- ...Зоя, Зоя, Зоя, Зоя...
Точно огромная муха о стекло, звенел в наушниках голос Гарина. Он
повторял ее имя и затем через некоторые промежутки:
- ...Отвечай от часа до трех ночи...
И опять:
- ...Зоя, Зоя, Зоя... Будь осторожна, будь осторожна...
В ту же ночь над темным морем, над спящей Европой, над древними пепе-
лищами Малой Азии, над равнинами Африки, покрытыми иглами и пылью высох-
ших растений, летели волны женского голоса:
- ...Тому, кто велел отвечать от часа до трех...
Этот вызов Зоя повторяла много раз. Затем говорила:
- ...Хочу тебя видеть. Пусть это неразумно. Назначь любой из
итальянских портов... По имени меня не вызывай, узнаю тебя по голосу...
В ту же ночь, в ту самую минуту, когда Зоя упрямо повторяла вызов,
надеясь, что Гарин где-то, - в Европе, Азии, Африке, - нащупает волны
электромагнитов "Аризоны", за две тысячи километров, в Париже, на ночном
столике у двухспальной кровати, где одиноко, уткнув нос в одеяло, спал
Роллинг, затрещал телефонный звонок.
Роллинг, подскочив, схватил трубку. Голос Семенова поспешно прогово-
рил:
- Роллинг. Она разговаривает.
- С кем?
- Плохо слышно, по имени не называет.
- Хорошо, продолжайте слушать. Отчет завтра.
Роллинг положил трубку, снова лег, но сон уже отошел от него.
Задача была нелегка: среди несущихся ураганом над Европой фокстротов,
рекламных воплей, церковных хоралов, отчетов о международной политике,
опер, симфоний, биржевых бюллетеней, шуточек знаменитых юмористов - уло-
вить слабый голос Зои.
День и ночь для этого в Медоне сидел Семенов. Ему удалось перехватить
несколько фраз, сказанных голосом Зои. Но и этого было достаточно, чтобы
разжечь ревнивое воображение Роллинга.
Роллинг чувствовал себя отвратительно после ночи в Фонтенебло. Шельга
остался жив, - висел над головой страшной угрозой. С Гариным, которого
Роллинг с наслаждением повесил бы на сучке, как негра, был подписан до-
говор. Быть может, Роллинг и заупрямился бы тогда, - лучше смерть, эша-
фот, чем союз, - но волю его сокрушала Зоя. Договариваясь с Гариным, он
выигрывал время, и, быть может, сумасшедшая женщина опомнится, раскает-
ся, вернется... Роллинг действительно плакал в автомобиле, зажмурясь,
молча... Это было черт знает что... Из-за распутной, продажной бабы...
Но слезы были солоны и мучительны... Одним из условий договора он поста-
вил длительное путешествие Зои на яхте. (Это было необходимо, чтобы за-
мести следы.) Он надеялся убедить, усовестить, увлечь ее ежедневными бе-
седами по радио. Эта надежда была, пожалуй, глупее слез в автомобиле.
По условию с Гариным Роллинг немедленно начинал "всеобщее наступление
на химическом фронте". В тот день, когда Зоя села в Гавре на "Аризону",
Роллинг поездом вернулся в Париж. Он известил полицию о том, что был в
Гавре и на обратном пути, ночью, подвергся нападению бандитов (трое, с
лицами, обвязанными платками). Они отобрали у него деньги и автомобиль.
(Гарин в это время, - как было условленно, - пересек с запада на восток
Францию, проскочил границу в Люксембурге и в первом попавшемся канале
утопил автомобиль Роллинга.)
"Наступление на химическом фронте" началось. Парижские газеты начали
грандиозный переполох. "Загадочная трагедия в Вилль Давре", "Таинствен-
ное нападение на русского в парке Фонтенебло", "Наглое ограбление хими-
ческого короля", "Американские миллиарды в Европе", "Гибель национальной
германской индустрии", "Роллинг или Москва" - все это умно и ловко было
запутано в один клубок, который, разумеется, застрял в горле у обывателя
- держателя ценностей. Биржа тряслась до основания. Между серых колонн
ее, у черных досок, где истерические руки писали, стирали, писали мело-
вые цифры падающих бумаг, мотались, орали обезумевшие люди с глазами,
готовыми лопнуть, с губами в коричневой пене.
Но это гибла плотва, - все это были шуточки. Крупные промышленники и
банки, стиснув зубы, держались за пакеты акций. Их нелегко было повалить
даже рогами Роллинга. Для этой наиболее серьезной операции и подготов-
лялся удар со стороны Гарина.
Гарин "бешеным ходом", как верно угадал Шельга, строил в Германии ап-
парат по своей модели. Он разъезжал из города в город, заказывая заводам
различные части. Для сношения с Парижем пользовался отделом частных
объявлений в кельнской газете. Роллинг, в свою очередь, помещал в одной
из бульварных парижских газет две-три строчки: "Все внимание сосредо-
точьте на анилине... ", "Дорог каждый день, не жалейте денег..." и так
далее.
Гарин отвечал: "Окончу скорее, чем предполагал... ", "Место найде-
но... ", "Приступаю... ", "Непредвиденная задержка..."
Роллинг: "Тревожусь, назначьте день..." Гарин ответил: "Отсчитайте
тридцать пять со дня подписания договора..."
Приблизительно с этим его сообщением совпала ночная телефонограмма
Роллингу от Семенова. Роллинг пришел в ярость, - его водили за нос. Тай-
ные сношения с "Аризоной", помимо всего, были опасны. Но Роллинг не вы-
дал себя ни словом, когда на следующий день говорил с мадам Ламоль.
Теперь, в часы бессонниц, Роллинг стал "продумывать" заново свою
"партию" со смертельным врагом. Он нашел ошибки. Гарин оказывался не так
уже хорошо защищен. Ошибкой его было согласие на путешествие Зои, - ко-
нец партии для него предрешен. Мат будет сказан на борту "Аризоны".
Но на борту "Аризоны" происходило не совсем то, о чем думал Роллинг.
Он помнил Зою умной, спокойнорасчетливой, холодной, преданной. Он знал,
с какой брезгливостью она относилась к женским слабостям. Он не мог до-
пустить, чтобы долго могло длиться ее увлечение этим нищим бродягой,
бандитом Гариным. Хорошая прогулка по Средиземному морю должна прояснить
ее ум.
Зоя действительно была как в бреду, когда в Гавре села на яхту. Нес-
колько дней одиночества среди океана успокоили ее. Она пробуждалась, жи-
ла и засыпала среди синего света, блеска воды, под спокойный, как веч-
ность, шум волн. Содрогаясь от омерзения, она вспоминала грязную комнату
и оскалившийся, стеклянноглазый труп Ленуара, закипевшую дымную полосу
поперек груди Утиного Носа, сырую поляну в Фонтенебло и неожиданные
выстрелы Роллинга, точно он убивал бешеную собаку...
Но все же ум ее не прояснялся, как надеялся Роллинг. Наяву и во сне
чудились какие-то дивные острова, мраморные дворцы, уходящие лестницами
в океан... Толпы красивых людей, музыка, вьющиеся флаги... И она - пове-
лительница этого фантастического мира...
Сны и видения в кресле под синим тентом были продолжением разговора с
Гариным в Вилль Давре (за час до убийства). Один на свете человек, Га-
рин, понял бы ее сейчас. Но с ним были связаны и стеклянные глаза Ленуа-
ра, и разинутый страшный рот Гастона Утиный Нос.
Вот почему у Зои остановилось сердце, когда неожиданно в трубку радио
забормотал голос Гарина... С тех пор она ежедневно звала его, умоляла,
грозила. Она хотела видеть его и боялась. Он чудился ей черным пятном в
лазурной чистоте моря и неба... Ей нужно было рассказать ему о снах ная-
ву. Спросить, где же его Оливиновый пояс? Зоя металась по яхте, лишая
капитана Янсена и его помощника присутствия духа.
Гарин отвечал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74