..
– Это на какие же бабки, Вася? – искренне удивился Ивлев.
– В море ж на всем готовом, Тимур Петрович! На отоварку в загранке теперь никто не тратится. В Питере и так все есть – еще и дешевше. А тут поднес багаж в пассажирскую каютку – на тебе! Вынес обратно – та же история... Вот кто жмотничает – так это немцы и французы! Сунут пару евро и воображают о себе черт-те что! А Черчилли...
– Кто-кто?.. – не понял Ивлев.
– Ну, англичане... Те – в порядке! А канадцы там или америкосы – те вообще будьте-нате отстегивают! Главное – здоровье сохранить. Правильно я говорю, доктор?
– Ладно, некогда мне. Элеутерококк тогда в Палермо помог?
– Да как сказать... – Вася понизил голос, оглянулся по сторонам. – А может, у вас эта есть... ну, как ее?.. Ну, которые еще поют... виагра?
– Совсем спятил паренек! Слышал звон и не знаешь, откуда он... Виагра тебе нужна, как петуху тросточка. Нет у меня никакой виагры. Я ж не при борделе работаю...
Ивлев приоткрыл дверь санитарной части, крикнул в глубину:
– Луиза! Дай Котову пузырек элеутерококка. Пусть принимает три раза в день по пятнадцать – двадцать капель до еды!.. Я ушел на обход!
На второй закрытой палубе, за стойкой информационного бюро, сидели Таня Закревская и переводчица с французского и испанского – Лялька Ахназарова.
Таня по-немецки читала в микрофон объявление о работе баров и начале киносеансов, а Лялька ловко вязала на спицах что-то очень яркое и красивое. Шерстяная нитка тянулась из полиэтиленового мешка, лежавшего на полу бюро.
К стойке информационного бюро подошел молодой худенький паренек в рабочей корабельной робе и очень пижонской бейсбольной шапочке с большим козырьком – боцман Алик Грачевский и протянул Ляльке и Тане по одному большому цветку махровой темно-красной гвоздики.
– Боже, какая прелесть!.. – восхитилась Лялька Ахназарова.
А Таня, не прерывая немецкий текст, идущий от нее в микрофон и дальше – по всем пассажирским территориям огромного судна, просто встала со стула, перегнулась через барьер стойки бюро и благодарно поцеловала Алика Грачевского в щеку. И продолжила по-немецки читать в микрофон распорядок корабельного бытия.
– Откуда? – негромко и счастливо спросила Лялька.
– Там, за кормой, их полным-полно, – рассмеялся Алик. – Сами плывут за нами.
– А если серьезно?
– Если отвечу серьезно, я сразу же перестану быть тебе интересен.
Таня закончила читать немецкий текст, отключила микрофон, засунула обе гвоздики в бутылку из под минеральной воды и коротко спросила:
– Обход?
Алик кивнул головой. И в ту же секунду с разных сторон к стойке информационного бюро подошли старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов, старший пассажирский помощник Костя Беглов и доктор Тимур Петрович Ивлев.
– Привет, девочки, – подмигнул старпом Тане и Ляльке и оглядел свой командный состав: – Все в сборе? Вперед!
И все пошли за Конюховым. Таня Закревская крикнула им вслед:
– Тимур Петрович! Заходил доктор Вольф, спрашивал, когда мы «поднимем бокалы, содвинем их разом»? Вы ему обещали!
– Как только вы будете свободны, – на ходу ответил ей Тимур Ивлев и тут же перехватил недобрый, ревнивый взгляд Кости Беглова.
Это был обычный плановый обход судна.
Они шли по кораблю, придирчиво осматривая все на своем пути, заглядывая во все, известные только им, закоулки огромного судна.
Старпом тихо отдавал распоряжения, боцман Алик Грачевский сразу записывал все в небольшой блокнотик. Доктор Ивлев что-то помечал в своей записной книжке...
...а неотразимый и элегантный старший пассажирский помощник Костя Беглов холодно и любезно раскланивался на ходу со встречными восхищенными стайками пассажирских дам всех возрастов, вероисповеданий и подданств. При этом Костя умудрялся строгим шепотом продолжать наговаривать свои деловые замечания в небольшой цифровой диктофон последней модели.
Когда они проходили по Солнечной палубе, где волейбольное ристалище уже собрало минимум сотню галдящих и темпераментно болеющих зрителей, совершенно мокрый, со слипшимися от пота волосами англиканский священник Ричард Роуз, которого никто не мог вышибить с игровой площадки, не прерывая розыгрыш мяча, крикнул им:
– Хелло, чиф! Хелло, док!..
– Хелло, мистер Роуз, – улыбнулся ему старпом Конюхов.
Но тут взмыленный Роуз получил точный и высокий пас, взлетел над сеткой и ударил по мячу так, что противники и не попытались отразить этот сокрушительный удар...
– Специально для вас, чиф!!! – крикнул Роуз, и болельщики восторженно зааплодировали.
Честно говоря, Тимур Петрович Ивлев не переваривал эти обходы судна. Почему хирург высшей категории должен участвовать в этом узковедомственном традиционно флотском представлении, он никак не мог понять!
Однажды, во время своего второго рейса, он попытался не пойти на такой обход, а послал своего терапевта – Эдуарда Юрьевича. Человека опытного во всевозможных корабельно-морских политесах, плавающего еще «...со времен Очакова и покоренья Крыма», знающего все безопасные правила поведения на ступеньках иерархической лестницы командных взаимоотношений в открытом море.
Кончилось это все достаточно унизительно для самого Тимура Ивлева. Уже спустя час он был вызван к капитану. Самым жестким и неприязненным тоном Николай Иванович Потапов устроил главному судовому врачу Тимуру Петровичу Ивлеву такую постыдную выволочку, после которой Тимур Петрович больше ни разу даже не пытался нарушить соответствующую статью Устава корабельной службы, специально отредактированную для судов, принадлежащих российской судовладельческой компании «Посейдон».
Тимур смирился, но покорен не был. Он и по сей день не очень-то жалует эти обходы.
... На корме под солнцем несколькими рядами стояли штук пятьдесят разноцветных шезлонгов.
Три шезлонга у самого фальшборта занимали канадские гиганты Сердюки – слоноподобный папа Пол дремал, мама Маргарет с хрустом поедала печенье из объемистой красивой жестяной банки, а почти двухметровая неуклюжая Галю своими постоянно испуганными прекрасными глазами украдкой, ласково и всепрощающе посматривала на сидящего неподалеку от них нетрезвого пожилого англичанина.
Это был тот самый вечно непросыхающий мистер Джеффри Бриджес, который еще при посадке на корабль в Тильбери был уже изрядно пьян и поднимался по трапу, вызывающе помахивая наполовину опорожненной бутылкой виски. С тех пор трезвым его никто ни разу не видел.
Вот и сейчас он сидел в шезлонге со стаканом в левой руке и остановившимися, почти бессмысленными глазами смотрел в убегающий за кормой пенный кильватерный след корабля. А под правой рукой у него стояла почти пустая бутылка.
От звука шагов за спиной старик Бриджес очнулся, развернулся в шезлонге почти всем корпусом и увидел «обход».
– Привет, док! – подняв стакан, хрипло сказал Бриджес. – Не желаете глоток?
– Сожалею, сэр. – Тимур показал на пустую бутылку: – Не очень ли велика доза?
– Единственное, что помогает. – И Джефф Бриджес потыкал себя пальцем в живот.
– Заглянули бы как-нибудь ко мне в медицинскую часть...
Но Джефф только отхлебнул из стакана и обреченно махнул рукой.
А старпом придирчиво подергал провисшую растяжку тента над последними рядами шезлонгов...
...в другом месте колупнул ногтем вспучившийся пузырек масляной краски, под которым постоянная соленая морская взвесь образовала разрушительное пятно ржавчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Это на какие же бабки, Вася? – искренне удивился Ивлев.
– В море ж на всем готовом, Тимур Петрович! На отоварку в загранке теперь никто не тратится. В Питере и так все есть – еще и дешевше. А тут поднес багаж в пассажирскую каютку – на тебе! Вынес обратно – та же история... Вот кто жмотничает – так это немцы и французы! Сунут пару евро и воображают о себе черт-те что! А Черчилли...
– Кто-кто?.. – не понял Ивлев.
– Ну, англичане... Те – в порядке! А канадцы там или америкосы – те вообще будьте-нате отстегивают! Главное – здоровье сохранить. Правильно я говорю, доктор?
– Ладно, некогда мне. Элеутерококк тогда в Палермо помог?
– Да как сказать... – Вася понизил голос, оглянулся по сторонам. – А может, у вас эта есть... ну, как ее?.. Ну, которые еще поют... виагра?
– Совсем спятил паренек! Слышал звон и не знаешь, откуда он... Виагра тебе нужна, как петуху тросточка. Нет у меня никакой виагры. Я ж не при борделе работаю...
Ивлев приоткрыл дверь санитарной части, крикнул в глубину:
– Луиза! Дай Котову пузырек элеутерококка. Пусть принимает три раза в день по пятнадцать – двадцать капель до еды!.. Я ушел на обход!
На второй закрытой палубе, за стойкой информационного бюро, сидели Таня Закревская и переводчица с французского и испанского – Лялька Ахназарова.
Таня по-немецки читала в микрофон объявление о работе баров и начале киносеансов, а Лялька ловко вязала на спицах что-то очень яркое и красивое. Шерстяная нитка тянулась из полиэтиленового мешка, лежавшего на полу бюро.
К стойке информационного бюро подошел молодой худенький паренек в рабочей корабельной робе и очень пижонской бейсбольной шапочке с большим козырьком – боцман Алик Грачевский и протянул Ляльке и Тане по одному большому цветку махровой темно-красной гвоздики.
– Боже, какая прелесть!.. – восхитилась Лялька Ахназарова.
А Таня, не прерывая немецкий текст, идущий от нее в микрофон и дальше – по всем пассажирским территориям огромного судна, просто встала со стула, перегнулась через барьер стойки бюро и благодарно поцеловала Алика Грачевского в щеку. И продолжила по-немецки читать в микрофон распорядок корабельного бытия.
– Откуда? – негромко и счастливо спросила Лялька.
– Там, за кормой, их полным-полно, – рассмеялся Алик. – Сами плывут за нами.
– А если серьезно?
– Если отвечу серьезно, я сразу же перестану быть тебе интересен.
Таня закончила читать немецкий текст, отключила микрофон, засунула обе гвоздики в бутылку из под минеральной воды и коротко спросила:
– Обход?
Алик кивнул головой. И в ту же секунду с разных сторон к стойке информационного бюро подошли старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов, старший пассажирский помощник Костя Беглов и доктор Тимур Петрович Ивлев.
– Привет, девочки, – подмигнул старпом Тане и Ляльке и оглядел свой командный состав: – Все в сборе? Вперед!
И все пошли за Конюховым. Таня Закревская крикнула им вслед:
– Тимур Петрович! Заходил доктор Вольф, спрашивал, когда мы «поднимем бокалы, содвинем их разом»? Вы ему обещали!
– Как только вы будете свободны, – на ходу ответил ей Тимур Ивлев и тут же перехватил недобрый, ревнивый взгляд Кости Беглова.
Это был обычный плановый обход судна.
Они шли по кораблю, придирчиво осматривая все на своем пути, заглядывая во все, известные только им, закоулки огромного судна.
Старпом тихо отдавал распоряжения, боцман Алик Грачевский сразу записывал все в небольшой блокнотик. Доктор Ивлев что-то помечал в своей записной книжке...
...а неотразимый и элегантный старший пассажирский помощник Костя Беглов холодно и любезно раскланивался на ходу со встречными восхищенными стайками пассажирских дам всех возрастов, вероисповеданий и подданств. При этом Костя умудрялся строгим шепотом продолжать наговаривать свои деловые замечания в небольшой цифровой диктофон последней модели.
Когда они проходили по Солнечной палубе, где волейбольное ристалище уже собрало минимум сотню галдящих и темпераментно болеющих зрителей, совершенно мокрый, со слипшимися от пота волосами англиканский священник Ричард Роуз, которого никто не мог вышибить с игровой площадки, не прерывая розыгрыш мяча, крикнул им:
– Хелло, чиф! Хелло, док!..
– Хелло, мистер Роуз, – улыбнулся ему старпом Конюхов.
Но тут взмыленный Роуз получил точный и высокий пас, взлетел над сеткой и ударил по мячу так, что противники и не попытались отразить этот сокрушительный удар...
– Специально для вас, чиф!!! – крикнул Роуз, и болельщики восторженно зааплодировали.
Честно говоря, Тимур Петрович Ивлев не переваривал эти обходы судна. Почему хирург высшей категории должен участвовать в этом узковедомственном традиционно флотском представлении, он никак не мог понять!
Однажды, во время своего второго рейса, он попытался не пойти на такой обход, а послал своего терапевта – Эдуарда Юрьевича. Человека опытного во всевозможных корабельно-морских политесах, плавающего еще «...со времен Очакова и покоренья Крыма», знающего все безопасные правила поведения на ступеньках иерархической лестницы командных взаимоотношений в открытом море.
Кончилось это все достаточно унизительно для самого Тимура Ивлева. Уже спустя час он был вызван к капитану. Самым жестким и неприязненным тоном Николай Иванович Потапов устроил главному судовому врачу Тимуру Петровичу Ивлеву такую постыдную выволочку, после которой Тимур Петрович больше ни разу даже не пытался нарушить соответствующую статью Устава корабельной службы, специально отредактированную для судов, принадлежащих российской судовладельческой компании «Посейдон».
Тимур смирился, но покорен не был. Он и по сей день не очень-то жалует эти обходы.
... На корме под солнцем несколькими рядами стояли штук пятьдесят разноцветных шезлонгов.
Три шезлонга у самого фальшборта занимали канадские гиганты Сердюки – слоноподобный папа Пол дремал, мама Маргарет с хрустом поедала печенье из объемистой красивой жестяной банки, а почти двухметровая неуклюжая Галю своими постоянно испуганными прекрасными глазами украдкой, ласково и всепрощающе посматривала на сидящего неподалеку от них нетрезвого пожилого англичанина.
Это был тот самый вечно непросыхающий мистер Джеффри Бриджес, который еще при посадке на корабль в Тильбери был уже изрядно пьян и поднимался по трапу, вызывающе помахивая наполовину опорожненной бутылкой виски. С тех пор трезвым его никто ни разу не видел.
Вот и сейчас он сидел в шезлонге со стаканом в левой руке и остановившимися, почти бессмысленными глазами смотрел в убегающий за кормой пенный кильватерный след корабля. А под правой рукой у него стояла почти пустая бутылка.
От звука шагов за спиной старик Бриджес очнулся, развернулся в шезлонге почти всем корпусом и увидел «обход».
– Привет, док! – подняв стакан, хрипло сказал Бриджес. – Не желаете глоток?
– Сожалею, сэр. – Тимур показал на пустую бутылку: – Не очень ли велика доза?
– Единственное, что помогает. – И Джефф Бриджес потыкал себя пальцем в живот.
– Заглянули бы как-нибудь ко мне в медицинскую часть...
Но Джефф только отхлебнул из стакана и обреченно махнул рукой.
А старпом придирчиво подергал провисшую растяжку тента над последними рядами шезлонгов...
...в другом месте колупнул ногтем вспучившийся пузырек масляной краски, под которым постоянная соленая морская взвесь образовала разрушительное пятно ржавчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66