Он казался взбудораженным, что было на него совершенно не похоже.
Я холодно посмотрел на него. — Пожар, что ли? Он проглотил слюну.
— К тебе приехал Каломар... — выдавил он и застыл с открытым ртом, опустив руки, словно объявил о том, что в моей приемной топчется сам президент.
Я наморщил лоб.
— Погоди-ка... Каломар? Где-то я о нем уже слыхал...
Эта фраза повергла Пауло в полное изумление.
— Еще бы тебе о нем не слыхать! — просипел он.— Каломар — это же сам верховный владыка!
— Владыка чего?
— Ты что, смеешься? Наркоты, чего ж еще? Тут он встретился со мной глазами и сразу остыл,сообразив, что мне не правится его слишком свободная манера говорить. Однако его новость заставила меня задуматься.
— Подожди. Закрой-ка на минутку дверь, а заодно и пасть, чтоб не было сквозняков...
Дверь он закрыл, но спрятать два ряда сверкающих зубов так и не смог.
— Но мне казалось,— сказал я,— что теперь верховный владыка — это я?
— Во Франции — да, — признал Пауло.
— Значит, Каломар...
Я умолк, потому что наконец-то вспомнил. Конечно же, это имя я знал хорошо и давно. Как же я мог забыть: в тюряге мне им все уши прожужжали!
Каломар работал со всем миром. Для него не существовало ни границ, ни океанов... Он получал товар из первых рук. По-моему, он занимался еще и камешками и частично заправлял делами Алмазной биржи...
— Он здесь? — спросил я.
Пауло слабо кивнул. Он был весь серый: приезд Каломара произвел на него несомненный эффект.
— Пригласи, — сказал я.
Он вышел, и я машинально поправил узел своего галстука, купленного за десять тысяч франков. Потом краем глаза проверил, в порядке ли моя коллекция виски; она была в порядке. Появление этого международного магната под моей крышей погружало меня в состояние сладкой эйфории: оно безошибочно доказывало, что в преступном мире я стал по-настоящему крупной величиной.
Когда дверь наконец открылась, мое сердце билось довольно беспорядочно, Я жадно посмотрел в дверной проем и увидел седого-седого старца, опирающегося на трость.
Он был невероятно морщинистый; его кожа имела ярко выраженный сероватый оттенок. На нем были голубой костюм и демисезонное пальто из верблюжьей шерсти.
От этого персонаже веяло чем-то благородным и одновременно вульгарным. Он остановился на пороге, обвел комнату оценивающим взглядом и двинулся вперед.
Я вскочил со своего кресла и пошел ему навстречу, протягивая руку. Старик без особой радости посмотрел на мою пятерню, помедлил и вяло пожал ее.
— Садитесь, мсье Каломар, — с трудом выговорил я, взволнованный появлением этого незаурядного человека.
Он опустился в кресло, расстегнул пальто и поставил трость между ног. Затем поднял на меня недоверчивый и слегка осуждающий взгляд.
— Значит, вы и есть Капут? — спросил он.
У него был певучий голос и ужасный восточный акцент. Когда он говорил, его вульгарные черты выплывали на поверхность сильнее, нежели благородные; но постепенно я начал замечать в нем и третью, наиболее тревожную особенность. Этот человек был таким же бесчувственным, как лежащее на моем столе бронзовое пресс-папье.
— Да, это я, — сказал я, слегка раздраженный его пренебрежительным тоном. — Чем могу быть полезен?
Вместо ответа он задал мне новый вопрос.
— Это вы убили Кармони, не так ли?
Слово "убили" покоробило меня. Неприятное чувство, вызванное обликом старика, начало сменяться глухим озлоблением. Я злился на него за то, что он взволновал меня, а еще больше — за то, что говорил со мной таким желчным тоном... Чтобы он не принимал меня за слизняка, я решил слегка поставить его на место.
— Мне кажется, вы недостаточно хорошо знакомы с французским языком, мсье Каломар. Даже самый вшивый репортер не стал бы называть это обычное сведение счетов таким громким словом.
В его глазах вспыхнуло пламя.
— Я пришел сюда не за уроком французского,— сказал он.
— Очень хорошо: мне тоже не хотелось бы тратить время на уроки.
Он сложил руки на набалдашнике трости, который показался мне сделанным из чистого золота
— Итак, — продолжал он, распрямляясь, - вы свели счеты... Правильно я говорю?
— Правильно.
— ...Свели счеты с Кармони и заняли его место. Верно?
— Верно.
— Позвольте узнать, почему?
— Скажем — мне нужна была квартира. И давайте поговорим о чем-нибудь другом,
— Мне не нравится ваша манера принимать гостей, Капут!
Его глаза стали похожи на два сгустка крови. Они порядком напугали меня. Но я решил, что не позволю ему укротить себя проспим взглядом.
— А мне не нравится ваша манера гостить! — храбро отпарировал я.
Он задумчиво постучал свой тростью по полу. А затем сделал то, чего я меньше всего ожидал от него в такой напряженный момент: он улыбнулся мне.
— Мне кажется, мы избрали не слишком удачное начало, — заметил он. — Это может пагубно отразиться на наших дальнейших взаимоотношениях.
— Я не думаю, что таковые будут иметь место, мсье Каломар.
— А я убежден в обратном.
— Неужели?
— Да...
Он откинулся на спинку кресла и показался мне еще более старым, чем в первую минуту.
— Вы уже слыхали обо мне, Капут?
— Немного. Вы, насколько я понимаю, козырный туз. Вообще-то ваш визит для меня большая честь, однако ваше поведение меня разочаровывает. Должен вас предупредить: я совершенно невосприимчив к угрозам.
Старик наклонился вперед. Его морщины были такими частыми и такими глубокими, что щеки напоминали гриб, на который смотришь снизу. На левой скуле у него было розоватое пятно —скорее всего, шрам.
Он повертел трость в руках, и набалдашник засверкал под солнечными лучами, бьющими в открытое окно.
— Я сомневаюсь, что вы надолго задержитесь в этой среде, — сказал он.
— Это ваше личное мнение?
— Нет, это мое глубокое убеждение. Вы — всего-навсего лесоруб, тогда как в бизнесе — особенно в некоторых его видах — главное не руки, а голова.
— Однако, мсье Каломар, бывают случаи, когда руки тоже нужны. .
— Например?
— Например, для того, чтобы выбрасывать из кабинета старых сварливых сморчков! — Я ударил кулаком по столу.— Если вы хотите сказать что-то конкретное — говорите и убирайтесь! Я хозяин в этом доме!
— Нет,— мягко сказал он.— В атом доме хозяин я!
Даже если бы мне на голову высыпали самосзал кирпичей, я и то не был бы так ошарашен. Мгновение я стоял неподвижно, разинув рот и широко раскрыв глаза. Потом начал понимать. И от того, что я понимал, вставали дыбом все космы у меня на куполе.
Знаменитый, всесильный Кармони на самом деле был лишь одной из пешек в руках великого босса — то есть Каломара. Спихнув Кармони с трона таким скоростным методом, я спутал все карты. Каломар приехал призвать меня к благоразумию. А я-то уже возомнил себя полновластным хозяином всей национальной мафии! Нет, ей-Богу, тут было отчего всадить себе пулю в задницу!
— Я вижу, вы начинаете понимать,— проговорил
старик.
Я взял бутылку виски и поставил на стол два стакана, желая получить время на размышление.
— Мне не нужно, — сказал продавец кайфа с коротким жеманным жестом.
Я убрал второй стакан, нацедил себе слоновью дозу виски и выпил ее по-американски — одним большим глотком. Однако Каломару, видимо, уже приходилось присутствовать при подобных подвигах, потому что он и глазом не моргнул.
— Итак,— сказал я,— не перескажете ли вы мне краткое содержание предыдущих серий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104