Мы схватились за оружие, приготовились к бою. Смотрю, к нашему дому подкатывают машины с вооруженными людьми в кузовах. Остановились. Люди поспрыгивали на землю, стали закуривать: крутить самокрутки, высекать кресалами огонь. Стало ясно: наши. Никто другой кресалами не пользовался, этот прадедовский способ добывания огня надежно прижился среди наших солдат, они не отказывались от него даже сейчас, когда у каждого имелись новейших образцов зарубежные зажигалки.
По этому поводу ходил тогда такой анекдот. Сошлись как-то немецкий и советский солдаты, стали спорить, кто из них ловчее. Был сильный ветер. Наш солдат угостил фрица самосадом, сказал:
– Прикури сам.
Немец чиркал-чиркал спичками – все гаснут. Вытащил зажигалку – тоже без толку.
Тогда Иван извлек из кармана кремень, кресало, фитиль. Чирк – заалел огонёк, от ветра еще больше стал разгораться. Вот так дал наш солдат фрицу прикурить…
Мы вышли на улицу, разговорились: оказалось – это прибыла комендатура, да в темноте наткнулась на расставленных нами часовых, что и вызвало перестрелку.
Все хорошо, что хорошо кончается. Мы улеглись досыпать.
Утром приняли остальную часть полка в сразу же приступили к решению боевых задач.
В небе нам часто стали встречаться «мессершмитты» с желтыми коками. Ходили они, как правило, парами, появлялись всегда неожиданно в разгар боя, стремительно, на больших скоростях производили атаки и быстро исчезали, чтобы тут же вновь появиться с выгодной для них стороны.
Нам не удавалось помериться силами с ними в схватке – они ловко увертывались. На земле мы часто обсуждали их коварную тактику, вырабатывали свою.
Вносилось много предложений – серьезных, дельных и таких, что сразу начисто отметались.
У нас наметился свой план действий. Направляясь к новому месту базирования – в Кишкунлапхазу, мы этот план «проиграли». Вначале все шло вроде бы нормально. Затем мы так увлеклись, что даже не заметили, как ревущим клубком повисли над новым аэродромом.
– Прекратите ваши забавы, – загремел по радио голос Онуфриенко, – на подходе вторая эскадрилья… После посадки командир полка спросил:
– Что, опять эксперименты? – И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Быстрее заправляйтесь – и на задание. Там продолжите…
В Кишкунлацхазе снова занялись своим обычным делом. Но однажды, возвратясь из полета, Петр Якубовский сказал мне:
– Коля, привет от «желтых коков»…
– И тут объявились? Ну что ж, придется заняться ими…
– Да, придется.
Вскоре, сопровождая штурмовиков, я столкнулся с «желтыми коками». Обычно, пока штурмовики обрабатывают передний край противника, ведущий прикрытия находится там, откуда ему все видно, удобно мгновенно, с большим запасом скорости появляться в нужном месте. Так было и на этот раз: мы с ведомым находились сверху, в районе выхода штурмовиков из атаки, а пара Горькова замыкала их строй.
Вдруг из-за облаков выскакивает пара «желтых коков», устремляется к Горькову, с ходу открывает огонь. Борис ныряет под трассы, а «мессеры», не сворачивая, бьют по «илам». Гриценюк заградительной очередью отсекает их, и они тут же снова ныряют в облака.
Пара Горькова занимает свое место в строю, идет домой.
Молодцы ребята, не дали «желтым кокам» сделать свое черное дело. Было бы, конечно, еще лучше, если бы сразили хоть одного «мессера». Но это не так просто – машинами управляют опытные асы.
После посадки обсуждаем подробности боя. Ребята в один голос твердят:
– У «желтых коков» бортовые радиолокаторы.
Действительно, ничем иным нельзя было объяснить их внезапное появление из-за облаков в самый невыгодный для нас момент.
Ладно, поживем – увидим, чья возьмет.
Рано или поздно генеральная схватка должна была состояться. И она состоялась севернее Секешфехервара.
Было это так. Кирилюк, Калашонок, Маслов, Горьков и я вылетели для прикрытия наступающих войск. На станции наведения в это время находился Гриша Онискевич. При нашем подходе к заданному району он сообщил:
– Будьте внимательны – впереди «фоккеры» и «мессеры».
Через несколько минут сталкиваемся с группой в 10– 15 самолетов, Кирилюк вступает в бой. Мы с Горьковым – наверх, связываем боем «мессеров». И тут-то я проморгал: не заметил, что к Маслову уже пристраивается «желтый кок». И откуда он, черт, только взялся! Кричу Маслову:
– Берегись, сзади «желтый кок»!
Маслов вильнул в сторону, но «желтый кок» не таков, чтобы упустить добычу. По всему чувствовалось: хватка у него мертвая.
Бросаюсь на выручку к Маслову. До «мессера» далеко, его не сбить, но пугнуть можно. Даю очередь по ведущему, он взмывает вверх, ведомый – за ним, но через некоторое время плавно отходит вправо вниз.
Приманка! Шалишь, брат, не те времена…
– Горьков, преследуй ведомого! – сказал я, а сам пошел за ведущим пары «желтых коков».
Поняв, что поймать меня на удочку не удалось, тот взмыл свечой вверх. Но просчитался – между нами не такое уж большое расстояние. Оценив обстановку, «желтый кок» совершает левый переворот. Чтобы его не потерять, ложусь на спину, иду за ним. Его ведомый, описав круг, крутой восходящей спиралью пытается зайти мне в хвост. Горьков тянется за ним. Его навскидку обстреливает «желтый кок», а я в это время иду ему наперерез. Чтобы атаковать наверняка, вхожу в боевой разворот, смотрю – «желтый кок» проскальзывает мимо меня. Неужели уйдет? «Карусель» длится минут десять, поднимается все выше, вот мы уже на высоте более девяти тысяч метров, где маневрировать нелегко – разреженный воздух. «Желтый кок» тоже стремится занять исходное положение для атаки. Но это ему, как и мне, не удается.
Дважды сходились в лобовых – безрезультатно. Снаряды прошли мимо. И вот третья лобовая. Прицеливаюсь – перед глазами два самолета. Встрепенулся, встряхнул головой – один. Через мгновенье – снова два. Это наступило кислородное голодание: у меня во рту был мундштук, но разве в такой горячке сумеешь дышать чистым кислородом? А противник мой в маске. Ему хорошо. Мне стало ясно: если я сейчас, собрав все свои силы, не собью «желтого кока», он сразит меня. В лобовой атаке у меня был излюбленный прием. Я и прибегнул к нему: плавно, еле заметно пошел вниз. Фашист решил, что я ухожу. Потянулся за мной. Я перехожу в горизонтальный полет. Иду со скольжением: почти без крена, не выпуская противника из прицела. А ему трудно взять меня в перекрестие: моя машина все время как бы ускользает в сторону, хотя глазом заметить это почти невозможно. Он начинает доворачивать. Чувствую, сейчас придет решающее мгновение. А тут нехватка кислорода… Сердце чуть не выскакивает, кровь стучит в висках, дыхание учащается.
Давно не испытывал такого напряжения. Но надо выдержать. И, главное, не упустить момент: раньше открою огонь – бесполезно, между нами большая дистанция, чуть позже – вражеские снаряды прошьют меня. Сработать точно, в свое время – в этом весь фокус.
То и дело встряхиваю головой, чтобы избавиться от «второго» самолета. Вижу – «мессер» еще ближе подворачивает, стремясь лучше прицелиться.
Расстояние между нами сокращается. Еще, еще, чуть-чуть еще. А вот теперь – палец на гашетку!
Последний кадр, запечатлевшийся в моей памяти: «желтый кок» как-то неестественно вильнул и пошел вниз. А я как будто сквозь сон слышу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
По этому поводу ходил тогда такой анекдот. Сошлись как-то немецкий и советский солдаты, стали спорить, кто из них ловчее. Был сильный ветер. Наш солдат угостил фрица самосадом, сказал:
– Прикури сам.
Немец чиркал-чиркал спичками – все гаснут. Вытащил зажигалку – тоже без толку.
Тогда Иван извлек из кармана кремень, кресало, фитиль. Чирк – заалел огонёк, от ветра еще больше стал разгораться. Вот так дал наш солдат фрицу прикурить…
Мы вышли на улицу, разговорились: оказалось – это прибыла комендатура, да в темноте наткнулась на расставленных нами часовых, что и вызвало перестрелку.
Все хорошо, что хорошо кончается. Мы улеглись досыпать.
Утром приняли остальную часть полка в сразу же приступили к решению боевых задач.
В небе нам часто стали встречаться «мессершмитты» с желтыми коками. Ходили они, как правило, парами, появлялись всегда неожиданно в разгар боя, стремительно, на больших скоростях производили атаки и быстро исчезали, чтобы тут же вновь появиться с выгодной для них стороны.
Нам не удавалось помериться силами с ними в схватке – они ловко увертывались. На земле мы часто обсуждали их коварную тактику, вырабатывали свою.
Вносилось много предложений – серьезных, дельных и таких, что сразу начисто отметались.
У нас наметился свой план действий. Направляясь к новому месту базирования – в Кишкунлапхазу, мы этот план «проиграли». Вначале все шло вроде бы нормально. Затем мы так увлеклись, что даже не заметили, как ревущим клубком повисли над новым аэродромом.
– Прекратите ваши забавы, – загремел по радио голос Онуфриенко, – на подходе вторая эскадрилья… После посадки командир полка спросил:
– Что, опять эксперименты? – И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Быстрее заправляйтесь – и на задание. Там продолжите…
В Кишкунлацхазе снова занялись своим обычным делом. Но однажды, возвратясь из полета, Петр Якубовский сказал мне:
– Коля, привет от «желтых коков»…
– И тут объявились? Ну что ж, придется заняться ими…
– Да, придется.
Вскоре, сопровождая штурмовиков, я столкнулся с «желтыми коками». Обычно, пока штурмовики обрабатывают передний край противника, ведущий прикрытия находится там, откуда ему все видно, удобно мгновенно, с большим запасом скорости появляться в нужном месте. Так было и на этот раз: мы с ведомым находились сверху, в районе выхода штурмовиков из атаки, а пара Горькова замыкала их строй.
Вдруг из-за облаков выскакивает пара «желтых коков», устремляется к Горькову, с ходу открывает огонь. Борис ныряет под трассы, а «мессеры», не сворачивая, бьют по «илам». Гриценюк заградительной очередью отсекает их, и они тут же снова ныряют в облака.
Пара Горькова занимает свое место в строю, идет домой.
Молодцы ребята, не дали «желтым кокам» сделать свое черное дело. Было бы, конечно, еще лучше, если бы сразили хоть одного «мессера». Но это не так просто – машинами управляют опытные асы.
После посадки обсуждаем подробности боя. Ребята в один голос твердят:
– У «желтых коков» бортовые радиолокаторы.
Действительно, ничем иным нельзя было объяснить их внезапное появление из-за облаков в самый невыгодный для нас момент.
Ладно, поживем – увидим, чья возьмет.
Рано или поздно генеральная схватка должна была состояться. И она состоялась севернее Секешфехервара.
Было это так. Кирилюк, Калашонок, Маслов, Горьков и я вылетели для прикрытия наступающих войск. На станции наведения в это время находился Гриша Онискевич. При нашем подходе к заданному району он сообщил:
– Будьте внимательны – впереди «фоккеры» и «мессеры».
Через несколько минут сталкиваемся с группой в 10– 15 самолетов, Кирилюк вступает в бой. Мы с Горьковым – наверх, связываем боем «мессеров». И тут-то я проморгал: не заметил, что к Маслову уже пристраивается «желтый кок». И откуда он, черт, только взялся! Кричу Маслову:
– Берегись, сзади «желтый кок»!
Маслов вильнул в сторону, но «желтый кок» не таков, чтобы упустить добычу. По всему чувствовалось: хватка у него мертвая.
Бросаюсь на выручку к Маслову. До «мессера» далеко, его не сбить, но пугнуть можно. Даю очередь по ведущему, он взмывает вверх, ведомый – за ним, но через некоторое время плавно отходит вправо вниз.
Приманка! Шалишь, брат, не те времена…
– Горьков, преследуй ведомого! – сказал я, а сам пошел за ведущим пары «желтых коков».
Поняв, что поймать меня на удочку не удалось, тот взмыл свечой вверх. Но просчитался – между нами не такое уж большое расстояние. Оценив обстановку, «желтый кок» совершает левый переворот. Чтобы его не потерять, ложусь на спину, иду за ним. Его ведомый, описав круг, крутой восходящей спиралью пытается зайти мне в хвост. Горьков тянется за ним. Его навскидку обстреливает «желтый кок», а я в это время иду ему наперерез. Чтобы атаковать наверняка, вхожу в боевой разворот, смотрю – «желтый кок» проскальзывает мимо меня. Неужели уйдет? «Карусель» длится минут десять, поднимается все выше, вот мы уже на высоте более девяти тысяч метров, где маневрировать нелегко – разреженный воздух. «Желтый кок» тоже стремится занять исходное положение для атаки. Но это ему, как и мне, не удается.
Дважды сходились в лобовых – безрезультатно. Снаряды прошли мимо. И вот третья лобовая. Прицеливаюсь – перед глазами два самолета. Встрепенулся, встряхнул головой – один. Через мгновенье – снова два. Это наступило кислородное голодание: у меня во рту был мундштук, но разве в такой горячке сумеешь дышать чистым кислородом? А противник мой в маске. Ему хорошо. Мне стало ясно: если я сейчас, собрав все свои силы, не собью «желтого кока», он сразит меня. В лобовой атаке у меня был излюбленный прием. Я и прибегнул к нему: плавно, еле заметно пошел вниз. Фашист решил, что я ухожу. Потянулся за мной. Я перехожу в горизонтальный полет. Иду со скольжением: почти без крена, не выпуская противника из прицела. А ему трудно взять меня в перекрестие: моя машина все время как бы ускользает в сторону, хотя глазом заметить это почти невозможно. Он начинает доворачивать. Чувствую, сейчас придет решающее мгновение. А тут нехватка кислорода… Сердце чуть не выскакивает, кровь стучит в висках, дыхание учащается.
Давно не испытывал такого напряжения. Но надо выдержать. И, главное, не упустить момент: раньше открою огонь – бесполезно, между нами большая дистанция, чуть позже – вражеские снаряды прошьют меня. Сработать точно, в свое время – в этом весь фокус.
То и дело встряхиваю головой, чтобы избавиться от «второго» самолета. Вижу – «мессер» еще ближе подворачивает, стремясь лучше прицелиться.
Расстояние между нами сокращается. Еще, еще, чуть-чуть еще. А вот теперь – палец на гашетку!
Последний кадр, запечатлевшийся в моей памяти: «желтый кок» как-то неестественно вильнул и пошел вниз. А я как будто сквозь сон слышу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78