Полгода я в Москве – и нет мне покоя. Не могу сбросить каких-то шор с себя. Удерживают, а, может быть, хранят. Ничего не знаю. Невнятно мне. Глухо.
На семинарах до сих пор трясусь, с людьми, которых не люблю, держусь скованно и не лучшим образом. Злюсь на себя за это. Думала, время сгладит эти шероховатости моей натуры, а оно, похоже, делает их более резкими. Просто гимн безнадежности, которая превращается в мое настоящее состояние. И вроде не так уж все мерзко вокруг, а тяжесть эта давит, выводит из себя, безумствует, изводит.
Я одичала, похоже. Все в себе. Ничего извне. Зажимаюсь. Закрываюсь. И дело не только в поведении. В более глубоких, скорее всего, понятиях и чувствах. Нужна встряска, несколько встрясок. Я снова чахну духовно. Ах, март-пересмешник, картежник и плут. Я люблю тебя, ты похож на него. Издевайся, я не способна противиться, но я обрету прежнюю уверенность, нет, не прежнюю, новую, в которой не будет ничего от былых мучений и недоговоренностей. И ты будешь свидетелем, топящий снега, ты увидишь меня другой, драчун и подхалим, ты улыбнешься, быть может, мне, очаровательный импровизатор. Я очень надеюсь на это, стиляга и творец судеб.
А сейчас больно.
12.03. Последнее зимнее колдовство. Снежное безумство за окном. Ветер воюет сам с собой. Зима неистовствует. Напрасно. Март разрешил ей напоследок покуролесить, чтобы затем твердо ступить и расцвести кротостью голубого неба, ручьями и настроением тихой радости. Это все скоро. Дней через пять. А сейчас – холодно.
Так и есть, ветер додулся до того, что очистил небо. Еще летят снежинки, а уже синева. Но так же быстро он может задуть и этот осколок голубизны. Из тьмы к свету, из зимы к лету.
Сегодня вереница снов. Гр., университетская публика, какой-то спектакль, зрительный зал. Что-то богемное до тошноты, вязкое в своих бесчисленных повторах и нагромождениях. Только Гр. – радость. Я сама себе опротивела. Трясусь, скована, одержима. Говорю, что никто меня не любит, но ведь и сама не открыта. От меня все больше отворачиваются, и я сама в этом виновата. Сейчас вот занимаюсь самоуничтожением, пытаясь вырваться из клетки своих забот. Тщетно. Но где же выход? Как бы я ни старалась, если не сломаю изнутри каких-то преград – ничего не выйдет.
Отдала М. рецензию на «Макбета» и на «Город мышей». В. дала прочитать «Макбета», а А. и «Макбета», и «Город мышей». Приятно, когда хоть что-то положительное в жизни, например, слова о том, что я хорошо пишу.
В стране – жуть. Верховный Совет поднимает бучу. Только бы сохранить свободу в нашей злополучной стране. Это самое важное сейчас. Так страшно временами становится. Бездонно.
Все время боюсь поверить в себя до конца. Это и «подхлестывает» к дальнейшему творчеству. Что будет, то и будет, но я должна состояться. Должна. Нельзя иначе. И любовь у меня будет все-таки. Только бы демократия сохранилась и упрочилась. И это вполне серьезно. Без этого никакие мечты не осуществятся.
«Мы очень гордые. И слишком разные. Но в нас есть что-то самое главное, в чем мы схожи…». Сколько, ну, сколько это продлится? Судьба, я не смогу остыть. Я буду вымаливать у тебя эту встречу. Если тебя такая формулировка не устраивает, я заслужу. И творчество. Нужные новые впечатления. Я понимаю, для творчества необходимы горести и страдания, любые недо– (воплощения), недо– (говоренно-сти), но должна же жизнь состоять не только из этого. Что-то другое. Хотя бы для разнообразия, хотя бы в виде исключения. Мечусь от себя – психа, к себе – эстетке. А что за состояние на самом деле, определить не могу.
13.03. Вчера и сегодня – продовольственное пиршество, дома гостит дядя Валера. Чего здесь только нет. Не жизнь, а рай. Всегда бы так, когда хочешь – лучшая ветчина, колбасы, окорока, соусы, любые торты, пирожные, пингвинистые мороженая и заливная осетрина, а на десерт – французское шампанское «Помпадур». Живи и радуйся. Хотя бы в этом. Мне так нравится роскошная жизнь. Жить с шиком – это стиль. Это призвание. Это избранничество.
Никак зима не сдается, белая пыль с облаков все сыплется.
«Обезьянки», ау! Вас расхватали по киностудиям, по театрам, по всевозможным мероприятиям, но я верю, что мы еще встретимся на крутой тусовке нашей мечты. Я такая же «обезьянка», если подразумевать под этим живой ум, эмоциональную и физическую подвижность, умение быстро сняться с места и что-то резко изменить в жизни, веселый нрав и доброе отношение к окружающему. Все это, конечно, идеал.
Какая широкая натура – мой дядя. Если есть у него что-то – непременно поделится, не задумываясь и не напоминая постоянно об этом, как некоторые. Замечательный человек! Дядя уехал. Вызвали такси. Какое блаженство – ехать в машине по ночной Москве. Движение, огни, чувство полной свободы и расслабленности. Почему так не всегда? Нет, почему никогда так?
Снова что-то тревожное подступило к сердцу. Разбередило меня. Откуда ждать судьбу, из-за какого угла, с какой крыши или после какой встречи?
Вчера целый час проговорила с Геной. У него было видение очень страшное – про нашу страну. На меня его рассказ сильно подействовал. Когда пошла спать, было страшно. Казалось, всюду притаились кошмары и монстры, готовые растерзать меня. Детские фобии в темной комнате. А когда проснулась – горел свет, хотя я его точно выключила. Мистика просто. Все это, впрочем, можно объяснить чисто материальными причинами, но есть все же во всех событиях, происходящих со мной и вокруг меня, что-то свыше.
Недо– (состояние) продолжается. В целом все неплохо, но внутренне не свободна от самой себя. Это мешает наслаждаться жизнью.
Я живу предвкушением будущей судьбы. Я должна добиться желаемого или умереть. Выбора нет.
Судьба насмешливо смотрит. Не одобряет мой пафос. Простите, иногда заносит в дурной тон. Простите, Вы снова рядом, снова мучаете, испытываете, тревожная леди. Это я превратилась в тревогу и трепещу под порывами ветра.
Чем лечу хандру? Сплю, сплю, стараюсь отключить сознание, и сама потом злюсь на себя за эту слабость. Уходит драгоценное время, которое делает меня старше.
Настроение: нытье ветра. Ностальгическое. По славе, по ускользающей зиме и всевластию. Тихо проходят мимо мечты, как-то даже смущенно. Нет вокруг тепла, только ветер, холодная комната жизни, ограниченная стенами души и потолком возможностей. Но все это млечность, и нет ни потолка, ни предрасположенности. На свете существует теперь только ветер, превращающий в ничто меня с моими заботами и горестями. Я даже ему благодарна. Уничтожает сознание. Сонное забытье. Но это снова ненадолго. И я в ответственности за каждый свой день. И я же трачу без счета любимые мной мгновения – россыпи влажных алмазиков – богатство. Может быть, мнимое. Ведь время – неподвижно. Об этом я где-то уже писала. Пусть проходят мимо многие и многое: дома, люди, деревья. Все это останется только междометием в бездонности моего сознания. Кажусь себе переставшей быть, самим воздухом, понятием, заключенным в безграничное величие хаоса и заключающим в себе все границы всех отождествлений. Лень. Лень делать любое движение, вставать, притворяться, действовать. Тем ближе к воздуху. И тем горче. Жизнь капает с карниза, но некому подставить для нее вазу. Или хотя бы чашку. Или просто ладони, крепко прижатые друг к другу лодочкой. В траву, в песок, в бессмысленность капают дни, превращающиеся в годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
На семинарах до сих пор трясусь, с людьми, которых не люблю, держусь скованно и не лучшим образом. Злюсь на себя за это. Думала, время сгладит эти шероховатости моей натуры, а оно, похоже, делает их более резкими. Просто гимн безнадежности, которая превращается в мое настоящее состояние. И вроде не так уж все мерзко вокруг, а тяжесть эта давит, выводит из себя, безумствует, изводит.
Я одичала, похоже. Все в себе. Ничего извне. Зажимаюсь. Закрываюсь. И дело не только в поведении. В более глубоких, скорее всего, понятиях и чувствах. Нужна встряска, несколько встрясок. Я снова чахну духовно. Ах, март-пересмешник, картежник и плут. Я люблю тебя, ты похож на него. Издевайся, я не способна противиться, но я обрету прежнюю уверенность, нет, не прежнюю, новую, в которой не будет ничего от былых мучений и недоговоренностей. И ты будешь свидетелем, топящий снега, ты увидишь меня другой, драчун и подхалим, ты улыбнешься, быть может, мне, очаровательный импровизатор. Я очень надеюсь на это, стиляга и творец судеб.
А сейчас больно.
12.03. Последнее зимнее колдовство. Снежное безумство за окном. Ветер воюет сам с собой. Зима неистовствует. Напрасно. Март разрешил ей напоследок покуролесить, чтобы затем твердо ступить и расцвести кротостью голубого неба, ручьями и настроением тихой радости. Это все скоро. Дней через пять. А сейчас – холодно.
Так и есть, ветер додулся до того, что очистил небо. Еще летят снежинки, а уже синева. Но так же быстро он может задуть и этот осколок голубизны. Из тьмы к свету, из зимы к лету.
Сегодня вереница снов. Гр., университетская публика, какой-то спектакль, зрительный зал. Что-то богемное до тошноты, вязкое в своих бесчисленных повторах и нагромождениях. Только Гр. – радость. Я сама себе опротивела. Трясусь, скована, одержима. Говорю, что никто меня не любит, но ведь и сама не открыта. От меня все больше отворачиваются, и я сама в этом виновата. Сейчас вот занимаюсь самоуничтожением, пытаясь вырваться из клетки своих забот. Тщетно. Но где же выход? Как бы я ни старалась, если не сломаю изнутри каких-то преград – ничего не выйдет.
Отдала М. рецензию на «Макбета» и на «Город мышей». В. дала прочитать «Макбета», а А. и «Макбета», и «Город мышей». Приятно, когда хоть что-то положительное в жизни, например, слова о том, что я хорошо пишу.
В стране – жуть. Верховный Совет поднимает бучу. Только бы сохранить свободу в нашей злополучной стране. Это самое важное сейчас. Так страшно временами становится. Бездонно.
Все время боюсь поверить в себя до конца. Это и «подхлестывает» к дальнейшему творчеству. Что будет, то и будет, но я должна состояться. Должна. Нельзя иначе. И любовь у меня будет все-таки. Только бы демократия сохранилась и упрочилась. И это вполне серьезно. Без этого никакие мечты не осуществятся.
«Мы очень гордые. И слишком разные. Но в нас есть что-то самое главное, в чем мы схожи…». Сколько, ну, сколько это продлится? Судьба, я не смогу остыть. Я буду вымаливать у тебя эту встречу. Если тебя такая формулировка не устраивает, я заслужу. И творчество. Нужные новые впечатления. Я понимаю, для творчества необходимы горести и страдания, любые недо– (воплощения), недо– (говоренно-сти), но должна же жизнь состоять не только из этого. Что-то другое. Хотя бы для разнообразия, хотя бы в виде исключения. Мечусь от себя – психа, к себе – эстетке. А что за состояние на самом деле, определить не могу.
13.03. Вчера и сегодня – продовольственное пиршество, дома гостит дядя Валера. Чего здесь только нет. Не жизнь, а рай. Всегда бы так, когда хочешь – лучшая ветчина, колбасы, окорока, соусы, любые торты, пирожные, пингвинистые мороженая и заливная осетрина, а на десерт – французское шампанское «Помпадур». Живи и радуйся. Хотя бы в этом. Мне так нравится роскошная жизнь. Жить с шиком – это стиль. Это призвание. Это избранничество.
Никак зима не сдается, белая пыль с облаков все сыплется.
«Обезьянки», ау! Вас расхватали по киностудиям, по театрам, по всевозможным мероприятиям, но я верю, что мы еще встретимся на крутой тусовке нашей мечты. Я такая же «обезьянка», если подразумевать под этим живой ум, эмоциональную и физическую подвижность, умение быстро сняться с места и что-то резко изменить в жизни, веселый нрав и доброе отношение к окружающему. Все это, конечно, идеал.
Какая широкая натура – мой дядя. Если есть у него что-то – непременно поделится, не задумываясь и не напоминая постоянно об этом, как некоторые. Замечательный человек! Дядя уехал. Вызвали такси. Какое блаженство – ехать в машине по ночной Москве. Движение, огни, чувство полной свободы и расслабленности. Почему так не всегда? Нет, почему никогда так?
Снова что-то тревожное подступило к сердцу. Разбередило меня. Откуда ждать судьбу, из-за какого угла, с какой крыши или после какой встречи?
Вчера целый час проговорила с Геной. У него было видение очень страшное – про нашу страну. На меня его рассказ сильно подействовал. Когда пошла спать, было страшно. Казалось, всюду притаились кошмары и монстры, готовые растерзать меня. Детские фобии в темной комнате. А когда проснулась – горел свет, хотя я его точно выключила. Мистика просто. Все это, впрочем, можно объяснить чисто материальными причинами, но есть все же во всех событиях, происходящих со мной и вокруг меня, что-то свыше.
Недо– (состояние) продолжается. В целом все неплохо, но внутренне не свободна от самой себя. Это мешает наслаждаться жизнью.
Я живу предвкушением будущей судьбы. Я должна добиться желаемого или умереть. Выбора нет.
Судьба насмешливо смотрит. Не одобряет мой пафос. Простите, иногда заносит в дурной тон. Простите, Вы снова рядом, снова мучаете, испытываете, тревожная леди. Это я превратилась в тревогу и трепещу под порывами ветра.
Чем лечу хандру? Сплю, сплю, стараюсь отключить сознание, и сама потом злюсь на себя за эту слабость. Уходит драгоценное время, которое делает меня старше.
Настроение: нытье ветра. Ностальгическое. По славе, по ускользающей зиме и всевластию. Тихо проходят мимо мечты, как-то даже смущенно. Нет вокруг тепла, только ветер, холодная комната жизни, ограниченная стенами души и потолком возможностей. Но все это млечность, и нет ни потолка, ни предрасположенности. На свете существует теперь только ветер, превращающий в ничто меня с моими заботами и горестями. Я даже ему благодарна. Уничтожает сознание. Сонное забытье. Но это снова ненадолго. И я в ответственности за каждый свой день. И я же трачу без счета любимые мной мгновения – россыпи влажных алмазиков – богатство. Может быть, мнимое. Ведь время – неподвижно. Об этом я где-то уже писала. Пусть проходят мимо многие и многое: дома, люди, деревья. Все это останется только междометием в бездонности моего сознания. Кажусь себе переставшей быть, самим воздухом, понятием, заключенным в безграничное величие хаоса и заключающим в себе все границы всех отождествлений. Лень. Лень делать любое движение, вставать, притворяться, действовать. Тем ближе к воздуху. И тем горче. Жизнь капает с карниза, но некому подставить для нее вазу. Или хотя бы чашку. Или просто ладони, крепко прижатые друг к другу лодочкой. В траву, в песок, в бессмысленность капают дни, превращающиеся в годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146