..
— Я действительно счастлив.
И поскольку счастье всегда нужно с кем-то разделить, я занялся с ней любовью прямо в саду, под громовое стрекотание цикад,
В последующие дни мы не возвращались в казино. Она, впрочем, по нему и не скучала. Те, кто мошенничает, обычно не любят игру. Для них рулетка или стол для "баккары" — все равно что заводской станок. К тому же, в целях выполнения грандиозного проекта Эрминии, нам нельзя было появляться в подобных заведениях вместе.
Мы принялись спокойно проживать мои деньжата. Не допуская излишеств, но и ни в чем себе не отказывая. Словом, для нас началась эта самая "красивая жизнь"...
Мы валялись в постели до самого позднего утра. Потом я шел купить что-нибудь на завтрак, а она наводила порядок в доме. Мы с ней лопали из одной тарелки ветчину и уматывали до самого вечера в соседний поселок или на пляж. Потом ужинали в дорогом ресторане, распивали бутылочку в кабаре на набережной, возвращались домой и ложились в постель,
Я никак не мог насытиться этой женщиной. Я специально сдерживал себя целый день, чтобы придать больше веса той благословенной минуте, когда мы оказывались наедине, без свидетелей... Когда она наступала, я будто взрывался и разгуливал за пределами жизни, в тех местах, где можно встретить маленьких человечков с ореолом над головой... Но вот в один прекрасный день все это порвалось, огни погасли, и я понял, что никому не дано размозжить собственную голову камнем...
Все началось поутру, когда я возвращался с покупками... Я любил ходить по магазинам. Может быть, вам смешно представить себе, как крутой гангстер торгуется с молочницей или складывает в авоську апельсины? А мне это нравилось. Чего я только не покупал в эти дни: ананасы в банках, икру, всякие изысканные колбаски... Словом, все, чего я был лишен в своем поганом детстве и на что мог тогда лишь таращиться, расплющив нос о витрину.
Когда я ставил сумку на стол, Эрминия вышла из кухни; ее фигуру обтягивал черный шелковый халат с китайскими мотивами.
— Слушай, тебя тут только что спрашивали... Если вы когда-нибудь решите снять фильм по моим воспоминаниям, не забудьте влепить в этом месте могучие звуки трубы. Да, чтобы передать мое тогдашнее состояние, нужен был большущий кусок Армстронга...
Я посмотрел на Эрминию. Красивые рыжие волосы стянуты в "конский хвост", глаза напоминают очертаниями два миндальных ореха, губы не накрашены, бледная кожа усыпана крохотными веснушками...
— Спрашивали? — пробормотал я.
— Да. Это тебя, похоже, взволновало?
— А кто?
— Да такой забавный коротышка... Я рассмеялся.
— Так это же домовладелец!
— А, может быть.
— Он ничего не просил передать?
— Нет, сказал, что зайдет после обеда, около двух.
Я пошел к телефону, чтобы рассеять оставшиеся сомнения, и позвонил в свое агентство по недвижимости. Мне ответил сам старичок в черном канотье. Он удивился моему вопросу. Нет, он меня сегодня не спрашивал...
Я положил трубку на рычаг, чувствуя, как холодеют руки.
Если меня спрашивал не домовладелец, то кто же? Кроме него, меня никто не знал!
Я окликнул Эрминию, которая, насвистывая, готовила нам еду.
— Что?
— Слушай, какой он из себя, этот твой забавный коротышка?
Она подумала.
— Погоди-ка... Ну, он чем-то похож на хозяина кафе или пивной. Почти лысый, одет совсем обыкновенно, лицо круглое, глаза наполовину закрыты, Знаешь кого-нибудь такого?
Нет, я не знал, решительно не знал; это меня и тревожило.
В моей голове тоненько пищал сигнал тревоги. "Что если это легавый?" — подумал я.
Но это было мало вероятно, Легавые ходят пара ми, как улитки.
Тогда кто?
Но сколько я ни ломал башку, вразумительного ответа найти не мог. Разве что... Да, это мог оказаться кто-нибудь из моего банка. Или же... Или же просто рекламный агент, узнавший мою фамилию у соседей. Ведь говорила же Эрминия в тот первый день: соседи все знают.
Ладно, что толку гадать? Главное, чтобы упомянутый коротышка не оказался сыщиком. На остальное мне было наплевать.
И все же за обедом я чувствовал себя неважнецки. Эрминия это заметила.
— По-моему, ты опасаешься прихода этого человека,
— С чего ты взяла?
— Ну видно же, что ты озабочен...
— Ну, озабочен, но не встревожен. Просто интересно...
— Что?
— Что ему от меня нужно. Мне очень дорого наше спокойствие. Ненавижу всяких проныр...
— Почему ты решил, что он проныра?
А действительно — почему? Тут она была права.
Я помогал ей убирать со стола, когда ОН постучал в застекленную дверь. Я не помню, чтобы под его ногами шуршал гравий. Этот тип передвигался неслышно, как кот.
На первый взгляд он и впрямь казался забавным, но вблизи выглядел скорее угрожающе. На нем был серый поношенный костюм, грязная рубашка, перекрученный галстук. Бледную лысину окружали ре-
дкие светлые волоски. Из-за плеши его и без того круглая рожа казалась еще круглее, но она была вовсе не добродушной, а наибольшее беспокойство вызывал его взгляд. Вернее, отсутствие взгляда. Его выпуклые реки были почти полностью опущены, и ему даже приходилось отклонять башку назад, чтобы посмотреть на собеседника...
— Это он, — шепнула мне Эрминия.
— Ладно, оставь нас одних...
Она ушла в кухню, но, похоже, стала прислушиваться, Я открыл дверь. Коротышка промычал "угу" и одновременно кивнул гол.топ Потом попил — быстрой крадущейся походкой, которая вовсе не вязалась с его округлой фигурой.
— Что вам угодно?— спросил я как можно спокойнее.
— Я хотел бы поговорить с Робером Рапеном. Он не сказал с "мсье Робером Рапеном", и это встревожило меня еще больше.;
— Это я.
Тогда по его физиономии распространилось выражение сильного удивления. Он поднял подбородок и внимательно посмотрел на меня из-под своих жабьих век.
Наконец он покачал головой и вяло произнес:
— Вы не Робер Рапен.
Это прозвучало, как удар гонга. Я понял, что гость опасен. И тем более опасен, что сам я ничего о нем не знаю.
Я попытался обороняться:
— Что за чепуха! Мне-то уж лучше знать, кто я такой...
Его верхняя губа вздернулась в мимолетной улыбке.
— Я не знаю, кто вы такой, но я знаю, что вы не Робер Рапен. Я знаком с Робером Рапеном. Даже очень хорошо знаком. Это не вы.
— Значит, это ошибка. Это довольно распростра-ненные имя и фамилия. — Нет, не ошибка.
— А я говорю — ошибка!
— Клянусь вам, что нет.
— Посудите сами: я Робер Рапен, но вы меня не признаете. Вывод: я не тот человек, которого вы ищете,
Я говорил и чувствовал, как меня охватывает великая тоска. Почти физическая печаль, которая все сильнее обесцвечивала жизнь. Мне снова нужно было точить когти, занимать оборону... Неужели золотые деньки уже закончились? Так быстро...
Эрминия вышла из кухни и с беспокойством наблюдала за нами.
— Кто вы? — спросил я.
— Бидон!
Это было, очевидно, прозвище, причем довольно дурацкое; но то, как коротышка его произносил, не вызывало никакого желания смеяться.
— Такого не знаю, — заявил я. — О Бидоне ни разу не слыхал.
— Даже от Рапена?
— Послушайте, давайте прекратим эту глупую игру...
— Я тоже не прочь поговорить серьезно.
— Я — Рапен.
— Тогда покажите документ с фотографией.,. Я сжал кулаки.
— Знаете что? С меня довольно! Подумаешь, инквизитор нашелся! Убирайтесь, или я вызову полицию...
Он вытащил из-под стола стул и гол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Я действительно счастлив.
И поскольку счастье всегда нужно с кем-то разделить, я занялся с ней любовью прямо в саду, под громовое стрекотание цикад,
В последующие дни мы не возвращались в казино. Она, впрочем, по нему и не скучала. Те, кто мошенничает, обычно не любят игру. Для них рулетка или стол для "баккары" — все равно что заводской станок. К тому же, в целях выполнения грандиозного проекта Эрминии, нам нельзя было появляться в подобных заведениях вместе.
Мы принялись спокойно проживать мои деньжата. Не допуская излишеств, но и ни в чем себе не отказывая. Словом, для нас началась эта самая "красивая жизнь"...
Мы валялись в постели до самого позднего утра. Потом я шел купить что-нибудь на завтрак, а она наводила порядок в доме. Мы с ней лопали из одной тарелки ветчину и уматывали до самого вечера в соседний поселок или на пляж. Потом ужинали в дорогом ресторане, распивали бутылочку в кабаре на набережной, возвращались домой и ложились в постель,
Я никак не мог насытиться этой женщиной. Я специально сдерживал себя целый день, чтобы придать больше веса той благословенной минуте, когда мы оказывались наедине, без свидетелей... Когда она наступала, я будто взрывался и разгуливал за пределами жизни, в тех местах, где можно встретить маленьких человечков с ореолом над головой... Но вот в один прекрасный день все это порвалось, огни погасли, и я понял, что никому не дано размозжить собственную голову камнем...
Все началось поутру, когда я возвращался с покупками... Я любил ходить по магазинам. Может быть, вам смешно представить себе, как крутой гангстер торгуется с молочницей или складывает в авоську апельсины? А мне это нравилось. Чего я только не покупал в эти дни: ананасы в банках, икру, всякие изысканные колбаски... Словом, все, чего я был лишен в своем поганом детстве и на что мог тогда лишь таращиться, расплющив нос о витрину.
Когда я ставил сумку на стол, Эрминия вышла из кухни; ее фигуру обтягивал черный шелковый халат с китайскими мотивами.
— Слушай, тебя тут только что спрашивали... Если вы когда-нибудь решите снять фильм по моим воспоминаниям, не забудьте влепить в этом месте могучие звуки трубы. Да, чтобы передать мое тогдашнее состояние, нужен был большущий кусок Армстронга...
Я посмотрел на Эрминию. Красивые рыжие волосы стянуты в "конский хвост", глаза напоминают очертаниями два миндальных ореха, губы не накрашены, бледная кожа усыпана крохотными веснушками...
— Спрашивали? — пробормотал я.
— Да. Это тебя, похоже, взволновало?
— А кто?
— Да такой забавный коротышка... Я рассмеялся.
— Так это же домовладелец!
— А, может быть.
— Он ничего не просил передать?
— Нет, сказал, что зайдет после обеда, около двух.
Я пошел к телефону, чтобы рассеять оставшиеся сомнения, и позвонил в свое агентство по недвижимости. Мне ответил сам старичок в черном канотье. Он удивился моему вопросу. Нет, он меня сегодня не спрашивал...
Я положил трубку на рычаг, чувствуя, как холодеют руки.
Если меня спрашивал не домовладелец, то кто же? Кроме него, меня никто не знал!
Я окликнул Эрминию, которая, насвистывая, готовила нам еду.
— Что?
— Слушай, какой он из себя, этот твой забавный коротышка?
Она подумала.
— Погоди-ка... Ну, он чем-то похож на хозяина кафе или пивной. Почти лысый, одет совсем обыкновенно, лицо круглое, глаза наполовину закрыты, Знаешь кого-нибудь такого?
Нет, я не знал, решительно не знал; это меня и тревожило.
В моей голове тоненько пищал сигнал тревоги. "Что если это легавый?" — подумал я.
Но это было мало вероятно, Легавые ходят пара ми, как улитки.
Тогда кто?
Но сколько я ни ломал башку, вразумительного ответа найти не мог. Разве что... Да, это мог оказаться кто-нибудь из моего банка. Или же... Или же просто рекламный агент, узнавший мою фамилию у соседей. Ведь говорила же Эрминия в тот первый день: соседи все знают.
Ладно, что толку гадать? Главное, чтобы упомянутый коротышка не оказался сыщиком. На остальное мне было наплевать.
И все же за обедом я чувствовал себя неважнецки. Эрминия это заметила.
— По-моему, ты опасаешься прихода этого человека,
— С чего ты взяла?
— Ну видно же, что ты озабочен...
— Ну, озабочен, но не встревожен. Просто интересно...
— Что?
— Что ему от меня нужно. Мне очень дорого наше спокойствие. Ненавижу всяких проныр...
— Почему ты решил, что он проныра?
А действительно — почему? Тут она была права.
Я помогал ей убирать со стола, когда ОН постучал в застекленную дверь. Я не помню, чтобы под его ногами шуршал гравий. Этот тип передвигался неслышно, как кот.
На первый взгляд он и впрямь казался забавным, но вблизи выглядел скорее угрожающе. На нем был серый поношенный костюм, грязная рубашка, перекрученный галстук. Бледную лысину окружали ре-
дкие светлые волоски. Из-за плеши его и без того круглая рожа казалась еще круглее, но она была вовсе не добродушной, а наибольшее беспокойство вызывал его взгляд. Вернее, отсутствие взгляда. Его выпуклые реки были почти полностью опущены, и ему даже приходилось отклонять башку назад, чтобы посмотреть на собеседника...
— Это он, — шепнула мне Эрминия.
— Ладно, оставь нас одних...
Она ушла в кухню, но, похоже, стала прислушиваться, Я открыл дверь. Коротышка промычал "угу" и одновременно кивнул гол.топ Потом попил — быстрой крадущейся походкой, которая вовсе не вязалась с его округлой фигурой.
— Что вам угодно?— спросил я как можно спокойнее.
— Я хотел бы поговорить с Робером Рапеном. Он не сказал с "мсье Робером Рапеном", и это встревожило меня еще больше.;
— Это я.
Тогда по его физиономии распространилось выражение сильного удивления. Он поднял подбородок и внимательно посмотрел на меня из-под своих жабьих век.
Наконец он покачал головой и вяло произнес:
— Вы не Робер Рапен.
Это прозвучало, как удар гонга. Я понял, что гость опасен. И тем более опасен, что сам я ничего о нем не знаю.
Я попытался обороняться:
— Что за чепуха! Мне-то уж лучше знать, кто я такой...
Его верхняя губа вздернулась в мимолетной улыбке.
— Я не знаю, кто вы такой, но я знаю, что вы не Робер Рапен. Я знаком с Робером Рапеном. Даже очень хорошо знаком. Это не вы.
— Значит, это ошибка. Это довольно распростра-ненные имя и фамилия. — Нет, не ошибка.
— А я говорю — ошибка!
— Клянусь вам, что нет.
— Посудите сами: я Робер Рапен, но вы меня не признаете. Вывод: я не тот человек, которого вы ищете,
Я говорил и чувствовал, как меня охватывает великая тоска. Почти физическая печаль, которая все сильнее обесцвечивала жизнь. Мне снова нужно было точить когти, занимать оборону... Неужели золотые деньки уже закончились? Так быстро...
Эрминия вышла из кухни и с беспокойством наблюдала за нами.
— Кто вы? — спросил я.
— Бидон!
Это было, очевидно, прозвище, причем довольно дурацкое; но то, как коротышка его произносил, не вызывало никакого желания смеяться.
— Такого не знаю, — заявил я. — О Бидоне ни разу не слыхал.
— Даже от Рапена?
— Послушайте, давайте прекратим эту глупую игру...
— Я тоже не прочь поговорить серьезно.
— Я — Рапен.
— Тогда покажите документ с фотографией.,. Я сжал кулаки.
— Знаете что? С меня довольно! Подумаешь, инквизитор нашелся! Убирайтесь, или я вызову полицию...
Он вытащил из-под стола стул и гол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104