Животное и разумное, зеленое и цвет -- пары одинаково
непосредственных предикатов, привносящих смесь в тело индивидуального субъекта,
причем ни один из предикатов не принадлежит ему как-то более опосредованно, чем
любой другой. Разум, утверждают стоики -- это тело, проникающее и
распространяющееся в теле животного, цвет -- это светящееся тело, впитывающее
или отражающее другое тело. Аналитические предикаты еще не предполагают
логического расчленения на роды и виды или на свойства и классы; они
подразумевают только актуальные физические структуры и разнообразия, благодаря
которым они возможны внутри телесной смеси. Вот почему мы в конечном счете
отождествляем сферу интуиций как непосредственных представлений с аналитическими
предикатами существования и описаниями смесей и совокупностей.
На базе первого осуществления образуется и развивается второй его этап. Здесь мы
снова сталкиваемся с проблемой Гуссерля из Пятого картезианского размышления:
что именно в Эго выходит за пределы монады, ее придатков и предикатов? Или,
точнее, так: что, собственно говоря, придает монаде "тот смысл, который
позволяет ей осуществлять на деле переход к вторичной Объективной
трансценденции, отличной от "имманентной трансценденции" первого уровня?2
Феноменологического решения
_________
2 Картезианские размышления, 48. (Гуссерль непосредственно связал эту проблему
с трансцендентальной теорией Другого).
157
ЛОГИКА СМЫСЛА
здесь быть не может, поскольку Эго конституировано так же, как и индивидуальная
монада. Такая монада, такая живая индивидуальность были определены в
мире-континууме или в мире-цикле схождений; но Эго как сознающий субъект
появляется тогда, когда нечто идентифицируется внутри миров, которые, тем не
менее, не-совозможны, и пробегает серии, которые, тем не менее, расходятся. При
этом субъект оказывается лицом к лицу с миром -- в новом смысле слова "мир"
(Welt), тогда как живая индивидуальность оказывается внутри мира, а мир -- в ней
(Umwelt [окружение, среда -- нем.]). Поэтому, мы не можем следовать Гуссерлю,
когда он вводит в игру высший синтез отождествления внутри континуума, все линии
которого сходятся и согласуются3. Это не тот путь, на котором можно подняться
над первым уровнем. Только когда можно отождествить нечто в расходящихся сериях,
в не-совозможных мирах, -- появляются объект = X, выходящий за пределы
индивидуализированных миров, и Эго, которое убеждено, что превосходит
[transcende] все индивидуальности мира, придавая тем самым и миру новую ценность
в свете ценности вновь учрежденного субъекта.
Чтобы понять эту операцию, надо обратиться к театру Лейбница, а не к
тяжеловесной машинерии Гуссерля. С одной стороны, мы знаем, что сингулярность
неотделима от зоны совершенно объективной неопределенности, то есть, от
открытого пространства своего номадического распределения. Фактически,
сингулярность поднимает проблему условий, задающих эту высшую и позитивную
неопределенность; она побуждает событие к бесконечному делению и новому
воссоединению в одном и том же Событии; она заставляет сингулярные точки
распределяться согласно подвижным и коммуницирующим между собой фигурам, которые
превращают все метания кости в один и тот же бросок (случайная точка), а этот
бросок -- во множество метаний. Хотя Лейбниц не постиг свободного характера
такой игры, поскольку не хотел, да и не знал, как сделать ее вполне случайной,
как сделать расхождение объектом утверждения как таковым -- он, тем не менее,
получил все следствия на том уровне осуществления, ко-
_________
3 Идеи, 143. 158
СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС
торый нас сейчас занимает. У проблемы, говорил он, есть условия, необходимым
образом включающие в себя "двусмысленные знаки" или случайные точки, то есть
разнообразные распределения сингулярностей, соответствующие отдельным случаям
различных решений. Так, например, уравнение конических сечений выражает одно и
то же Событие, которое его двусмысленный знак подразделяет на разнообразные
события -- круг, эллипс, гиперболу, параболу, прямую линию. Эти события образуют
обширное множество случаев, соответствующих проблеме и определяющих генезис
решений. Следовательно, нужно понять, что не-совозможные миры, несмотря на их
не-совозможность, все же имеют нечто общее -- нечто объективно общее, -- что
представляет собой двусмысленный знак генетического элемента, в отношении
которого несколько миров являются решениями одной и той же проблемы (любое
метание результат одного и того же броска). Значит, внутри этих миров
существует, например, объективно неопределимый Адам, то есть Адам определяемый
позитивно только посредством нескольких сингулярностей, которые весьма
по-разному могут комбинироваться и соответствовать друг другу в разных мирах
(быть первым человеком, жить в саду, породить из себя женщину и так далее)4. Эти
не-совозможные миры становятся ва-
___________
4 Итак, мы различаем три выборки, соответствующие теме Лейбница: одна определяет
мир через схождение; вторая определяет завершенные индивидуальности в мире; и
наконец, та, что определяет незавершенные или даже двусмысленные элементы, общие
нескольким мирам и соответствующим индивидуальностям.
О третьей выборке, то есть о "неопределенном" Адаме, заданном небольшим числом
предикатов (быть первым человеком и так далее), который должен по-разному
реализовываться в различных мирах, см.: Лейбниц "Заметки по поводу писем к Арну"
(Janet I, pp.522 sq.). На самом деле в этом тексте неопределенного Адама нет. Он
существует только в связи с нашим конечным пониманием, и его предикаты -- это
только обобщения. Но с другой стороны, в его знаменитой Теодицее (414-416)
различные Сексты в различных мирах имели бы крайне специфическое объективное
единство, опирающееся на двойственную природу понятия сингулярности и категорию
проблемы с точки зрения бесконечного вычисления. Гораздо раньше Лейбниц
разработал теорию "двусмысленных знаков" в связи с сингулярными точками, взяв в
качестве примера конические сечения: см. "De la methode de 1'Universalite"
(Opuscules, Coutuart).
159
ЛОГИКА СМЫСЛА
риантами одной и той же истории: Секст, например, слышит оракула...; или же, как
пишет Борхес: "Скажем, Фан владеет тайной; к нему стучится неизвестный; Фан
решает его убить. Есть, видимо, несколько вероятных исходов: Фан может убить
незваного гостя; гость может убить Фана; оба могут уцелеть; оба могут погибнуть,
и так далее. Так вот, в книге Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из
них дает начало новым развилкам"5 .
Перед нами теперь не индивидуализированный мир, образованный уже фиксированными
сингулярностями и организованный в сходящиеся серии, перед нами и не заданные
индивидуальности, выражающие этот мир. Теперь мы столкнулись со случайной точкой
из числа сингулярных точек, с двусмысленным знаком сингулярностей или, вернее, с
тем, что представляет этот знак и что равно присуще множеству этих миров -- а в
пределе, и всем мирам -- несмотря на их расхождение и населяющие их
индивидуальности. Таким образом, есть "неопределенный Адам", то есть бродяга,
кочевник-номад, некий Адам = X, общий для нескольких миров, как есть и Секст = Х
или Фан = X.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
непосредственных предикатов, привносящих смесь в тело индивидуального субъекта,
причем ни один из предикатов не принадлежит ему как-то более опосредованно, чем
любой другой. Разум, утверждают стоики -- это тело, проникающее и
распространяющееся в теле животного, цвет -- это светящееся тело, впитывающее
или отражающее другое тело. Аналитические предикаты еще не предполагают
логического расчленения на роды и виды или на свойства и классы; они
подразумевают только актуальные физические структуры и разнообразия, благодаря
которым они возможны внутри телесной смеси. Вот почему мы в конечном счете
отождествляем сферу интуиций как непосредственных представлений с аналитическими
предикатами существования и описаниями смесей и совокупностей.
На базе первого осуществления образуется и развивается второй его этап. Здесь мы
снова сталкиваемся с проблемой Гуссерля из Пятого картезианского размышления:
что именно в Эго выходит за пределы монады, ее придатков и предикатов? Или,
точнее, так: что, собственно говоря, придает монаде "тот смысл, который
позволяет ей осуществлять на деле переход к вторичной Объективной
трансценденции, отличной от "имманентной трансценденции" первого уровня?2
Феноменологического решения
_________
2 Картезианские размышления, 48. (Гуссерль непосредственно связал эту проблему
с трансцендентальной теорией Другого).
157
ЛОГИКА СМЫСЛА
здесь быть не может, поскольку Эго конституировано так же, как и индивидуальная
монада. Такая монада, такая живая индивидуальность были определены в
мире-континууме или в мире-цикле схождений; но Эго как сознающий субъект
появляется тогда, когда нечто идентифицируется внутри миров, которые, тем не
менее, не-совозможны, и пробегает серии, которые, тем не менее, расходятся. При
этом субъект оказывается лицом к лицу с миром -- в новом смысле слова "мир"
(Welt), тогда как живая индивидуальность оказывается внутри мира, а мир -- в ней
(Umwelt [окружение, среда -- нем.]). Поэтому, мы не можем следовать Гуссерлю,
когда он вводит в игру высший синтез отождествления внутри континуума, все линии
которого сходятся и согласуются3. Это не тот путь, на котором можно подняться
над первым уровнем. Только когда можно отождествить нечто в расходящихся сериях,
в не-совозможных мирах, -- появляются объект = X, выходящий за пределы
индивидуализированных миров, и Эго, которое убеждено, что превосходит
[transcende] все индивидуальности мира, придавая тем самым и миру новую ценность
в свете ценности вновь учрежденного субъекта.
Чтобы понять эту операцию, надо обратиться к театру Лейбница, а не к
тяжеловесной машинерии Гуссерля. С одной стороны, мы знаем, что сингулярность
неотделима от зоны совершенно объективной неопределенности, то есть, от
открытого пространства своего номадического распределения. Фактически,
сингулярность поднимает проблему условий, задающих эту высшую и позитивную
неопределенность; она побуждает событие к бесконечному делению и новому
воссоединению в одном и том же Событии; она заставляет сингулярные точки
распределяться согласно подвижным и коммуницирующим между собой фигурам, которые
превращают все метания кости в один и тот же бросок (случайная точка), а этот
бросок -- во множество метаний. Хотя Лейбниц не постиг свободного характера
такой игры, поскольку не хотел, да и не знал, как сделать ее вполне случайной,
как сделать расхождение объектом утверждения как таковым -- он, тем не менее,
получил все следствия на том уровне осуществления, ко-
_________
3 Идеи, 143. 158
СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС
торый нас сейчас занимает. У проблемы, говорил он, есть условия, необходимым
образом включающие в себя "двусмысленные знаки" или случайные точки, то есть
разнообразные распределения сингулярностей, соответствующие отдельным случаям
различных решений. Так, например, уравнение конических сечений выражает одно и
то же Событие, которое его двусмысленный знак подразделяет на разнообразные
события -- круг, эллипс, гиперболу, параболу, прямую линию. Эти события образуют
обширное множество случаев, соответствующих проблеме и определяющих генезис
решений. Следовательно, нужно понять, что не-совозможные миры, несмотря на их
не-совозможность, все же имеют нечто общее -- нечто объективно общее, -- что
представляет собой двусмысленный знак генетического элемента, в отношении
которого несколько миров являются решениями одной и той же проблемы (любое
метание результат одного и того же броска). Значит, внутри этих миров
существует, например, объективно неопределимый Адам, то есть Адам определяемый
позитивно только посредством нескольких сингулярностей, которые весьма
по-разному могут комбинироваться и соответствовать друг другу в разных мирах
(быть первым человеком, жить в саду, породить из себя женщину и так далее)4. Эти
не-совозможные миры становятся ва-
___________
4 Итак, мы различаем три выборки, соответствующие теме Лейбница: одна определяет
мир через схождение; вторая определяет завершенные индивидуальности в мире; и
наконец, та, что определяет незавершенные или даже двусмысленные элементы, общие
нескольким мирам и соответствующим индивидуальностям.
О третьей выборке, то есть о "неопределенном" Адаме, заданном небольшим числом
предикатов (быть первым человеком и так далее), который должен по-разному
реализовываться в различных мирах, см.: Лейбниц "Заметки по поводу писем к Арну"
(Janet I, pp.522 sq.). На самом деле в этом тексте неопределенного Адама нет. Он
существует только в связи с нашим конечным пониманием, и его предикаты -- это
только обобщения. Но с другой стороны, в его знаменитой Теодицее (414-416)
различные Сексты в различных мирах имели бы крайне специфическое объективное
единство, опирающееся на двойственную природу понятия сингулярности и категорию
проблемы с точки зрения бесконечного вычисления. Гораздо раньше Лейбниц
разработал теорию "двусмысленных знаков" в связи с сингулярными точками, взяв в
качестве примера конические сечения: см. "De la methode de 1'Universalite"
(Opuscules, Coutuart).
159
ЛОГИКА СМЫСЛА
риантами одной и той же истории: Секст, например, слышит оракула...; или же, как
пишет Борхес: "Скажем, Фан владеет тайной; к нему стучится неизвестный; Фан
решает его убить. Есть, видимо, несколько вероятных исходов: Фан может убить
незваного гостя; гость может убить Фана; оба могут уцелеть; оба могут погибнуть,
и так далее. Так вот, в книге Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из
них дает начало новым развилкам"5 .
Перед нами теперь не индивидуализированный мир, образованный уже фиксированными
сингулярностями и организованный в сходящиеся серии, перед нами и не заданные
индивидуальности, выражающие этот мир. Теперь мы столкнулись со случайной точкой
из числа сингулярных точек, с двусмысленным знаком сингулярностей или, вернее, с
тем, что представляет этот знак и что равно присуще множеству этих миров -- а в
пределе, и всем мирам -- несмотря на их расхождение и населяющие их
индивидуальности. Таким образом, есть "неопределенный Адам", то есть бродяга,
кочевник-номад, некий Адам = X, общий для нескольких миров, как есть и Секст = Х
или Фан = X.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207