— А тех из них, кто умел толковать о сутрах и дхарме, даже целыми месяцами держали в доме, давали им на дорогу денег, а кому надо — и одежду. И народу у этих ворот всегда толклось множество. Но вот как-то вскоре после нового года объявилась тут одна монашенка, немолодая уже, лет этак сорока. Я, говорит, хорошо понимаю учение о причинах и следствиях и желаю побеседовать с господами. А надо сказать, наша госпожа страх как любит беседовать с учеными людьми, вот и оставила она монашку в доме. А вскорости, недели через две, пришли монахи-хэшаны, человек пятнадцать. Госпожа их тоже приняла, накормила, деньгами одарила. И кто бы мог подумать, что это были никакие не монахи, а просто шайка грабителей! А монашка эта была у них наводчицей! Рассказала им, где что находится, они ночью и ворвались в дом с факелами и палками, да и учинили грабеж. Господин и госпожа едва ноги унесли! Правда, жаловаться властям не стали — решили, что это им наказание за грехи, совершенные в прежней жизни. Вот после этого случая они и запретили пускать в дом кого ни попадя. Теперь подаяние можно получать в Западном саду лишь в первый день первого, четвертого, седьмого и десятого месяцев. А раз ты опоздала, иди-ка лучше в другое место: у нас в уезде немало найдется богатых людей, любящих раздавать милостыню монахам.
— Среди монахов тоже встречаются и хорошие и плохие люди, — заметила старуха. — Однако стоит одному поступить дурно, как все оказываются виноватыми.
— Истинно так! — подтвердил привратник.
— После того, что вы рассказали, я уже и не надеюсь на подаяние! — воскликнула старуха. — Вот только мне приходилось слышать, что ваши господа — это живые бодисатвы в нашем мире. Вот бы хоть раз взглянуть на них!
В это время в доме скрипнула дверь, и привратник испуганно вскочил.
— Скорее прячься, господин идет!.. — Он торопливо вынул из висевшего на поясе мешочка медную монетку и положил на голову каменного льва. — Это тебе от меня. Только уходи быстрее...
Однако старуха и не собиралась уходить: очень уж ей хотелось посмотреть, что же произойдет дальше.
Между тем мальчик-слуга подвел к воротам белого коня. Из дома вышел инспектор Ян. Он был в парадной расшитой золотом шапке, цветастом халате и с веером в руках. За ним следовали слуги: первый слуга нес зонт, второй — подушку для сиденья, третий — короб с курениями, на крышке которого красовалась небольшая шкатулка из красного сандалового дерева. Замыкали шествие музыканты с инструментами в руках. Инспектор сел на коня, и процессия медленно двинулась в западном направлении.
— Ну как, видела господина? — обернулся к старухе недовольный привратник. — Хорошо еще, что он тебя не заметил, а то бы не миновать мне нахлобучки! Ну, что стоишь? Бери монету и проваливай...
— Нужна мне ваша жалкая подачка! — рассердилась старуха. — И без нее обойдусь.
Пока они препирались, с улицы в ворота незаметно прошмыгнул бродячий торговец игрушками. Тотчас же из домика привратника выбежал мальчонка лет пяти и принялся теребить Чжан Гуна:
— Дедушка, купи игрушку!..
Старик взял с головы льва монету, которой пренебрегла старуха, подозвал торговца, купил у него игрушку и дал мальчику:
— Можешь поиграть! Только смотри, не ломай!
Мальчик радостный убежал в дом.
— Кем вам приходится этот малыш? — спросила у привратника старуха.
— Это мой второй внук, — ответил тот. — Первого вы тоже видели, это он нес за господином его подушку для сиденья.
— Не удивительно, что они так похожи! — воскликнула старуха. — И оба такие ловкие. Да, повезло вам.
— У господина много мальчиков-слуг, но больше всех он любит моего старшего внука, — похвастался Чжан Гун. — Как только куда выезжает, непременно берет с собой.
— А куда сейчас уехал господин? И зачем взял с собой музыкантов? — допытывалась старуха.
— К Западным воротам, принимать индийскую золотую сутру.
— Что за сутра такая? — заинтересовалась старуха.
— Некогда эту сутру привез из Индии монах Хами, — принялся объяснять привратник. — Сам он был глухонемой и жил в монастыре богини Гуаньинь, что за Западными воротами. До девяноста лет он ничем не болел и вдруг умер. Кроме этой сутры, других вещей у него не было, вот настоятель и пообещал отдать сутру тому, кто устроит ему достойные похороны. Похороны настоятелю устроил как раз наш господин. И вот сейчас он поехал за сутрой, хочет положить ее на хранение в пагоду своего Западного сада.
— А о чем эта сутра?
— Известно только, что сутра буддийская, а вот о чем она — того никто не знает.
— Если сутра действительно буддийская, то, быть может, я разберусь? Ведь я знаю санскрит.
Чжан Гун рассмеялся:
— Где уж вам! Да и написана-то она не такими письменами, как у нас. Сколько ученых людей смотрело ее, и хоть бы один что-нибудь понял. Грешно вам хвастаться, грешно!..
— Да я не обманываю, — настаивала старуха. — Некогда сама бодисатва Самантабхадра подарила мне шестнадцать Небесных книг и научила их читать. Так что санскритские письмена мне знакомы.
Надо сказать, что старая лиса, встречаясь со своей родственницей — лисой небесной, действительно выучилась у нее читать Небесные книги; а вот насчет бодисатвы Самантабхадры она, конечно же, приврала.
Чжан Гун был поражен:
— Да ведь бодисатва Самантабхадра стоит наравне с богиней Гуаньинь! Неужто вы и впрямь встречались с ней?
— Наши судьбы связаны, и потому мы частенько встречаемся, — продолжала врать старуха. — Может, у вас есть к ней какая просьба? Так я это легко устрою!
— Неужто правда?
— Истинная правда!
— Коли так, то я непременно доложу господину, — засуетился старик. — Боюсь только, сегодня он поздно вернется и вам его не дождаться. Позвольте же узнать ваше почтенное имя и место, где вас искать, если понадобится?
— Зовут меня Святая тетушка. Если господин захочет меня видеть, пусть обратится к юго-востоку и трижды назовет мое имя. Я тотчас же явлюсь, — сказала старуха и исчезла, словно растаяла.
Все это было настолько необычно, что Чжан Гун не сразу пришел в себя.
А в это время инспектор Ян прибыл в монастырь, поклонился статуе Будды и попросил принести сутру. Когда сутру принесли, он снял с нее старую ветхую обертку, осторожно перелистал несколько страниц и не смог удержаться от восторженного восклицания. Затем, вновь завернув реликвию в кусок красной сычуаньской парчи, положил ее в шкатулку из сандалового дерева и, не выпуская шкатулки из рук, сел на коня. Тотчас же музыканты заиграли на флейтах и свирелях, и процессия направилась в Западный сад, где шкатулку торжественно поместили в пагоду. Затем инспектор Ян воскурил благовония перед статуей богини Гуаньинь и четырежды поклонился. Отпустив музыкантов и наказав садовнику не пускать в пагоду посторонних, дабы они ненароком не осквернили святыню, он в одиночестве прогулялся по саду и, наконец, сопровождаемый мальчиками-слугами, отправился домой.
— Поздравляю вас, господин, с радостным событием! — приветствовал его привратник Чжан Гун. — Вы сегодня получили золотую сутру, а мне посчастливилось найти человека, который может ее прочесть.
— И что это за человек? — заинтересовался инспектор.
— Женщина-бодисатва, по прозванию Святая тетушка. Утверждает, что она ученица Самантабхадры, которая выучила ее читать Небесные книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116