Янсен достойно и спо-
койно вышел на мостик. Роллинг поднялся к нему, принял рапорт об отлич-
ном состоянии судна и пожал руку. Официальная часть была кончена. Рол-
линг закурил сигару, - маленький, сухопутный, в теплом темном костюме,
оскорбляющем изящество "Аризоны" и небо над Неаполем.
Была уже полночь. Между мачтами и реями горели созвездия. Огни города
и судов отражались в черной, как базальт, воде залива. Взвыла и замерла
сирена буксирного пароходика. Закачались вдали маслянисто-огненные стол-
бы.
Роллинг, казалось, был поглощен сигарой, - понюхивал ее, пускал
струйки дыма в сторону капитана. Янсен, опустив руки, официально стоял
перед ним.
- Мадам Ламоль пожелала остаться на берегу, - сказал Роллинг, - это
каприз, но мы, американцы, всегда уважаем волю женщины, будь это даже
явное сумасбродство.
Капитан принужден был наклонить голову, согласиться с хозяином. Рол-
линг поднес к губам левую руку, пососал кожу на верхней стороне ладони.
- Я останусь на яхте до утра, быть может, весь завтрашний день...
Чтобы мое пребывание не было истолковано как-нибудь вкривь и вкось...
(Пососав, он поднес руку к свету из открытой двери каюты.) Э, так вот...
вкривь и вкось... (Янсен глядел теперь на его руку, на ней были следы от
ногтей.) Удовлетворяю ваше любопытство: я жду на яхту одного человека.
Но он меня здесь не ждет. Он должен прибыть с часу на час. Распорядитесь
немедленно донести мне, когда он поднимется на борт. Покойной ночи.
У Янсена пылала голова. Он силился что-нибудь понять. Мадам Ламоль
осталась на берегу. Зачем? Каприз... Или она ждет его? Нет, - а свежие
царапины на руке хозяина... Что-то случилось... А вдруг она лежит на
кровати с перерезанным горлом? Или в мешке на дне залива? Миллиардеры не
стесняются.
За ужином в кают-компании Янсен потребовал стакан виски без содовой,
чтобы как-нибудь прояснило мозги. Помощник капитана рассказывал газетную
сенсацию - чудовищный взрыв в германских заводах Анилиновой компании,
разрушение близлежащего городка и гибель более чем двух тысяч человек.
Помощник капитана говорил:
- Нашему хозяину адски везет. На гибели анилиновых заводов он зараба-
тывает столько, что купит всю Германию вместе с потрохами, Гогенцоллер-
нами и социал-демократами. Пью за хозяина.
Янсен унес газеты к себе в каюту. Внимательно прочитал описание взры-
ва и разные, одно нелепее другого, предположения о причинах его. Именем
Роллинга пестрели столбцы. В отделе мод указывалось, что с будущего се-
зона в моде - борода, покрывающая щеки, и высокий котелок вместо мягкой
шляпы. В "Экзельсиор" на первой странице - фотография "Аризоны" и в ова-
ле - прелестная голова мадам Ламоль. Глядя на нее, Янсен потерял при-
сутствие духа. Тревога его все росла.
В два часа ночи он вышел из каюты и увидел Роллинга на верхней палу-
бе, в кресле. Янсен вернулся каюту. Сбросил платье, на голое тело надел
легкий костюм из тончайшей шерсти, фуражку, башмаки и бумажник завязал в
резиновый мешок. Пробили склянки - три. Роллинг все еще сидел в кресле.
В четыре он продолжал сидеть в кресле, но силуэт его с ушедшей в плечи
головой казался неживым, - он спал. Через минуту Янсен неслышно спустил-
ся по якорной цепи в воду и поплыл к набережной.
- Мадам Зоя, не беспокойте себя напрасно: телефон и звонки перереза-
ны.
Зоя опять присела на край постели. Злая усмешка дергала ее губы.
Стась Тыклинский развалился посреди комнаты в кресле, - крутил усы,
рассматривал свои лакированные полуботинки. Курить он все же не смел, -
Зоя решительно запретила, а Роллинг строго наказал проявлять вежливость
с дамой.
Он пробовал рассказывать о своих любовных похождениях в Варшаве и Па-
риже, но Зоя с таким презрением смотрела в глаза, что у него деревенел
язык. Приходилось помалкивать. Было уже около пяти утра. Все попытки Зои
освободиться, обмануть, обольстить не привели ни к чему.
- Все равно, - сказала Зоя, - так или иначе я дам знать полиции.
- Прислуга в отеле подкуплена, даны очень большие деньги.
- Я выбью окно и закричу, когда на улице будет много народу.
- Это тоже предусмотрено. И даже врач нанят, чтобы установить ваши
нервные припадки. Мадам, вы, так сказать, для внешнего света на положе-
нии жены, пытающейся обмануть мужа. Вы - вне закона. Никто не поможет и
не поверит. Сидите смирно.
Зоя хрустнула пальцами и сказала по-русски:
- Мерзавец. Полячишка. Лакей. Хам.
Тыклинский стал надуваться, усы полезли дыбом. Но ввязываться в ру-
гань не было приказано. Он проворчал:
- Э, знаем, как ругаются бабы, когда их хваленая красота не может по-
действовать. Мне жалко вас, мадам. Но сутки, а то и двое, придется нам
здесь просидеть в тет-а-тете. Лучше лягте, успокойте ваши нервы... Бай-
бай, мадам.
К его удивлению, Зоя на этот раз послушалась. Сбросила туфельки, лег-
ла, устроилась на подушках, закрыла глаза.
Сквозь ресницы она видела толстое, сердитое, внимательно наблюдающее
за ней лицо Тыклинского. Она зевнула раз, другой, положила руку под ще-
ку.
- Устала, пусть будет что будет, - проговорила она тихо и опять зев-
нула.
Тыклинский удобнее устроился в кресле. Зоя ровно дышала. Через неко-
торое время он стал тереть глаза. Встал, прошелся, - привалился к кося-
ку. Видимо, решил бодрствовать стоя.
Тыклинский был глуп. Зоя выведала от него все, что было нужно, и те-
перь ждала, когда он заснет. Торчать у дверей было трудно. Он еще раз
осмотрел замок и вернулся к креслу.
Через минуту у него отвалилась жирная челюсть. Тогда Зоя соскользнула
с постели. Быстрым движением вытащила ключ у него из жилетного кармана.
Подхватила туфельки. Вложила ключ, - тугой замок неожиданно заскрипел.
Тыклинский вскрикнул, как в кошмаре: "Кто? Что?" Рванулся с кресла.
Зоя распахнула дверь. Но он схватил ее за плечи. И сейчас же она впилась
в его руку, с наслаждением прокусила кожу.
- Песья девка, курва! - заорал он по-польски. Ударил коленкой Зою в
поясницу. Повалил. Отпихивая ее ногой в глубь комнаты, силился закрыть,
дверь. Но - что-то ему мешало. Зоя видела, как шея его налилась кровью.
- Кто там? - хрипло спросил он, наваливаясь плечом.
Но его ступни продолжали скользить по паркету, - дверь медленно раст-
ворялась. Он торопливо тащил из заднего кармана револьвер и вдруг отле-
тел на середину комнаты.
В двери стоял капитан Янсен. Мускулистое тело его облипала мокрая
одежда. Секунду он глядел в глаза Тыклинскому. Стремительно, точно па-
дая, кинулся вперед. Удар, назначавшийся Роллингу, обрушился на поляка:
двойной удар, - тяжестью корпуса на вытянутую левую - в переносицу - и
со всем размахом плеча правой рукой снизу в челюсть. Тыклинский без кри-
ка опрокинулся на ковер. Лицо его было разбито и изломано.
Третьим движением Янсен повернулся к мадам Ламоль. Все мускулы его
танцевали.
- Есть, мадам Ламоль.
- Янсен, как можно скорее, - на яхту.
- Есть на яхту.
Она закинула, как давеча в ресторане, локоть ему за шею. Не целуя,
придвинула рот почти вплотную к его губам:
- Борьба только началась, Янсен. Самое опасное впереди.
- Есть самое опасное впереди.
- Извозчик... гони, гони вовсю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
койно вышел на мостик. Роллинг поднялся к нему, принял рапорт об отлич-
ном состоянии судна и пожал руку. Официальная часть была кончена. Рол-
линг закурил сигару, - маленький, сухопутный, в теплом темном костюме,
оскорбляющем изящество "Аризоны" и небо над Неаполем.
Была уже полночь. Между мачтами и реями горели созвездия. Огни города
и судов отражались в черной, как базальт, воде залива. Взвыла и замерла
сирена буксирного пароходика. Закачались вдали маслянисто-огненные стол-
бы.
Роллинг, казалось, был поглощен сигарой, - понюхивал ее, пускал
струйки дыма в сторону капитана. Янсен, опустив руки, официально стоял
перед ним.
- Мадам Ламоль пожелала остаться на берегу, - сказал Роллинг, - это
каприз, но мы, американцы, всегда уважаем волю женщины, будь это даже
явное сумасбродство.
Капитан принужден был наклонить голову, согласиться с хозяином. Рол-
линг поднес к губам левую руку, пососал кожу на верхней стороне ладони.
- Я останусь на яхте до утра, быть может, весь завтрашний день...
Чтобы мое пребывание не было истолковано как-нибудь вкривь и вкось...
(Пососав, он поднес руку к свету из открытой двери каюты.) Э, так вот...
вкривь и вкось... (Янсен глядел теперь на его руку, на ней были следы от
ногтей.) Удовлетворяю ваше любопытство: я жду на яхту одного человека.
Но он меня здесь не ждет. Он должен прибыть с часу на час. Распорядитесь
немедленно донести мне, когда он поднимется на борт. Покойной ночи.
У Янсена пылала голова. Он силился что-нибудь понять. Мадам Ламоль
осталась на берегу. Зачем? Каприз... Или она ждет его? Нет, - а свежие
царапины на руке хозяина... Что-то случилось... А вдруг она лежит на
кровати с перерезанным горлом? Или в мешке на дне залива? Миллиардеры не
стесняются.
За ужином в кают-компании Янсен потребовал стакан виски без содовой,
чтобы как-нибудь прояснило мозги. Помощник капитана рассказывал газетную
сенсацию - чудовищный взрыв в германских заводах Анилиновой компании,
разрушение близлежащего городка и гибель более чем двух тысяч человек.
Помощник капитана говорил:
- Нашему хозяину адски везет. На гибели анилиновых заводов он зараба-
тывает столько, что купит всю Германию вместе с потрохами, Гогенцоллер-
нами и социал-демократами. Пью за хозяина.
Янсен унес газеты к себе в каюту. Внимательно прочитал описание взры-
ва и разные, одно нелепее другого, предположения о причинах его. Именем
Роллинга пестрели столбцы. В отделе мод указывалось, что с будущего се-
зона в моде - борода, покрывающая щеки, и высокий котелок вместо мягкой
шляпы. В "Экзельсиор" на первой странице - фотография "Аризоны" и в ова-
ле - прелестная голова мадам Ламоль. Глядя на нее, Янсен потерял при-
сутствие духа. Тревога его все росла.
В два часа ночи он вышел из каюты и увидел Роллинга на верхней палу-
бе, в кресле. Янсен вернулся каюту. Сбросил платье, на голое тело надел
легкий костюм из тончайшей шерсти, фуражку, башмаки и бумажник завязал в
резиновый мешок. Пробили склянки - три. Роллинг все еще сидел в кресле.
В четыре он продолжал сидеть в кресле, но силуэт его с ушедшей в плечи
головой казался неживым, - он спал. Через минуту Янсен неслышно спустил-
ся по якорной цепи в воду и поплыл к набережной.
- Мадам Зоя, не беспокойте себя напрасно: телефон и звонки перереза-
ны.
Зоя опять присела на край постели. Злая усмешка дергала ее губы.
Стась Тыклинский развалился посреди комнаты в кресле, - крутил усы,
рассматривал свои лакированные полуботинки. Курить он все же не смел, -
Зоя решительно запретила, а Роллинг строго наказал проявлять вежливость
с дамой.
Он пробовал рассказывать о своих любовных похождениях в Варшаве и Па-
риже, но Зоя с таким презрением смотрела в глаза, что у него деревенел
язык. Приходилось помалкивать. Было уже около пяти утра. Все попытки Зои
освободиться, обмануть, обольстить не привели ни к чему.
- Все равно, - сказала Зоя, - так или иначе я дам знать полиции.
- Прислуга в отеле подкуплена, даны очень большие деньги.
- Я выбью окно и закричу, когда на улице будет много народу.
- Это тоже предусмотрено. И даже врач нанят, чтобы установить ваши
нервные припадки. Мадам, вы, так сказать, для внешнего света на положе-
нии жены, пытающейся обмануть мужа. Вы - вне закона. Никто не поможет и
не поверит. Сидите смирно.
Зоя хрустнула пальцами и сказала по-русски:
- Мерзавец. Полячишка. Лакей. Хам.
Тыклинский стал надуваться, усы полезли дыбом. Но ввязываться в ру-
гань не было приказано. Он проворчал:
- Э, знаем, как ругаются бабы, когда их хваленая красота не может по-
действовать. Мне жалко вас, мадам. Но сутки, а то и двое, придется нам
здесь просидеть в тет-а-тете. Лучше лягте, успокойте ваши нервы... Бай-
бай, мадам.
К его удивлению, Зоя на этот раз послушалась. Сбросила туфельки, лег-
ла, устроилась на подушках, закрыла глаза.
Сквозь ресницы она видела толстое, сердитое, внимательно наблюдающее
за ней лицо Тыклинского. Она зевнула раз, другой, положила руку под ще-
ку.
- Устала, пусть будет что будет, - проговорила она тихо и опять зев-
нула.
Тыклинский удобнее устроился в кресле. Зоя ровно дышала. Через неко-
торое время он стал тереть глаза. Встал, прошелся, - привалился к кося-
ку. Видимо, решил бодрствовать стоя.
Тыклинский был глуп. Зоя выведала от него все, что было нужно, и те-
перь ждала, когда он заснет. Торчать у дверей было трудно. Он еще раз
осмотрел замок и вернулся к креслу.
Через минуту у него отвалилась жирная челюсть. Тогда Зоя соскользнула
с постели. Быстрым движением вытащила ключ у него из жилетного кармана.
Подхватила туфельки. Вложила ключ, - тугой замок неожиданно заскрипел.
Тыклинский вскрикнул, как в кошмаре: "Кто? Что?" Рванулся с кресла.
Зоя распахнула дверь. Но он схватил ее за плечи. И сейчас же она впилась
в его руку, с наслаждением прокусила кожу.
- Песья девка, курва! - заорал он по-польски. Ударил коленкой Зою в
поясницу. Повалил. Отпихивая ее ногой в глубь комнаты, силился закрыть,
дверь. Но - что-то ему мешало. Зоя видела, как шея его налилась кровью.
- Кто там? - хрипло спросил он, наваливаясь плечом.
Но его ступни продолжали скользить по паркету, - дверь медленно раст-
ворялась. Он торопливо тащил из заднего кармана револьвер и вдруг отле-
тел на середину комнаты.
В двери стоял капитан Янсен. Мускулистое тело его облипала мокрая
одежда. Секунду он глядел в глаза Тыклинскому. Стремительно, точно па-
дая, кинулся вперед. Удар, назначавшийся Роллингу, обрушился на поляка:
двойной удар, - тяжестью корпуса на вытянутую левую - в переносицу - и
со всем размахом плеча правой рукой снизу в челюсть. Тыклинский без кри-
ка опрокинулся на ковер. Лицо его было разбито и изломано.
Третьим движением Янсен повернулся к мадам Ламоль. Все мускулы его
танцевали.
- Есть, мадам Ламоль.
- Янсен, как можно скорее, - на яхту.
- Есть на яхту.
Она закинула, как давеча в ресторане, локоть ему за шею. Не целуя,
придвинула рот почти вплотную к его губам:
- Борьба только началась, Янсен. Самое опасное впереди.
- Есть самое опасное впереди.
- Извозчик... гони, гони вовсю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74