Весной 1944 года гитлеровское командование решила нанести сокрушительный удар по Народно-освободительной армии и партизанским отрядам для того, чтобы развязать себе руки на Балканах, собрать резервы для отправки на Восточный фронт.
25 мая в районе города Дрвары был выброшен фашистский десант, который нанес удар по Верховному штабу югославской армии.
Немцы овладели городом. Но члены Верховного штаба и правительства Югославии сумели уйти в горы. Гитлеровцы преследовали их по пятам. И тогда было принято решение эвакуировать югославское руководство в безопасное место.
Выполнение этой далеко не простой задачи было поручено экипажу транспортного самолета авиационной группы особого назначения, возглавляемому майором А. С. Шорниковым.
В ночь на 4 июня 1944 года летчики Шорников в Калинкин, пройдя над Адриатическим морем и хребтами Динарских гор, пробившись сквозь дождь и туман, преодолев систему немецкой противовоздушной обороны, приземлились на маленькой площадке в горах, взяли на борт двадцать человек, в том числе и маршала Тито, руководителей союзных военных миссий и благополучно доставили в Бари (Италия) на нашу авиационную базу, созданную по договоренности с союзниками.
За мужество и героизм, проявленные при выполнении столь необычного задания, А. С. Шорников и Б. Т. Калинкин были удостоены звания Героя Советского Союза и Народного Героя Югославии.
Остров Темисезигет, на который прилетели вначале мы, а затем и 659-й истребительный и 951-й штурмовой полки, относился к территории, на которой уже довольно длительное время югославы не видели гитлеровцев. Правда, фашисты находились близко. Но жители острова уверяли: захватчики здесь даже носа не показывают. Этому можно было верить: каждый местный житель имел при себе автомат, винтовку или пистолет.
На острове жили в основном, сербы. Оказалось, что у них такой же, как у нас, алфавит. Мы снова находились среди братьев и ощущали это на каждом шагу.
Нужно было расчистить от кустов и коряг полосу для взлета и посадки – хозяева острова не дали нам взяться за лопаты и топоры, все сами сделали.
Организовали охрану самолетов, впервые за всю войну поставленных в линию (иначе ширина расчищенной площадки не позволяла), а хозяева острова помимо нашего выставили и свой патруль. Только если у нас постоянно находилось на дежурстве четыре человека, то от них – около шестидесяти, которые группами ходили вокруг стоянки.
А сколько споров было при размещении личного состава! Мы сначала поселились на квартирах по четыре человека. Сербы пошли к Онуфриенко, шумели, настаивали, чтобы в каждом доме остановился русский. Кончилось все тем, что каждый хозяин выбрал себе постояльца. И только командиры эскадрилий – Якубовский, Кравцов, я – поселились вместе у престарелого серба.
Наступила первая ночь на югославской земле. Мы попросили сербов, чтобы они на всякий случай разведали, как ведут себя гитлеровцы. Несколько человек сейчас же отправились в путь, вернулись часа через два, доложили, что все в порядке, фашисты, видимо, даже не подозревают, что так близко от них находится советская авиация.
За ужином разговорились с хозяевами, и оказалось, что глава семейства хорошо владеет русским языком. Еще в первую мировую войну попал в плен и прожил где-то в Таврии лет пять.
…На острове – югославская осень: красочная, какая-то зелено-золотистая. И горы вокруг такие же. Воздух налит свежестью, погода пока солнечная, но чувствуется, что вот-вот задождит. Я вспомнил астраханскую осень. Там она сухая, иногда жаркая.
Хорошая погода – наш верный союзник. Мы ведь базируемся в пятидесяти километрах от Белграда. От нас без конца требуют все новые и новые разведданные – мы накануне освобождения столицы Югославии.
А у нас – нехватка горючего. Тылы пробираются через горы медленно – на дорогах завалы. Нам остается сливать бензин из всех самолетов, чтобы заправлять несколько, на которых и ходим по очереди на задания. Но вот горючее совсем подходит к концу. А между тем наши передовые части уже завязали уличные бои на окраинах Белграда. Что делать?
Онуфриенко послал одного летчика через Дунай на север разведать, нет ли там аэродрома. Тот вернулся и доложил, что недалеко от Бела-Црква передвигается какая-то часть, судя по бензовозам – батальон аэродромного обслуживания. Послали туда людей. Это оказался батальон Пахилло. Мог ли он не выручить своих прежних боевых друзей? Одна цистерна с бензином была доставлена на берег Дуная, а потом по реке – на остров.
Одна цистерна для полка – это слезы. Разослали гонцов в разные концы. А пока, экономя горючее, летали в район Белграда. Самым бережливым оказался Василий Калашонок. Не знаю, как он умудрялся, но у него всегда по возвращении с задания в баках оставалось больше, чем у других, горючего. Видимо, этот смышленый белорус хорошо усвоил, что запас горючего-гарантия благополучного завершения полета.
С каждым днем возрастало количество боевых вылетов. Мы оказались в гуще событий – нас использовали для решения самых разнообразных задач. В связи с тем что немецкой истребительной авиации в воздухе было мало, командарм В. А. Судец принял решение нанести удары по наземным целям. По железным, шоссейным, горным дорогам и водным путям двигалась масса вражеской техники.
Уничтожать! Не пропускать ее в Белград! Мы считали и пересчитывали снаряды, стараясь не тратить их попусту при штурмовках, и одновременно недоумевали: где же снабженцы? Пусть батальону трудно к нам пробиться, но ведь можно организовать доставку горючего и боеприпасов до воздуху. Впрочем, мы, наверное, не знали многих трудностей и разных обстоятельств. Но мы совершенно изумились – раздался звонок из корпуса по поводу цистерны, которую уступил нам Пахилло. Онуфриенко дали понять, что он занимается партизанщиной и это ни к чему хорошему не приведет, о таком факте будет доложено в штаб армии. Григорий Денисович вскипел.
– Что ж, сидеть сложа руки и ждать, пока кто-то подумает о нас? – возмущался он. – И как вообще в корпусе узнали об этой цистерне? Не мог же сам Пахилло туда сообщить?
Пахилло не мог – это мы знали точно. Да, собственно говоря, и сообщать-то не о чем было – сколько таких цистерн оставлено на дорогах войны поломанными и подбитыми! Все дело в том, как подобный факт оценить, преподнести. Можно похвалить за находчивость, инициативу, а можно и приписать партизанщину и потрепать нервы командиру полка.
История с цистерной вылетела у всех из головы, как только прибыл наш батальон. Сразу все встало на свои места, мы снова окунулись в боевую работу. В это время к нам пришла памятка-воззвание. В ней, в частности, говорилось:»…Твоя задача, товарищ, состоит в том, чтобы перехватывать отступающие по югославским дорогам немецко-фашистские войска, разбитые в Румынии и Болгарии, а также и те, которые пытаются прорваться в Германию из Греции, Албании и самой Югославии».
Мы самоотверженно выполняли свою задачу. От метких очередей наших истребителей и штурмовиков на горных дорогах пылали танки, самоходные орудия, бронемашины и автомобили.
Враг ожесточенно сопротивлялся. В районе Скопле его зенитчикам удалось подбить машину командира звена 707-го штурмового полка лейтенанта Михаила Антипова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78