Майлза в пользу Рикки.
Потом я снял с пальца кольцо, полученное при окончании института, -
другого у меня не было - и отдал ей, сказав, что теперь мы обручены.
- Оно тебе великовато, но ты сохрани его. Когда проснешься, я подарю
тебе другое.
Она крепко зажала кольцо в кулачке.
- Не надо мне никакого другого.
- Ладно. А теперь попрощайся с Питом, Рикки. Пора ехать, у меня нет
ни минуты.
Она крепко обняла Пита и передала его мне, пристально глядя мне в
глаза. По ее лицу, оставляя на грязных щеках две дорожки, текли слезы.
- Прощай, Дэнни.
- Не "прощай", Рикки, а "до свидания". Мы будем ждать тебя.
В четверть десятого я вернулся к мотелю. Оказалось, что автобус в
аэропорт уходит из центра городка через двадцать минут. Я отыскал
единственного здешнего торговца подержанными автомобилями и сбыл ему свою
машину за полцены, получив тут же наличными. Вероятно, это была самая
скорая сделка в истории торговли. Оставшегося времени едва хватило, чтобы
тайком протащить Пита в автобус (летный персонал недолюбливает страдающих
воздушной болезнью котов), и в одиннадцать с минутами мы уже были в
кабинете мистера Пауэлла.
Мистер Пауэлл был очень недоволен, что я отказался вверить заботам
Всеобщей свои капиталы, и вознамерился прочитать мне мораль по поводу
потери документов.
- Не могу же я просить судью во второй раз заверить одни и те же
документы, а ведь еще и суток не прошло. Это выходит за всякие рамки.
Я помахал перед его лицом пачкой денег с весьма впечатляющими цифрами
на банкнотах:
- В ваши обязанности не входит мотать мне нервы, господин блюститель.
Хотите, чтоб я был вашим клиентом? Если нет, так и скажите, я ведь могу
пойти в "Центральную долину". Потому что лечь в "долгий сон" мне нужно
именно сегодня.
Он все еще кипел от злости, но, похоже, сдался. Потом он начал
ворчать о дополнительных шести месяцах холодного сна и ни за что не хотел
гарантировать точную дату пробуждения.
- В контрактах обычно указывается: "Плюс-минус один месяц на
усмотрение администрации с целью избежания риска при пробуждении".
- А в моем контракте не указывайте. В нем должна стоять точная дата:
"27 апреля 2001 года". И мне плевать, будет ли это написано в бланке
Всеобщей или "Центральной долины". Вы продаете, мистер Пауэлл, а я
покупаю. Не можете продать, что мне надо, так я пойду туда, где могут.
Он внес изменения в контракт, и мы заверили его своими подписями.
Ровно в двенадцать я предстал перед врачом для заключительного
осмотра. Он внимательно взглянул на меня:
- Ты пил?
- Трезв как стеклышко.
- Это еще выяснить надо. Увидим.
Обследовал он меня не менее тщательно, чем "вчера". Наконец он
отложил свой резиновый молоток и сказал:
- Удивительно. Ты же в гораздо лучшем состоянии, чем вчера. Просто
поразительно.
- Эх, знали бы вы хоть сотую долю всего, док...
Я взял Пита на руки и гладил его, пока ему делали успокоительный
укол. Потом лег сам, и меня принялись готовить к холодному сну. Я мог бы,
конечно, и подождать еще день-два, но, честно говоря, мне очень не
терпелось поскорей оказаться в 2001 году.
Около четырех я мирно уснул; на груди у меня покоилась голова Пита.
12
На этот раз я видел более приятные сны. Только однажды мне приснился
сон, навеявший чувство разочарования и безысходности. Будто я шел и шел,
дрожа от холода, бесконечными коридорами, заглядывая во все двери в
надежде, что уж следующая непременно окажется Дверью в Лето и за нею меня
ждет Рикки. Пит мешал мне, то и дело забегая вперед; у котов есть такая
вредная привычка - шмыгать под ногами туда-сюда, если, конечно, они
уверены в своей полной безнаказанности. Перед каждой дверью он проскакивал
у меня между ног, выглядывал наружу, убеждался, что там все та же зима, и
отпрыгивал назад, едва не сбивая меня с ног. Но нас с ним не оставляла
надежда, что уж следующая-то дверь обязательно будет Дверью в Лето.
На этот раз я проснулся легко: все мне было уже привычно. Доктор был
даже несколько раздосадован, что я не захотел поболтать с ним, а сразу
спросил завтрак и "Таймс". Вряд ли стоило объяснять ему, что мне не
впервой выходить из анабиоза: все равно он бы мне не поверил.
Меня ожидала недельной давности записка от Джона.
"Дорогой Дэн!
Ты оказался прав. И как тебе удалось все предугадать?
Выполняю твою просьбу и не встречаю тебя, но Дженни этим недовольна.
Я, как мог, объяснил ей, что первое время ты будешь очень занят; а пока
она посылает тебе сердечный привет и надеется, что мы вскоре увидимся. У
нас все в порядке, хотя я потихоньку начинаю сдавать. Дженни же еще больше
похорошела.
Hasta la vista, amigo.
P.S. Если приложенной к письму суммы недостаточно - позвони. Возьмем
еще там, где их делают. Я считаю, что фирма наша процветает.
Джон".
Сперва я собрался было позвонить Джону - поприветствовать его и
рассказать о блестящей мысли, пришедшей мне в голову во сне: сделать
штуковину, которая превратит купание в ванне из обычной гигиенической
процедуры в тонкое удовольствие. Но потом раздумал: сперва надо было
заняться другим. А пока я не забыл подробностей нового замысла, я кое-что
записал. Вскоре я заснул. Заснул и Пит, сунув голову мне под мышку. Надо
было отучить его от этого. Приятно, но не очень удобно.
Тридцатого апреля, в понедельник, я выписался и отправился в
Риверсайд, где снял комнату в гостинице. Как я и ожидал, по поводу Пита
возникли сложности: автоматический коридорный взяток не берет - тоже мне
усовершенствование; по счастью, человеческое естество помощника
управляющего оказалось более восприимчивым. Он внял моим доводам -
хрустящим и весомым. В ту ночь я спал плохо. Очень волновался перед
встречей с Рикки.
На следующий день в десять утра я уже представлялся директору
Риверсайдского храма.
- Доктор Рамси, меня зовут Дэниел Б.Дейвис. Есть у вас клиентка по
имени Фредерика Хайнике?
- Полагаю, у вас имеется удостоверение личности?
Я показал ему свои водительские права, выданные в 1970 году в
Денвере, и свидетельство о выписке из храма "Лесная лужайка". Он
внимательно прочитал бумаги и вернул их мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56