– До чего ты изменилась, Мария! – сказал он.
– Благодаря тебе.
– Мне?
– Да, я жила как во сне, но ты помог мне проснуться.
– Ты думаешь, я тебя не люблю? Но пойми, это разные вещи, я просто не могу сейчас жениться.
– Я поняла это сразу и, кажется, ни разу ничем тебя не побеспокоила.
– Ни разу, Мария.
– Прошу оставить в покое и меня.
– Но я же имею право заботиться о своем ребенке?!
– Ребенок? Я впервые вас вижу и надеюсь, что в последний!
– Мария! Что ты говоришь? Подумай, что ты говоришь?!
Не зажигая света, Мария лежала в своей маленькой комнатке. Она не плакала. Слезы подступали к глазам и сразу же высыхали. Как он посмел заговорить с ней? Как посмел говорить о какой-то заботе?! Он обрек ее на беду. Не тем, что подарил ей ребенка, а тем, что обрек своего ребенка быть незаконнорожденным, тем, что отверг и ее, и его. Ей казалось, что они вступили в огромный неведомый мир и вместе открывают его, а он скупо выделил ей в нем лишь место служанки! Но она не признает никаких мест. Не желает их знать! И Хуана Карлоса тоже!
Срок родов приближался. Виктор позаботился о больнице, он договорился со знакомым врачом, и тот пообещал положить Марию к себе. У Марии становилось теплее на душе, когда она думала об учителе, мир опять становился ей понятным: добрым, щедрым, бескорыстным, а Хуан Карлос казался обездоленным калекой, и она его жалела. Но забота Виктора о Марии ранила сердце Альмиры, коллеги Виктора по школе. Стройная, довольно высокого роста Альмира не блистала красотой, но чисто по-женски была очень привлекательна, и знала это. Виктор нравился ей давно, они дружили, но теперь она перестала его понимать. Мало ли с кем нагулян этот ребенок? Что ж, и носись теперь с каждой легковерной девицей как с писаной торбой? Да таких девиц пруд пруди! А ценить нужно прежде всего порядочность и скромность. Порядочных и скромных девушек нужно ценить! Так считала Альмира и ни от кого не скрывала своего мнения. В том числе и от Виктора.
Но вот наступил срок родов. Мария аккуратно сложила свои вещи и отдельно пеленки для малыша. Не без грусти смотрела она на свою комнатку: здесь она была счастлива, была и несчастна. Попрощалась взглядом с кухней, с верандой, с садом. Сеньоре Уркиаге тоже было грустно – детей у нее не было, она привязалась к Марии, но расставание было неизбежно, так что не о чем было и говорить. Сеньора пообещала помочь, если понадобится, пожелала благополучного разрешения, и они простились…
Мария вступала в другую жизнь.
Страшновато было Марии переступать порог больницы. Но она его все-таки переступила. Ее встретила пожилая монахиня в высоком белом чепце, усадила, записала имя, фамилию. Спросила о муже.
– Не замужем, – ответила Мария. – А много в больнице женщин? – отважилась спросить она.
– Много, – ответила монахиня.
– И все замужем?
– Почти все.
– Хорошо тем, чьих детей с нетерпением ждут отцы!
– Миг рождения не разделить ни с кем. Каждая в этот миг одинока. И в помощь ей только Бог.
Хуан Карлос и сам не знал, что его мучает: самолюбие, любовь, обида, тревога… Все вместе. Он не мог смириться с тем, что Мария отстранила его и пошла дальше сама. Неужели она не нуждается в нем? Неужели ему нечего дать даже простой деревенской девушке? Нечего дать собственному сыну? Лорена чувствовала: брат подавлен, нервничает. Ей захотелось помочь ему, отвлечь, и она попросила его помочь устроить праздник, ей хочется отметить свой день рождения, пусть он пригласит университетских приятелей, а она позовет подруг. Хуан Карлос пообещал.
– Пригласи и Альберто, – попросила Лорена.
– С невестой или без нее? – поинтересовался Хуан Карлос, бросив внимательный взгляд на сестру.
– Как угодно, – сухо ответила Лорена.
Она недолюбливала невесту Альберто, Бренду. Зато Альберто ей нравился. Нравились его высокий рост, стройность, выразительные глаза; нравилась ровная доброжелательность, уравновешенность. Он без ущерба совмещал учебу с развлечениями. Был всегда вежлив, корректен, то есть воплощал в себе все то, что считалось хорошим тоном и что превыше всего ценила Лорена.
Ох уж эти мальчишки: подрастают, своевольничают. Виктор был недоволен Маркосом – возвращается поздно, поутру просыпает школу. Вот и сегодня спит как младенец. Но если уж Виктор вместо отца младшим братьям, то он сделает все, чтобы мальчишки стали мужчинами!
Маркосу вставать не хочется: рано, холодно. А мама почему не разбудила?
– Мало у мамы дел! Не хватало еще будить лентяев! Быстро под душ, а я пока сварю кофе, есть серьезный разговор!
И вот они сидят за столом, большим обеденным столом, где всем хватает места, всем – и своим, и чужим, сидят – старший брат и младший. Старший ласково и в то же время строго смотрит на младшего, он знает, чего он от него хочет. Младший уткнулся в чашку и искоса поглядывает на старшего, он приготовился защищать свои права, права взрослого человека, как он их понимает.
Когда Виктору, как сейчас Маркосу, было пятнадцать, он учился и работал на двух работах, зарабатывая матери и младшим детям на хлеб. Маркое тоже учится и работает, но очень любит развлечения, поэтому он зачастую возвращается под утро.
– Мне и развлечься хочется!
– Для развлечений достаточно и субботы.
– Мне – нет.
– Достаточно, если хочешь расти, набираться умения и знаний, а не стоять на месте. Тоже мне занятие – играть в бильярд с крикунами и лоботрясами!
– Имею право. Мужчина я или нет?
– Мужчиной имеет право называться тот, кто выполняет свой долг и отвечает за свою семью.
– Что, я не отдаю маме денег?
– В этом месяце не отдал ни гроша.
– У меня тоже есть расходы!
– Так вот, Маркое, с будущего месяца ты будешь отдавать маме половину зарплаты на хозяйство, а из школы приходить прямо домой. Если тебе трудно, я буду за тобой заходить.
– Скажешь тоже! Я что, младенец?
– Надеюсь, что нет, и поэтому будешь всерьез учиться, чтобы я не краснел за твои отметки.
– А если я снова просплю, ты что, выставишь меня из дома?
– Не надейся так легко избавиться от своих обязанностей. Я буду ходить за тобой по пятам как нянька, а когда ты выйдешь из младенческого возраста и станешь взрослым, мы с тобой поговорим.
Виктор рассмеялся: надутый рассерженный мальчишка и впрямь походил на раскапризничавшегося малыша. Утешая, Виктор потрепал его по плечу: ничего, Маркое, справишься, все в жизни дается трудом!
Он подлил брату кофе, и тут на пороге появилась Рита. Темные глаза ее сияли, на губах играла улыбка.
– Добрый день, маэстро. Порадуйтесь вместе со мной – у Марии сын!
– Радуюсь от души, Рита! Сегодня же навещу ее.
– Вчера родился. Я прямо от нее. Красавица, и счастлива до ужаса! Ну пока! Побежала! Я теперь рядом работаю, в доме по соседству.
– Счастливо, Рита! Спасибо за добрую весть. Сегодня день добрых вестей, Маркое, и мы с тобой обрадуем маму вестью, что ты взрослеешь и будешь добросовестно относиться к своим обязанностям, так ведь?
– Ага. Я тоже рад, что у Марии сын.
Мария лежала в больничной палате. Безукоризненная чистота, опрятность, размеренность больничной жизни наполняли ее душу покоем. А присутствие сына, когда его приносили, этого крошечного существа, которое казалось ей самым красивым на свете, наполняло счастьем. Она чувствовала: она была права, жизнь ее наполнилась смыслом, озарилась радостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160