Вообще отношения с Дмитрием Алексеевичем испортились, он все меньше считался с мнением Виктора. Проверяя его распоряжения, случалось, советовался непосредственно с Захарчуком.
— Не понимаю вас, Виктор Григорьевич, — говорил главный инженер. — У нас чуть что — виноват Долгин, так в чем же дело — гоните его. Что вы за него держитесь? Свято место не будет пусто.
Виктор вступился за Долгина, ссылаясь, как он всегда ссылался в этих случаях, на занятость Долгина в парткоме. Ясно, что Дмитрий Алексеевич собирался выдвинуть на место Долгина Захарчука. Такой заместитель Виктора не устраивал. Долгин не конкурент, а Захарчук рядом с Виктором мог навести кое-кого на всякие нежелательные сопоставления.
Словно бы ничего угрожающего еще не чувствовалось, Виктора принимали на станциях с прежним уважением, его внимательно выслушивали, ему несли на подпись бумаги, но сам Виктор испытывал нарастающую тревогу. Взять ту же электролабораторию. Освободясь от «шефства» Потапенко, лаборатория давала одну конструкцию за другой. И этого не могли не видеть. Краснопевцев с Фалеевым закончили регулятор и устанавливали его на котлах Комсомольской. Калмыков на одном совещании прямо бросил Виктору: «Вот видишь, а ты на техсовете был против». Лабораторные испытания локатора прошли успешно. У Тарасова на Октябрьской наладили автоматику, и теперь Тарасов — до чего ж бесхарактерный человек! — повсюду со смехом рассказывает о своих первых столкновениях с Лобановым. А этот старый болтун Тонков, и Устинова, и вся ее группа, как назло, не могут добиться обещанных результатов. Сейчас бы показать всем — вот они, плоды инициативы Потапенко!
Это он, Потапенко, инициатор договора о содружестве с Тонко- вым. Эх, если бы были конкретные результаты налицо! Уж кто-кто, а Виктор, да и Тонков сумели бы преподнести это достаточно эффектно. Лобанов — тот шляпа: организовал такое успешное содружество Краснопевцева с Фалеевым и молчит. Ну и слава богу, что молчит, подсказывать ему Виктор не собирается. Давно прошло то время, когда он надеялся еще как-то поладить с Андреем. Идиот! Не устранил вовремя Андрея со своего пути. Противно вспоминать о своей мягкотелости. Он вызвал к себе Майю.
— Вы до сих пор ни черта не добились. Все сроки сорваны. Где результаты?
Она пыталась возражать. Кое-что они получили. Но Тонков не оказывал никакой помощи. Многие из его расчетов не подтвердились.
— Вы порете чушь! — оборвал он ее. — При чем тут Тонков? Если вам кто-нибудь мешал, так это Лобанов.
— Лобанов? Он мне не мешал.
— Как же не мешал! Что ж, он помогал вам?
— Не помогал. Но и не мешал.
— Вы сами не понимаете, куда вы гнете. Вспомните трудности с приборами, с людьми, — трудности эти создавал Лобанов.
— Послушайте, Виктор Григорьевич, — медленно сказала Майя, — чего вы добиваетесь?
— Не стройте из себя дурочку! — закричал он. — Вам же будет хуже. Я для вас стараюсь. Если Лобанов вам не мешал — значит, вы сами виноваты. Пеняйте на себя. Вас взгреют так, что от вас клочья полетят.
Потемневшие глаза ее смотрели не мигая. Куда девалась его полная скрытых волнующих намеков любезность? И ей казалось, что этот человек ухаживал за ней…
— Так мне и надо, — сказала она. — Потому что я идиотка. Я считала, что вам интересна наша работа.
Неблагодарные люди. А он заботился о ней. Виктору стало обидно. Женщина готова простить все, что угодно, пока ты делаешь вид, что она тебе нравится. Лиза — та умнее, ее на такие побрякушки не купишь… А эта… Пожалуй, он все-таки пережал с ней. Надо придумать что-то другое.
Тонков, очевидно, тоже оценил положение; он попросил для ускорения работы откомандировать бригаду Устиновой к нему в институт. Виктор согласился.
— Учтите, — бесцеремонно сказал он Тонкову, — нужны результаты. Результаты. Понятно? Иначе локатор дискредитирует вашу работу.
Тонков прикрыл короткими веками глаза и сказал:
— О себе я как-нибудь сам позабочусь.
Его интонация заслуживала размышления. Неужели и он уже что-то почуял? Страх, тайный страх, которым ни с кем нельзя поделиться, охватывал Виктора. После долгих мучительных размышлений Виктор решил, пока не поздно, перейти в наступление. Добиться перевода Дмитрия Алексеевича в министерство (слухи об этом переводе возникали не раз) или снятия его с работы — все равно, — и самому стать главным инженером системы. Пришло время, когда надо вырваться вперед, сделать бросок, какой делает бегун, чтобы оторваться от настигающих соперников. Задача не из легких и достаточно рискованная. Но иного выхода нет.
На хозяйственном активе он неожиданно для всех выступил с резкой критикой работы главного инженера. Пусть теперь Дмитрий Алексеевич попробует тронуть его. Приближались перевыборы парткома, и Виктор все силы направил на подготовку к выборам. Ему надо было во что бы то ни стало войти в новый состав парткома. Это сразу его реабилитирует и укрепит его положение. Это позволит ему бить Дмитрия Алексеевича и по партийной линии. Это — основное условие успеха.
Виктор круто изменил свою политику внутри отдела. Прежде всего он постарался нейтрализовать Захарчука и его сторонников. Они требовали массового введения автоматики на станциях, перевода котлов на высокие давления и тому подобных новшеств. (Им легко требовать, никто из них не несет ответственности.) Как бы там ни было, он давал им обещания, сочувствовал, возмущался вместе с ними и наиболее ретивых сажал разрабатывать предложения. Когда он станет главным инженером, ему не придется отвечать за всю эту возню. Главный инженер найдет с кого спросить, кому перепоручить, — сам хозяин…
В середине ноября позвонил Тонков. Бархатистый голос его был тягуче сладок:
— Виктор Григорьевич, будьте добры подослать ко мне курьера, хочу преподнести вам свой труд.
Посыльная привезла тщательно запечатанный пакет. Виктор запер дверь кабинета, вскрыл конверт, там лежало несколько оттисков статьи за подписью Тонкова и Григорьева. Оттиски пахли типографской краской, страницы слипались. Виктор нетерпеливо пробегал глазами текст, рисунки. Электрическая дуга. Новая теория дуги. Все не то. Ага, вот! Фамилия Лобанова. Авторы писали, что применение схемы Лобанова в исследовании дуги дало ошибочные результаты, а схемы Тонкова — точные. Вслед за тем вскользь намекалось на несостоятельность локатора и для других измерений. Тем самым вся работа Лобанова бралась под сомнение. За величаво небрежным стилем этих абзацев звучал многозначительный подтекст: «Мы могли бы привести цифры, доказательства, но стоит ли тратить время и место на явно некорректную методику».
Виктор, улыбаясь, закрыл глаза. Наконец… Вот оно самое. Правду говорила ему мать, что он родился в сорочке. Начиная с этой счастливой минуты вся деятельность его приобретала другое направление. Он мог с полным правом заявить: «Я предупреждал. Зря Дмитрий Алексеевич поддерживал Лобанова». Эта история создавала Виктору научный авторитет.
Как бы между прочим, он показал отчеркнутые красным карандашом абзацы оттиска кое-кому из наиболее болтливых сотрудников Управления. На совещании у управляющего, в присутствии представителя министерства, он снова горячо и бесстрашно обрушился на главного инженера:
— Подобные методы руководства устарели… Нам нужен новый подход, иные связи… Теперь пришла пора перестроить все, сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Не понимаю вас, Виктор Григорьевич, — говорил главный инженер. — У нас чуть что — виноват Долгин, так в чем же дело — гоните его. Что вы за него держитесь? Свято место не будет пусто.
Виктор вступился за Долгина, ссылаясь, как он всегда ссылался в этих случаях, на занятость Долгина в парткоме. Ясно, что Дмитрий Алексеевич собирался выдвинуть на место Долгина Захарчука. Такой заместитель Виктора не устраивал. Долгин не конкурент, а Захарчук рядом с Виктором мог навести кое-кого на всякие нежелательные сопоставления.
Словно бы ничего угрожающего еще не чувствовалось, Виктора принимали на станциях с прежним уважением, его внимательно выслушивали, ему несли на подпись бумаги, но сам Виктор испытывал нарастающую тревогу. Взять ту же электролабораторию. Освободясь от «шефства» Потапенко, лаборатория давала одну конструкцию за другой. И этого не могли не видеть. Краснопевцев с Фалеевым закончили регулятор и устанавливали его на котлах Комсомольской. Калмыков на одном совещании прямо бросил Виктору: «Вот видишь, а ты на техсовете был против». Лабораторные испытания локатора прошли успешно. У Тарасова на Октябрьской наладили автоматику, и теперь Тарасов — до чего ж бесхарактерный человек! — повсюду со смехом рассказывает о своих первых столкновениях с Лобановым. А этот старый болтун Тонков, и Устинова, и вся ее группа, как назло, не могут добиться обещанных результатов. Сейчас бы показать всем — вот они, плоды инициативы Потапенко!
Это он, Потапенко, инициатор договора о содружестве с Тонко- вым. Эх, если бы были конкретные результаты налицо! Уж кто-кто, а Виктор, да и Тонков сумели бы преподнести это достаточно эффектно. Лобанов — тот шляпа: организовал такое успешное содружество Краснопевцева с Фалеевым и молчит. Ну и слава богу, что молчит, подсказывать ему Виктор не собирается. Давно прошло то время, когда он надеялся еще как-то поладить с Андреем. Идиот! Не устранил вовремя Андрея со своего пути. Противно вспоминать о своей мягкотелости. Он вызвал к себе Майю.
— Вы до сих пор ни черта не добились. Все сроки сорваны. Где результаты?
Она пыталась возражать. Кое-что они получили. Но Тонков не оказывал никакой помощи. Многие из его расчетов не подтвердились.
— Вы порете чушь! — оборвал он ее. — При чем тут Тонков? Если вам кто-нибудь мешал, так это Лобанов.
— Лобанов? Он мне не мешал.
— Как же не мешал! Что ж, он помогал вам?
— Не помогал. Но и не мешал.
— Вы сами не понимаете, куда вы гнете. Вспомните трудности с приборами, с людьми, — трудности эти создавал Лобанов.
— Послушайте, Виктор Григорьевич, — медленно сказала Майя, — чего вы добиваетесь?
— Не стройте из себя дурочку! — закричал он. — Вам же будет хуже. Я для вас стараюсь. Если Лобанов вам не мешал — значит, вы сами виноваты. Пеняйте на себя. Вас взгреют так, что от вас клочья полетят.
Потемневшие глаза ее смотрели не мигая. Куда девалась его полная скрытых волнующих намеков любезность? И ей казалось, что этот человек ухаживал за ней…
— Так мне и надо, — сказала она. — Потому что я идиотка. Я считала, что вам интересна наша работа.
Неблагодарные люди. А он заботился о ней. Виктору стало обидно. Женщина готова простить все, что угодно, пока ты делаешь вид, что она тебе нравится. Лиза — та умнее, ее на такие побрякушки не купишь… А эта… Пожалуй, он все-таки пережал с ней. Надо придумать что-то другое.
Тонков, очевидно, тоже оценил положение; он попросил для ускорения работы откомандировать бригаду Устиновой к нему в институт. Виктор согласился.
— Учтите, — бесцеремонно сказал он Тонкову, — нужны результаты. Результаты. Понятно? Иначе локатор дискредитирует вашу работу.
Тонков прикрыл короткими веками глаза и сказал:
— О себе я как-нибудь сам позабочусь.
Его интонация заслуживала размышления. Неужели и он уже что-то почуял? Страх, тайный страх, которым ни с кем нельзя поделиться, охватывал Виктора. После долгих мучительных размышлений Виктор решил, пока не поздно, перейти в наступление. Добиться перевода Дмитрия Алексеевича в министерство (слухи об этом переводе возникали не раз) или снятия его с работы — все равно, — и самому стать главным инженером системы. Пришло время, когда надо вырваться вперед, сделать бросок, какой делает бегун, чтобы оторваться от настигающих соперников. Задача не из легких и достаточно рискованная. Но иного выхода нет.
На хозяйственном активе он неожиданно для всех выступил с резкой критикой работы главного инженера. Пусть теперь Дмитрий Алексеевич попробует тронуть его. Приближались перевыборы парткома, и Виктор все силы направил на подготовку к выборам. Ему надо было во что бы то ни стало войти в новый состав парткома. Это сразу его реабилитирует и укрепит его положение. Это позволит ему бить Дмитрия Алексеевича и по партийной линии. Это — основное условие успеха.
Виктор круто изменил свою политику внутри отдела. Прежде всего он постарался нейтрализовать Захарчука и его сторонников. Они требовали массового введения автоматики на станциях, перевода котлов на высокие давления и тому подобных новшеств. (Им легко требовать, никто из них не несет ответственности.) Как бы там ни было, он давал им обещания, сочувствовал, возмущался вместе с ними и наиболее ретивых сажал разрабатывать предложения. Когда он станет главным инженером, ему не придется отвечать за всю эту возню. Главный инженер найдет с кого спросить, кому перепоручить, — сам хозяин…
В середине ноября позвонил Тонков. Бархатистый голос его был тягуче сладок:
— Виктор Григорьевич, будьте добры подослать ко мне курьера, хочу преподнести вам свой труд.
Посыльная привезла тщательно запечатанный пакет. Виктор запер дверь кабинета, вскрыл конверт, там лежало несколько оттисков статьи за подписью Тонкова и Григорьева. Оттиски пахли типографской краской, страницы слипались. Виктор нетерпеливо пробегал глазами текст, рисунки. Электрическая дуга. Новая теория дуги. Все не то. Ага, вот! Фамилия Лобанова. Авторы писали, что применение схемы Лобанова в исследовании дуги дало ошибочные результаты, а схемы Тонкова — точные. Вслед за тем вскользь намекалось на несостоятельность локатора и для других измерений. Тем самым вся работа Лобанова бралась под сомнение. За величаво небрежным стилем этих абзацев звучал многозначительный подтекст: «Мы могли бы привести цифры, доказательства, но стоит ли тратить время и место на явно некорректную методику».
Виктор, улыбаясь, закрыл глаза. Наконец… Вот оно самое. Правду говорила ему мать, что он родился в сорочке. Начиная с этой счастливой минуты вся деятельность его приобретала другое направление. Он мог с полным правом заявить: «Я предупреждал. Зря Дмитрий Алексеевич поддерживал Лобанова». Эта история создавала Виктору научный авторитет.
Как бы между прочим, он показал отчеркнутые красным карандашом абзацы оттиска кое-кому из наиболее болтливых сотрудников Управления. На совещании у управляющего, в присутствии представителя министерства, он снова горячо и бесстрашно обрушился на главного инженера:
— Подобные методы руководства устарели… Нам нужен новый подход, иные связи… Теперь пришла пора перестроить все, сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115