К исходу рабочего дня у Василия сложилась твердая уверенность, что
вся задача эта -- лабудовая, то есть бессмысленная и беспощадная, что труды
рук его напрасны и что фирма эта -- просто бандитская "крыша", здесь
отмываются какие-то бабки под прикрытием программистских работ. И что это
плохо для него кончится -- ведь он лишний свидетель.
Вернулся Василий домой в очень плохом расположении духа, поэтому
стал пригорошнями бросать в пиво амфетаминовые
"колеса". И пробрало. Кинул еще в рот сератониновый
"мудогрей"*. Врубил
погромче музон, психотронную группу "Лоботомия". А потом добавил
экстраморфина, к которому старался не прикасаться со времен
таежного отпуска. (Однако все же не забыл после возвращения в
город посетить того лекаря-калекаря, который снабжал его
"ублаготворителями" еще с военной службы -- благо, добрый доктор
работал в питерской военно-медицинской академии.)
[* от англ. слова mood -- настроение]
Как проглотил дозу, стало нечего себе. Забылись и молодка с перрона, и
подозрения по поводу фирмы, и пронзительный старичок в рамочке. Василий
сейчас хотел только одного, чтобы его не стало тошнить после принятия всего
этого набора. Он помял руками купленную намедни игрушку -- "умный
пластилин". Если ты придашь ему более или менее приемлемую форму, то
дальше он уже сам поможет начинающему скульптору и дооформится.
Василий собирался вылепить танк, но опять получилась девушка. И хотя
пластилиновая барышня была "ню", с длинными белыми волосами (которые
еще колыхались как будто на ветру), перед внутренним взором ярко возникла
метрошная незнакомка. Стрижка "под пацана", легкие ножки в узких
джинсиках, расстегнутая до второй пуговки кофтюля. Вот зараза, изыди,
изыди.
Василий размахнулся и засандалил пластилиновой девушкой в стену. И
надо же -- прилипла, правда превратилась в бесформенный ком.
Неудачливый программист подумал, что неплохо бы достать из шкафа
"Конструктор юного сексиста", который он купил сегодня за двести
баксов, но до сих пор стеснялся распаковать. Любой умелец мог
при желании собрать из пластиковых деталей подобия женских
гениталий, заполнить их водой и растительным маслом, воткнуть в
розетку, чтобы нагрелись и зашевелились, а затем использовать
извращенческим образом. Он уже было протянул руку к большой коробке, как
в комнату вошла Асия Раисовна. Наверное, она постучала, но Василий из-за
наушников не услышал. Впрочем, он сразу скинул их с головы и постаралась
пригладить всклокоченные сальные волосы.
-- Ну что с тобой творится, Вася?-- ее голос был стопроцентно
заботлив.-- Во-первых, надо меньше курить...
Она пригасила свет, чтобы комната была менее заметна шальным
снайперам и распахнула окно, за которым летели к земле толпы водяных
капелек, заодно выкинула наружу неоконченную пачку сигарет.
-- Во-вторых, пить и есть надо вовсе не эту гадость.
-- Ну, пить пророк запретил,-- криворото усмехнулся горе-программист,-
- учитывая гарем из малолетних жен, это можно понять.
-- В-третьих, не говори того, чего не понимаешь. У них был в первую
очередь духовный брак.
-- Ну, это само собой. И во время забав возносились духовно на
воздуся... Асия Раисовна, я вам, наверное, надоел, завтра съеду, поищу комнату
поближе к этой чертовой работе. Да уж, достала меня такая работенка. Обменял
бы ее с удовольствием на лесоповал.
-- Зря ты со мной не делишься, Вася. Я же тебя вроде и подбила на нее.
-- Да вы тут ни причем. У меня личностный, совершенно
экзистенциальный кризис, связанный с общей недоразвитостью.
Он поморщился, потому что подступила тошнота и голова загудела.
-- Накушался, значит, Васенька. Это по-русски,-- несмотря на
неодобрительные слова, действия были ласковые.-- Вон весь в каких-то
красных черточках.
Он даже не обратил внимания на ее слова, чувствуя общую неловкость.
Она подошла к нему и запустила свои чистые пальцы в его засаленные
всклокоченные волосы. Вначале кожа головы зачесалась, но ладони были
мягкие, теплые и как будто успокаивающие.
Василий прикрыл глаза и открыл их, когда действительно полегчало.
Перед глазами были и шея, и грудь Асии Раисовны в значительно расстегнутом
халате. Немалые округлости сейчас спокойно лежали под фланелью, слегка
натягивая ее в районе сосков. Зрелые выпуклости хорошо сохранившейся
немолодой женщины. Зачем это, зачем?
А при повороте глазных яблок вниз были видны ее коленки, конечно,
круглые и гладкие.
Василий сглотнул слюну -- где-то гурьбой побежали гормоны -- более
того, в нижней части живота вне зависимости от сознания оживились плоть и
кровь.
Ни-зя, ай-ай-яй. Она же как будто родня.
-- Ну, прижми головушку, так лучше будет,-- женщина как будто не
чувствовала опасности момента. Или словно провоцировала ее.
Голова одним виском легла на ее грудь, рука Асии Раисовны потерла
другой висок.
Лежать на теплом и пухлом было приятно, от ее ладони шла какая-то
легкость вначале без эротического фактора, потом все более возбуждающая.
Тяжесть уходила из мозга, глаз и жил.
Прямо перед носом была прикрытая одним слоем мягкой ткани
выпуклость соска. Рука его легла на талию Асии Раисовны -- так
как будто было удобнее прислоняться. Халат еще больше
распахнулся, щека его заелозила по голой коже во впадине между
двух главных элементов бюста. Желание прислониться сочеталось с
нарастающим желанием присосаться, войти, проникнуть, вклиниться,
ворваться. А потом разорвать и взорвать.
Все прошло совершенно автоматически. Он увидел лиловое небо и
оранжевую вспучивающуюся землю, шипящую и извивающуюся грязь. Он знал,
что любовь завершится смертельным поединком. И тот, кто победит, устроит
из трупа побежденного любовника уютное гнездо для воюющих и пожирающих
друг друга лярв. Те личинки и личинки личинок, которые уцелеют, прогрызут
высохшую оболочку и вылезут наружу в Большой мир, чтобы встретиться,
может быть, через сто лет. Но опять-таки для войны. Друг с другом или с кем-
то еще.
Василий с каким-то звериным урчанием опрокинул Асию на кровать,
халат разошелся, оголив добротную мякоть. Он почувствовал каналы, спешно
прорастающие в его теле, один из них понес буйную пробойную силу,
нацеливая ее на вход в женский организм.
Но напрягшийся "прибор" был перехвачен ее рукой. Ладонь сжалась, и
все тут же вылетело из него, как из тюбика.
Василий, матюкнувшись, опустился на диван, а Асия Раисовна вылетела
из его комнаты, как воздушный шарик под порывом ветра.
Несмотря на разрядку, все тело было в напряжении. Василий поискал
свой экстраморфин, но, похоже, Асия Раисовна выбросила заветный пакетик
вместе с пачкой сигарет. Он хлебнул из бутылки с надписью "Водка язвенная".
Потом стал собирать конструктор юного сексиста, но не хватило терпения, и
"пожилой сексист" с яростью разбросал детали по комнате. Решил было
покурить, но за сигаретами надо было двигаться в прихожую, где в кармане
куртки лежала пачка "Екатерины Великой".
Дорога вела мимо ванной. Дверь выглядела незапертой, за ней
плескалась вода. Бабья мякоть была там.
Василий рывком распахнул дверь. Асия стояла у раковины, но разом
отшатнулась к стене. Халат ее был распахнут.
Он обхватил ее, раскорячил, почувствовал волну ярости,
разворачивающую все его каналы, успел увидеть в зеркале свое лицо в сетке
красных прожилок, может быть, более тонких и бледных чем в прошлый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106