Он милях в трех... Но он вас пропустит. Вы меня сдадите с левого борта. Прикроете. Справа идет сильная зыбь, и наш катер там подойти не сможет. А как только «Леонардо» войдет, начнет выходить супертанкер. На нем лоцманский флаг, видишь?
Николай Иванович внимательно слушал лоцмана, кивал головой и смотрел, как два буксира отводят супертанкер от причала.
– Пока его развернут, – сказал лоцман, – вы как раз успеете пройти...
– "Леонардо" собирается здесь ночевать? – спросил капитан.
– Да. Он швартуется на сутки. У них там экскурсии заказаны. Поездки на вулкан... Короче – обычное дело. Обыкновенный круиз. Как у тебя, так и у него...
– Понятно, Анхель, – улыбнулся Николай Иванович. – Спасибо!
– Не за что. Наша работа. Вы крутанетесь вокруг этого маяка вправо и... Семь футов под килем! А теперь, с твоего позволения, я пойду. – Лоцман взял со штурманского стола свой старый портфель.
Капитан сделал незаметный знак вахтенному. Тот мгновенно вытащил откуда-то фирменный «посейдоновский» полиэтиленовый пакет с яркими обозначениями трех морских туристических фирм – русской, немецкой и английской. В пакете были традиционная балалайка, бутылка «Столичной», большая многодетная матрешка и черный павлово-посадский платок с красными розами.
Капитан взял пакет из рук штурмана и передал его лоцману.
– Поклонись жене. Тут кое-какой сувенирчик для нее...
Лоцман заглянул в пластиковый пакет, смущенно проговорил:
– О, Николай!.. Каждый раз... Большое спасибо!
Вытащил из пакета бутылку водки «Столичная». С удовольствием повертел ее перед глазами, спросил капитана:
– Но это-то, я надеюсь, для меня?
Капитан протянул руку лоцману, рассмеялся и сказал:
– Это точно – для тебя. – И тут же распорядился: – Вахтенный помощник! Проводить лоцмана!
– Есть проводить лоцмана! – И вахтенный помощник капитана обнял лоцмана за плечи: – Полный вперед!..
– Салюд, компаньерос! – сказал всем лоцман на прощание по-испански.
И вместе со штурманом покинул мостик...
... В корабельной операционной по одну сторону стола с неподвижным распростертым Джеффом Бриджесом стоял Тимур Ивлев, по другую – доктор Зигфрид Вольф. Тоже, как и Тимур, в зеленой шапочке, халате, фартуке и маске.
Слева от изголовья несчастного Джеффа, у наркозного аппарата, – Луиза. У столика с хирургическими инструментами и перевязочным материалом – Ирина Евгеньевна.
В ногах Бриджеса расположилась Таня Закревская. Перед ней стоял белый вертящийся стул, и Таня держалась руками за его высокую спинку.
Как и у всех в операционной, волосы ее были убраны под стерильную зеленую шапочку, на ней был халат, маска, на ногах зеленые бахилы. Все ей было впору. Только халат оказался великоват – с большого мужского плеча. Размера на два больше, чем требовалось. И поэтому Таня выглядела в нем нелепо и жалко. А может быть, она так выглядела оттого, что невероятно нервничала...
Все разговоры в операционной шли через Таню или синхронно дублировались ею для доктора Вольфа, когда кто-нибудь обращался друг к другу по-русски.
– Полиглюкин и реополиглюкин ввели? – спросил доктор Вольф.
– Да, – кивнул Ивлев.
– Попробуйте еще викасол внутривенно, – посоветовал Вольф.
Он вместе с Тимуром уже обрабатывал йодом и спиртом будущее операционное поле на теле бессознательно и неподвижно лежащего Джеффри Бриджеса.
– Уже ввели, – сказала Ирина Евгеньевна.
– А хлористый кальций?
– Тоже, – ответила Вольфу Луиза.
– О, вы серьезные ребята! – рассмеялся доктор Вольф. – Он уже вошел в наркоз?
Луиза приподняла веки Бриджеса, проверила его зрачки.
– Все в порядке.
– Тогда командуйте, Тимур, – сказал Вольф Ивлеву. – Я постараюсь быть вам полезен.
Для скорости перевода Таня опускала такие русские слова, как «доктор Вольф говорит», или немецкие – «доктор Ивлев вас спрашивает». Она сразу же переводила речь говорящего на обращение от первого лица, и на мгновение Тимуру это показалось даже забавным. Возникало ощущение, что в операционной сейчас все разговаривают только одним голосом. Голосом Тани Закревской...
– Внимание, Луиза. Поехали, Ирина Евгеньевна. Скальпель... – спокойно проговорил Тимур Ивлев.
Ирина Евгеньевна длинным пинцетом подала Тимуру скальпель.
Таня Закревская полуобморочно покачнулась и вцепилась в спинку белого вертящегося стула...
Лоцманский катер стоял у левого борта, прикрытый громадой «Федора Достоевского» от волн сильной зыби, идущей из открытого океана.
Испанец спускался вниз по специальному лоцманскому трапу к катеру. Провожавший его вахтенный помощник и матрос палубной команды на веревке опускали за ним его портфель и фирменный «посейдоновский» пластиковый пакет с традиционными российскими сувенирами...
На мостике нервничал капитан.
Вопреки предсказаниям лоцмана ситуация с каждой минутой все больше и больше усложнялась. И не из-за лоцманской ошибки, а только лишь из-за внезапно изменившейся метеорологической обстановки. Что в этих широтах для Николая Ивановича Потапова не было неожиданным сюрпризом. Здесь, в этом райском местечке, можно было ждать от погоды чего угодно...
Внимание капитана было напряжено до предела. Ему приходилось держать в поле зрения сразу несколько объектов, разнесенных на достаточно большие расстояния.
Видел Николай Иванович, с какой силой разбиваются волны о портовый мол; одним глазом следил за итальянским «пассажиром» – «Леонардо да Винчи», который готовился войти в порт; прямо перед ним заканчивал разворот супертанкер для выхода из гавани...
И капитан Потапов понимал, что в этих условиях – плюс все сильнее и сильнее разгуливающаяся непогода – ему необходимо было как можно быстрее выводить свое судно из акватории порта!
– Лоцман сошел? – напряженно спросил капитан.
Старший помощник вышел на левое крыло, увидел отваливающий от борта «Достоевского» лоцманский катер и доложил:
– Лоцманский катер отошел. Все чисто.
– Средний вперед! Право на борт! – облегченно вздохнул Потапов.
Судовые машины заработали втрое мощнее, судно завибрировало, вышло на волну, и за его кормой будто взорвался огромный пенящийся бурун воды...
От внезапной вибрации всего корабля, попавшего в резонанс взревевшим двигателям, в операционном отсеке медчасти со стола Ирины Евгеньевны грохнулось что-то стеклянное на пол, зазвенели осколки... Сдвинулись со своих мест разложенные на стерильных салфетках хирургические инструменты.
Доктор Вольф не удержался на месте, покачнулся. Зажим повис у него в руке. Ирина Евгеньевна подхватила его под спину, удержала у операционного стола.
Фартуки хирургов были уже заляпаны кровью, белые перчатки стали бурыми, кровавые марлевые тампоны наполняли таз...
– Эдуард Юрьевич! Звоните на мостик! – в бешенстве закричал Тимур. – Пусть немедленно прекратят эту идиотскую тряску!!! У меня больной на столе!..
В соседнем с операционной помещении, раздавленный ужасом происходящего там – за тонкой переборкой, сидел Эдуард Юрьевич, обхватив руками седую голову.
– Ты нас слышишь, черт бы тебя побрал, Эдик?!! – снова раздался крик из операционной. Но это уже кричала Ирина Евгеньевна...
– Слышу, – тихо произнес Эдуард Юрьевич и, как приговоренный к казни, трясущейся рукой поднял телефонную трубку...
На мостике старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов стоял с телефоном внутренней корабельной связи в руке, а капитан бушевал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66