– Старший помощник! Вахтенный штурман! Рулевой! Всем смотреть внимательно!..
Он еще сам не понимал – что «смотреть внимательно», куда «смотреть»... Просто этот приказ был некой неуверенной формой объявления возможной ТРЕВОГИ.
Лоран вспомнил «генеральную репетицию» прохода этого участка на буксире «Торнадо», сопоставил ход судна с оставленными ориентирами и убедился в том, что теперь двадцать тысяч тонн металла и тысяча человеческих жизней с каждым пройденным метром по этому удивительной красоты заливу становятся все беззащитнее и беззащитнее...
У закрытого кормового бассейна в удобных пластмассовых креслах сидели два очень больших растерянных человека. Могучий двухметровый папа Пол Сердюк в легкомысленных штанишках-плавках и уступавшая ему всего два сантиметра в росте, но обогнавшая мужа по весовой категории мама Маргарет Сердюк в черном, пуритански закрытом купальнике.
– Но он же старше меня на три года... – растерянно говорил папа Сердюк маме Сердюк. – И потом, все время пьет и пьет!..
– У тебя есть другой шанс для нашей дочери? – тихо и скорбно спросила мама Сердюк...
В медсанчасти, в терапевтическом отделении, состоящем из отсека в шесть квадратных метров, с новейшим аппаратом для ультразвукового исследования, большим стационарным кардиографом, компьютером и различными шкафчиками со всем необходимым, Эдуард Юрьевич выслушивал фонендоскопом полуголого пожилого толстяка. Он тихонько, по-английски задавал толстяку какие-то вопросы, а тот так же негромко отвечал и с надеждой на продолжение жизни старался заглянуть в глаза Эдуарду Юрьевичу...
– А теперь повернитесь, пожалуйста, ко мне спиной, сэр, – попросил толстяка Эдуард Юрьевич.
За занавеской, закрывающей проход в общее помещение медицинской части, которое не намного превышало квадратуру владений Эдуарда Юрьевича, Ирина Евгеньевна сортировала хирургические инструменты, а Луиза пересчитывала белье, халаты, перевязочный материал...
– И кроссовки Митьке нужно купить, – видимо, продолжая давно начавшийся разговор, сказала Ирина Евгеньевна, адресуясь к мужу, находящемуся за белой занавеской.
Не прекращая выслушивать толстяка, Эдуард Юрьевич подал голос из своего кабинетика:
– В Петербурге на любом вещевом рынке купим... – И уже по-английски попросил толстяка: – Не дышите, сэр!
– На наших вещевых рынках сплошной азиатский фальшак. А Митька хочет фирменные! – возразила белой занавеске Ирина Евгеньевна.
– Дышите... – сказал Эдуард Юрьевич толстяку и перешел на русский язык: – Из прошлого рейса привезли ему настоящий «Найк», и где теперь этот «Найк»?! Что они, горят у него на ногах, что ли? – И по-английски: – Сэр, вдохните максимально глубоко и задержите дыхание...
Толстяк покорно вдохнул, раздулся и перестал дышать. Передвигая фонендоскоп по необъятной спине пациента, Эдуард Юрьевич склочно сказал:
– Лично я вообще против всяких кроссовок!..
– Ой, Эдуард Юрьевич! Я помню, в Сингапуре брала для племянника «Адидас» – через месяц развалились! – Тему подхватила невидимая Эдуарду Юрьевичу Луиза. – Пацаны в них и в пир, и в мир, и в добрые люди!.. Что вы от них хотите?
– Все! Хватит зажиматься! – решительно заявила Ирина Евгеньевна. – На кой хрен тогда вообще плавать в загранку?!
– А о завтрашнем дне ты не хочешь подумать? – из-за занавески спросил Эдуард Юрьевич, продолжая выслушивать толстяка.
– Не-а! – лихо мотнула головой Ирина Евгеньевна. – Осточертело!
Луиза восхищенно посмотрела на Ирину Евгеньевну. В терапевтическом кабинете на багровом лице полуголого толстяка появилась мученическая улыбка.
– Я ничего не знаю, – раздраженно сказал Эдуард Юрьевич. – Покупай все, что хочешь. Мне изволь оставить часть денег для сувениров и презентиков. Не мне тебе объяснять, что это потом окупается во сто крат!
Но тут уже слегка посиневший толстяк англичанин спросил сдавленным голосом:
– Сэр, я могу наконец выдохнуть?..
На мостике Анри Лоран с тревогой следил за приближением второго и третьего ориентиров Стенли Уоррена – красненький домик и ретранслятор на холме...
Оставались считанные мгновения. Сейчас, сейчас они должны были совместиться в створе!.. Время!!!
– Право – семь! – скомандовал Лоран. – Прямо – норд!
Все повторили команду лоцмана по-английски. И снова капитан добавил на русском:
– Внимательно...
Судно точно легло на курс, проложенный Стенли Уорреном, и пошло прямо на север.
Пока, слава Богу, все шло по плану. Чарли посмотрел на часы, перевел взгляд на идущий по заливу русский теплоход и прямо с палубы буксира «Торнадо» по радиотелефону дал команду двум вертолетам.
Грохоча двигателями, из-за мыса в воздух стали подниматься два больших вертолета с журналистами и телевидением. Из рулевой рубки «Торнадо» за ними в бинокль наблюдал Стенли Уоррен.
Как только вертолеты набрали высоту над заливом, Чарли снова вызвал их на связь...
В каждом вертолете было по нескольку человек журналистов и телевизионных операторов. И по одному представителю синдиката Фриша.
Сидя в разных вертолетах, сейчас они оба были на связи о «Торнадо». На их крепких шеях были застегнуты обычные авиационные ларингофоны для переговоров друг с другом и внешним миром. На головах – наушники с вмонтированными в них приемно-передающими устройствами с коротенькой антенкой, как у старых мобильных телефонов.
– Как ведет себя лоцман? – спросил Чарли.
– Судя по маневрам судна – нормально, – сказал один.
А во втором вертолете молодой человек, который недавно записывал разговор Анри Лорана с еще живым тогда доктором Краузе, посмотрел сверху на залив, на русский лайнер и остался очень доволен увиденным:
– Все в порядке. После второго ориентира – наш курс.
С пятидесятиметровой высоты ему было хорошо видно, как «Федор Достоевский» четко направляется к тому месту, которое должно стать его могилой...
Один из журналистов подсел к человеку Фриша и, стараясь перекричать шум вертолетного двигателя, спросил:
– Зачем надо было собирать такую армию прессы из-за одного русского корабля? Русские сейчас настолько не в моде...
Парень с ларингофонами на шее сдвинул наушники, чтобы лучше слышать, о чем его спрашивают, и, усмехнувшись, ответил:
– Обыкновенная, недурно оплаченная рекламная шумиха. Русский теплоход впервые в этих краях...
– А вы кто такой? – спросил журналист.
– А я служу в этой фирме!..
– В русской?
– Нет. В рекламной.
Что творилось с пассажирами лайнера, когда «Федор Достоевский» вошел в узкий залив Принцессы Дайяны!
Сказочная красота близких скалистых берегов с одной стороны; буйная, невиданная и неведомая растительность с яркими, совершенно фантастическими цветами с другого борта – с другой стороны залива – поражали воображение самых опытных путешественников!
Они были просто вынуждены то и дело перебегать с левого борта теплохода на правый, меняться местами у фальшбортов, чтобы получше рассмотреть очаровательный заходы в небольшие фиорды, где редкие строения и дома счастливцев, нашедших здесь себе приют, казались декоративными, игрушечными... Эти редкие домики, утопающие в собственном садовом многоцветье, будто спустя много-много лет вдруг сами решили вернуться к приплывшим сюда старым людям – из их забытых и теплых детских снов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66