Покосившийся сортир, двурогая скала, срубленная молнией чинара.
За ней Василий повел машину вдоль перевала через неглубокое
ущелье, рассчитывая вскоре взмыть по его склону.
Все случилось внезапно: до склона оставалось еще метров двадцать,
когда через перевал вдруг хлынула серая волна, состоящая из
грязи и камней -- как будто преисподняя блеванула. Василий
думал, что проскочит, поэтому только прибавил скорость, пилот
против этого не возражал и не взял управление на себя, видимо не
смог полностью оценить обстановку. Но грязевой вал успел
захлестнуть машину, когда она уже выпрыгнула на склон.
Может экраноплан сумел бы еще оторваться, однако из-за удара лег
на бок и потерял скорость. С непривычной конвульсивной
тряской он сполз назад и тут его захватил поток. Протащил метров
сто, сурово мотая и долбая, а затем вышвырнул за свои бурные
пределы.
Наконец наступил покой. Василий удивлялся, как все-таки его не
раздавило, не раскромсало и не утопило, хотя все эти сто метров, все эти десять
секунд его трясли и трепали тысячи чертей-трудоголиков. Да и
саму машину покорежило не слишком сильно. Хуже всего, что
пробило топливный бак и свернуло двигатель с фундамента. Помимо
того пострадало несколько цепей управления и сорвало с субкрыла
несколько наружных элементов, важных для пилотирования.
Василий отделался большой шишкой на голове и ушибами в разных
частях тела. Однако, ни один более или менее важный орган не
вышел из строя, о чем ответственно заявил кибердоктор
после двойного сканирования. Не лопнула по-новой и рана в боку,
крепко залепленная дермопластом со следящим микрочипом.
-- Я переговорил с центром,-- сказал пилот, впервые упомянув о
"центре",-- бригада ремонтников прибудет через двенадцать часов. Еще столько
же времени уйдет на то, чтобы привести все в порядок. Не исключено, что
придется машину уничтожить. Центр считает, что вам надо добираться до
конечного пункта самому. Снаряжайтесь -- и вперед. После
окончания операции мы вас эвакуируем.
-- Спасибо. Мой труп будет очень нуждаться в эвакуации, иначе
джигиты будут долго пИсать и какать на него.-- заголосил Василий.
-- У вас нет другого выхода.
-- Если бы не ваша дурацкая чудо-машина, я может быть вообще бы
здесь не оказался. Вы не имеете права говорить мне "до свидания, до новых
интересных встреч".
-- Центр все равно не может выполнить за вас вашу работу.
-- Ах, она уже моя!
И тут он снова подумал, что со всей этой "полосатостью" и
"драконистостью" он уже не сможет так просто выйти из игры. Это все равно
что акула положит зубы на полку и скажет, что переходит на вегетарианскую
диету.
Он напялил потрепанный свой жилет, зашнуровал противоминные
"гады", взял штурмгевер и пистолет-пулемет, рассовав обоймы по кармашкам,
отыскал в оружейном ящике противопехотную гранату и самонаводящуюся
мину "таракан", на которой было написано "Первого пропущу".
После длительных поисков Василий
отыскал саморазогревающийся паек, пару банок колы, таблетки для
обеззараживания воды, и палку колбасы, которую, похоже, некто
уже жевал.
-- Это кто-то из ваших друзей приложился?-- спросил Василий у
пилота.-- Вообще-то я не думал, что программы имеют зубы.
-- Да, честно говоря, он не программа. Такой славный пес. Я уж его
подкормил на базе. Холодно было, и он совсем озяб...
-- Когда он в следующий раз озябнет, ты ему дай погрызть свои чипы...
Так, похоже, этот шелудивый еще и шоколад сожрал.
А потом пилот начал копировать свою личностную матрицу в
боди-комп Василия. И ничего у него не вышло -- контрольные суммы
не сходились и все тут.
-- Вот подлец,-- закричал пилот незнамо на кого.-- Ты у меня еще
поплачешь.
Но машина с жалобным скрежетом вдруг куда-то стала сползать и
программист-авантюрист стал прощаться с ней и ее
программным обитателем. Церемония сильно не затянулась, и
Василий вступил протекторами своих башмаков на каменистую почву
родины кошмаров -- Кавказа. Он снова стал ниндзя, лазутчиком
и по совместительству десантником.
Десантник-любитель старался вести как профи. Шел ночью, но
без опытных людей, знающих и чувствующих местность, это было
тяжело. Даже маршрутные карты, даже система спутниковой
навигации не мешали ему плутать среди малоузнаваемых скал, круч
и утесов. Но четвертый ориентир -- полуразрушенную башенку он
все-таки нашел и провел там день, потихоньку подбадривая себя
кока-колой. Несколько раз в поле зрения появлялись овечьи отары
в сопровождении пастухов-автоматчиков, но те шли в направлении
перевала и не приближались к башне. Ночью Василий опять пустился
в путь. Ему, похоже, не слишком везло -- наверное, астрологи
рассказали бы что-нибудь про пагубное влияние Сатурна и Плутона.
Горный лабиринт напоминал бесконечную коммунальную квартиру,
коридоры-тропы заводили в "комнаты" -- площадки между утесов,
Василий тыкался в "стены" -- скальные кручи и никак не мог найти выход.
Ему даже казалось, что камни имеют зловредные души, что в них сидят
гнусные существа типа троллей и гномов, они-то и водят его за нос, притягивая
куда не надо и отталкивая от верного пути.
Его плутания завершились совершенно неожиданно. Послышался шорох
-- собственно он ничем не отличался от сотен других ночных шорохов. Да и
чего тут удивительного? Камень ведь живет своей замедленной, но вполне
настоящей жизнью: поглощает, выделяет, совокупляется даже, растет и
распадается, ведет напряженную борьбу с ветром, водой и льдом. В любой
момент, там и сям, он может осыпаться струйкой щебенки.
Последний шорох ничем не отличался от других, но он не понравился
Василию. Ночной путник насторожился, прислушался, однако это не помогло.
Василий сделал шаг, вытягивая пистолет-пулемет из кобуры, и тут же земля
вылетела из-под его ног, а сам он сильно треснулся боком. Хорошо хоть не тем,
больным. Василию еще дали по шее, вывернули руки, вырвали оружие,
схватили за шиворот, и в этом виде понесли мордой вперед, чтобы поднести к
крохотному но страшно едкому фонарику. Потом сорвали бимоны и грубо
задудели в ухо:
-- Попался, сучий потрох. Ну-ка признавайся, куда тебя послал Хожа
Ахмет?
-- Я не могу признаться, куда меня послал Хожа Ахмет,-- честно
выдавил Василий.-- Вы так сильно выворачиваете мне руки и тянете за
шиворот, что что из меня не вылезают никакие звуки, кроме хрюканья.
-- Парни, ослабьте-ка хватку,-- скомандовал кто-то,-- руки свяжите ему
за спиной и усадите.
Приказано-сделано. Парни сделали вид, что ослабили хватку,
быстренько стянули руки липкой лентой и усадили на какой-то булыжник.
-- Да, теперь, пожалуй, мне лучше,-- согласился Василий.-- Теперь за
исключением звука "о" я могу произносить все необходимые звуки и не только
пОпой. Хожа Ахмет меня, конечно бы, послал подальше бани, если
бы мы были хоть немножко знакомы.
-- Так ты русский? То есть, россиянин?-- спросил тот, кто до этого уже
отдавал приказы.
-- Ну сейчас мне трудно быть россиянином, да еще питерцем -- в такой-
то темноте. Да развяжите вы меня. Командир, распорядитесь.
Меня, кстати, Василий зовут, а вас?
-- Ну теперь мне ясно, что ты за фрукт,-- сказал малоразличимый даже
при лунном сиянии командир.-- В горы убежал, от службы летаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106