Рожи у всех были сдержанные и внимательные, и это заставило меня задуматься. Я немного посидел в растерянности и вдруг тихо фыркнул от радости: мне стало ясно, что денег они еще не нашли! Вот почему они обступили мою кропать и разыгрывают здесь "Преступление и наказание"... Если бы они уже добрались до миллионов, то давно всадили бы мне пулю в затылок и вырыли яму как раз по моему размерчику... А может, усатый таракан поехал бы с моим трупом в управление — получать премию за то, что уничтожил опаснейшего государственного преступника?
— Где деньги? — спросил Мейерфельд. Он был человеком аккуратным, методичным, и в нем, похоже, не было ни грамма поэзии...
— Как!— воскликнул я.— Разве вы их не нашли?
— Нет.
Я изобразил крайнее удивление.
— Но они же были в багажнике, на виду!
— Неправда. Мы все там обыскали.
— Значит, их забрал кто-то другой...
— Хватит шутить!
— Постойте... Когда вы приехали?
— Пятнадцать минут назад.
— И за пятнадцать минут успели обыскать всю машину? Тут вмешался Анджело:
— Я осмотрел ее еще до их приезда. Всю облазил. Ничего там нет!
— Разумеется, там уже ничего нет: ты и твой дружок-хозяин все уже перепрятали!
Услышав такое обвинение, он побелел и поднял свой обрез.
— Ах ты, сука!
— Стой!— крикнул я.— Конечно, Анджело, это легче всего — убить тех, кто может что-то рассказать. Так было и с Пауло! Ты испугался, что он с перепугу потащит тебя за собой, и угрохал, якобы для того, чтобы меня защитить!
— Вы не станете стрелять в этого человека без моего разрешения,— проскрипел Мейерфельд.
— Да вы послушайте, что он плетет! — вскричал Анджело. — Вот, спросите у Антуана...
Дутый полицейский забрал у него из рук обрез.
— Ты слишком нервный, чтобы играть такими игт рушками,— пояснил он.
Теперь я ясно видел, что сделал верный ход, обвинив Анджело: я посеял в их рядах сомнение.
— Он врет!— завопил Анджело, чувствуя, что мысль получает дальнейшее развитие в головах его дружков.— Он говорит что попало, лишь бы свалить все на меня! Вы же знаете, я вас ни разу не подводил... А ведь иногда это было ох как нелегко...
— Честных людей вокруг сколько угодно, Анджело...— сказал я. — Все мы честные, пока речь не заходит о сотне миллионов!
Я зарабатывал себе все новые очки. Я поджаривал этому подонку задницу на медленном огне, и он плавился, как сыр.
— Ну, это уже вообще!— сорвался он.— Еще одно слово — и я его удавлю!..
— Спокойно! — отрезал Мейерфельд.
Он встал напротив меня — правда, достаточно далеко: чтобы я до него не дотянулся.
— Вы сказали, что деньги были в багажнике?
— Конечно. Ведь не стал бы я убегать с пустыми руками! Они были в ящике из-под печенья, под брезентом. Под зеленым брезентом, грязным таким!
Насчет брезента я сказал нарочно. Я помнил, что в багажнике "кадиллака" он действительно был. Мейерфельд наверняка его видел, и это должно было показаться ему подтверждением моих слов.
Что-то подсказывало мне, что я на верном пути. Мейерфельд ни за что не позволит убить меня до того, как деньги будут найдены. Я не представлял себе, как выберусь из такого тупика, но, как это ни странно, присутствие полумертвой от страха Сказки придавало мне силы и даже что-то вроде оптимизма.
— Надо разобраться,— нетерпеливо проговорил усатый. Бедняга Анджело бешено вращал глазами.
— Не думай, Капут, что тебе это сойдет с рук! Я тебя, гада, заставлю выплюнуть правду! И очень скоро...
— Не говори о правде, Анджело, это тебе не идет... Я повернулся к Мейерфельду.
— Послушайте меня и пошевелите извилинами, если они у вас есть. Деньги лежали в багажнике "кадиллака". Машина стояла в гараже, который я снимал на улице Сержанта Бенуа. Этот гараж закрывался специальной металлической шторой, от которой был один-единственный ключ — то есть никто, кроме ме-
ня, туда попасть не мог. Пели этот итальяшка еще не совсем сгнил, то подтвердит, что после приезда сюда мы с девушкой сразу легли спать...
— Это правда, — пролепетала Сказка.
Сами по себе эти слова не имели никакой силы, но будучи произнесены таким простодушным тоном, они буквально взорвали тишину комнаты.
Пора было финишировать: мы уже достаточно сильно разогнались.
— Вывод,— заявил я.— Либо я оставил деньги и Париже (хотя вы сами чувствуете, что это не так), либо кто-то вытряхнул их здесь до вашего приезда...
Рассуждение выглядело таким бесспорным, что даже Анджело не нашел, что ответить.
Я откинулся на подушку и победно скрестил руки на груди.
Последовало недолгое молчание.
— Вставай! — приказал мне полицейский.
Он был похож на толстого рассерженного кота. Его и без того выпуклые глаза почти вылезали из орбит.
— Пошли к машине, — постановил он. Мейерфельд коротко кивнул в знак согласия. Он,
Мейерфельд, выглядел все более холодным, прямо ледяным. Казалось, он вот-вот треснет и рассыплется на куски.
Я спрыгнул с кровати и под прицелом усатого натянул штаны.
— А ты присмотри за дамочкой,— велел усатый своему напарнику, бледному доходяге с белесыми ресницами.
Мы вышли во двор, под великолепное, увешанное звездами небо. Анджело скрипел зубами от ярости. Он шел сзади, и за ним краем глаза следил Мейерфельд, который, судя по всему, уже не питал к нему особой симпатии.
Я спрашивал себя, чем все это кончится, поскольку мы вступили на путь, одинаково безысходный для всех. Действительно: мне оставалось жить только до тех пор, пока не отыщутся деньги; Анджело не мог сказать им, где они, поскольку вообще этого не знал. Поэтому единственным выходом для остальных было "обработать" нас с итальянцем и заставить в муках
родить секрет, которого не мог открыть ни тот, ни другой...
Подходя к машине, я заметил, что Анджело действительно произвел весьма тщательный обыск. Машина напоминала костюм, который распороли, чтобы перешить. Кузов был изрезан ножницами по металлу, обивка салона валялась но земле, сиденья весело ощетинились пружиним п. С колес были сняты колпаки, багажник остался открытым... Словом, Анджело и его дружище Антуан измывались над ни в чем не
ПОВИННЫМ автомобилем, как хотели...
— Ну, спасибо, проворчал я. — Такая была тачка... Да, Анджело, мастер ты комедию ломать!
Он подскочил ко мне и заехал мне в челюсть. Я стойко перенес удар и в ответ от души лягнул его копытом. Он взвыл и упал на колени, массируя себе простату.
— Спокойно! — рявкнул полицейский. Анджело поднялся; его физиономия кривилась в
гримасе, полной клыков и резцов.
— Сволочь! — задыхался он. — Ах, сволочь...
— Хватит! — крикнул Мейерфельд.
— Вы что, верите этому гаду?!— бунтовал итальянец.— Да если бы я загреб кассу, то разве стал бы уродовать машину и дожидаться вас, вместо того чтобы драпануть?!
— А почему бы и нет?— ответил я.— Ты же понимал, что далеко не уйдешь. Организация все равно отыскала бы тебя. А вот оставшись, ты мог выкрутиться, особенно если бы застрелил меня во время спора...
Мейерфельд обошел машину кругом, потом лег на землю и заглянул под нее...
— Там мы тоже искали, — пробормотал Анджело.— Спросите у моего друга Антуана...
Его друга Антуана поблизости не наблюдалось. Это привлекло внимание усатого:
— А где он, кстати?
— В доме,— ответил итальянец.— Он не любит вмешиваться в чужие дела.
— Если он такой скромный,— уцепился Мейерфельд,— то почему помогал вам обыскивать машину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Где деньги? — спросил Мейерфельд. Он был человеком аккуратным, методичным, и в нем, похоже, не было ни грамма поэзии...
— Как!— воскликнул я.— Разве вы их не нашли?
— Нет.
Я изобразил крайнее удивление.
— Но они же были в багажнике, на виду!
— Неправда. Мы все там обыскали.
— Значит, их забрал кто-то другой...
— Хватит шутить!
— Постойте... Когда вы приехали?
— Пятнадцать минут назад.
— И за пятнадцать минут успели обыскать всю машину? Тут вмешался Анджело:
— Я осмотрел ее еще до их приезда. Всю облазил. Ничего там нет!
— Разумеется, там уже ничего нет: ты и твой дружок-хозяин все уже перепрятали!
Услышав такое обвинение, он побелел и поднял свой обрез.
— Ах ты, сука!
— Стой!— крикнул я.— Конечно, Анджело, это легче всего — убить тех, кто может что-то рассказать. Так было и с Пауло! Ты испугался, что он с перепугу потащит тебя за собой, и угрохал, якобы для того, чтобы меня защитить!
— Вы не станете стрелять в этого человека без моего разрешения,— проскрипел Мейерфельд.
— Да вы послушайте, что он плетет! — вскричал Анджело. — Вот, спросите у Антуана...
Дутый полицейский забрал у него из рук обрез.
— Ты слишком нервный, чтобы играть такими игт рушками,— пояснил он.
Теперь я ясно видел, что сделал верный ход, обвинив Анджело: я посеял в их рядах сомнение.
— Он врет!— завопил Анджело, чувствуя, что мысль получает дальнейшее развитие в головах его дружков.— Он говорит что попало, лишь бы свалить все на меня! Вы же знаете, я вас ни разу не подводил... А ведь иногда это было ох как нелегко...
— Честных людей вокруг сколько угодно, Анджело...— сказал я. — Все мы честные, пока речь не заходит о сотне миллионов!
Я зарабатывал себе все новые очки. Я поджаривал этому подонку задницу на медленном огне, и он плавился, как сыр.
— Ну, это уже вообще!— сорвался он.— Еще одно слово — и я его удавлю!..
— Спокойно! — отрезал Мейерфельд.
Он встал напротив меня — правда, достаточно далеко: чтобы я до него не дотянулся.
— Вы сказали, что деньги были в багажнике?
— Конечно. Ведь не стал бы я убегать с пустыми руками! Они были в ящике из-под печенья, под брезентом. Под зеленым брезентом, грязным таким!
Насчет брезента я сказал нарочно. Я помнил, что в багажнике "кадиллака" он действительно был. Мейерфельд наверняка его видел, и это должно было показаться ему подтверждением моих слов.
Что-то подсказывало мне, что я на верном пути. Мейерфельд ни за что не позволит убить меня до того, как деньги будут найдены. Я не представлял себе, как выберусь из такого тупика, но, как это ни странно, присутствие полумертвой от страха Сказки придавало мне силы и даже что-то вроде оптимизма.
— Надо разобраться,— нетерпеливо проговорил усатый. Бедняга Анджело бешено вращал глазами.
— Не думай, Капут, что тебе это сойдет с рук! Я тебя, гада, заставлю выплюнуть правду! И очень скоро...
— Не говори о правде, Анджело, это тебе не идет... Я повернулся к Мейерфельду.
— Послушайте меня и пошевелите извилинами, если они у вас есть. Деньги лежали в багажнике "кадиллака". Машина стояла в гараже, который я снимал на улице Сержанта Бенуа. Этот гараж закрывался специальной металлической шторой, от которой был один-единственный ключ — то есть никто, кроме ме-
ня, туда попасть не мог. Пели этот итальяшка еще не совсем сгнил, то подтвердит, что после приезда сюда мы с девушкой сразу легли спать...
— Это правда, — пролепетала Сказка.
Сами по себе эти слова не имели никакой силы, но будучи произнесены таким простодушным тоном, они буквально взорвали тишину комнаты.
Пора было финишировать: мы уже достаточно сильно разогнались.
— Вывод,— заявил я.— Либо я оставил деньги и Париже (хотя вы сами чувствуете, что это не так), либо кто-то вытряхнул их здесь до вашего приезда...
Рассуждение выглядело таким бесспорным, что даже Анджело не нашел, что ответить.
Я откинулся на подушку и победно скрестил руки на груди.
Последовало недолгое молчание.
— Вставай! — приказал мне полицейский.
Он был похож на толстого рассерженного кота. Его и без того выпуклые глаза почти вылезали из орбит.
— Пошли к машине, — постановил он. Мейерфельд коротко кивнул в знак согласия. Он,
Мейерфельд, выглядел все более холодным, прямо ледяным. Казалось, он вот-вот треснет и рассыплется на куски.
Я спрыгнул с кровати и под прицелом усатого натянул штаны.
— А ты присмотри за дамочкой,— велел усатый своему напарнику, бледному доходяге с белесыми ресницами.
Мы вышли во двор, под великолепное, увешанное звездами небо. Анджело скрипел зубами от ярости. Он шел сзади, и за ним краем глаза следил Мейерфельд, который, судя по всему, уже не питал к нему особой симпатии.
Я спрашивал себя, чем все это кончится, поскольку мы вступили на путь, одинаково безысходный для всех. Действительно: мне оставалось жить только до тех пор, пока не отыщутся деньги; Анджело не мог сказать им, где они, поскольку вообще этого не знал. Поэтому единственным выходом для остальных было "обработать" нас с итальянцем и заставить в муках
родить секрет, которого не мог открыть ни тот, ни другой...
Подходя к машине, я заметил, что Анджело действительно произвел весьма тщательный обыск. Машина напоминала костюм, который распороли, чтобы перешить. Кузов был изрезан ножницами по металлу, обивка салона валялась но земле, сиденья весело ощетинились пружиним п. С колес были сняты колпаки, багажник остался открытым... Словом, Анджело и его дружище Антуан измывались над ни в чем не
ПОВИННЫМ автомобилем, как хотели...
— Ну, спасибо, проворчал я. — Такая была тачка... Да, Анджело, мастер ты комедию ломать!
Он подскочил ко мне и заехал мне в челюсть. Я стойко перенес удар и в ответ от души лягнул его копытом. Он взвыл и упал на колени, массируя себе простату.
— Спокойно! — рявкнул полицейский. Анджело поднялся; его физиономия кривилась в
гримасе, полной клыков и резцов.
— Сволочь! — задыхался он. — Ах, сволочь...
— Хватит! — крикнул Мейерфельд.
— Вы что, верите этому гаду?!— бунтовал итальянец.— Да если бы я загреб кассу, то разве стал бы уродовать машину и дожидаться вас, вместо того чтобы драпануть?!
— А почему бы и нет?— ответил я.— Ты же понимал, что далеко не уйдешь. Организация все равно отыскала бы тебя. А вот оставшись, ты мог выкрутиться, особенно если бы застрелил меня во время спора...
Мейерфельд обошел машину кругом, потом лег на землю и заглянул под нее...
— Там мы тоже искали, — пробормотал Анджело.— Спросите у моего друга Антуана...
Его друга Антуана поблизости не наблюдалось. Это привлекло внимание усатого:
— А где он, кстати?
— В доме,— ответил итальянец.— Он не любит вмешиваться в чужие дела.
— Если он такой скромный,— уцепился Мейерфельд,— то почему помогал вам обыскивать машину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104