- Тогда ты знаешь, что искусственный человек биологически неотличим
от обычного человека. Отсутствие души не очень заметно.
- А? Я простой прихожанин, моя дорогая; души по части теологов. Но
живой артефакт заметить не сложно.
- Я не сказала "живой артефакт". Этот термин относится даже к
говорящим собакам, подобным Лорду Нельсону. Но искусственный человек
строго ограничен человеческой формой и внешним видом. Так как же можно его
определить? Именно эту глупость и повторяла Вики, что она всегда его
определит. Возьмем, к примеру, меня. Брайан, ты досконально изучил мое
тело - я говорю это с радостью. Я обычный человек? Или искусственный?
Брайан улыбнулся и облизал губы.
- Милая Марджи, я готов свидетельствовать в любом суде, что ты
человек с точностью до девяти значащих цифр... за исключением тех частей
тела, которые у тебя ангельские. Я должен уточнить?
- Я не думаю, что это необходимо, дорогой, я знаю твои вкусы.
Спасибо. Но давай серьезно - предположим, что я искусственный человек. Как
может мужчина, который находится со мной в постели - как был ты прошлой
ночью и много других ночей - определить, что я искусственная?
- Марджи, пожалуйста, перестань. Это не смешно.
(Иногда обычные люди просто выводят меня из себя.)
Я резко сказала:
- Я искусственный человек.
- Марджори!
- Ты мне не веришь? Я должна это доказать?
- Перестань шутить. Прекрати сию же секунду! Иначе, когда мы вернемся
домой, я тебя отшлепаю, Марджори. Я никогда не бил тебя - и других моих
жен тоже. Но ты заработала хорошую трепку.
- Да? Видишь этот последний кусок пирога на своей тарелке? Я сейчас
его возьму. Накрой тарелку руками и попробуй меня остановить.
- Не дури.
- Попробуй. Ты не сможешь двигаться достаточно быстро, чтобы
остановить меня.
Мы уставились друг на друга. Внезапно он начал сводить руки вместе. Я
перешла в автоматический овердрайв, взяла свою вилку, наколола на нее этот
кусок пирога, провела вилку между его сходящимися руками и остановила
овердрайв, поднеся кусок пирога ко рту.
(Та пластиковая ложка в яслях не была дискриминацией, она была для
того, чтобы я не поранилась. В первый раз, когда я взяла в руки вилку, я
поцарапала губу, потому что не научилась еще замедлять свои движения до
уровня обычных людей.)
Нет таких слов, которыми можно было бы описать выражение лица
Брайана.
- Достаточно? - спросила его я. - Нет, наверное, недостаточно.
Дорогой, сожми мне руку. - Я протянула ему правую руку.
Он заколебался, потом пожал мою руку. Я позволила ему контролировать
пожатие, потом медленно начала сжимать руку. - Не повреди себе, дорогой, -
предупредила я. - Дай мне знать, когда остановиться.
Брайан не неженка, и может выдержать сильную боль. Я уже собиралась
расслабить руку, когда он резко сказал:
- Хватит!
Я немедленно отпустила его и стала массировать ему руку. - Мне не
хотелось делать тебе больно, дорогой, но я должна была доказать тебе, что
говорю правду. Обычно я стараюсь не демонстрировать необычные рефлексы или
силу. Но они нужны мне для моей работы. В нескольких случаях увеличенная
сила и скорость сохраняли мне жизнь. Я стараюсь не использовать их, пока
меня к этому не вынуждают. Итак - нужно ли еще какое-нибудь доказательство
того, что я именно та, за кого себя выдаю? Во мне есть много других
усовершенствований, но силу и скорость легче всего показать.
Он ответил:
- Нам пора возвращаться домой.
По дороге домой мы не обменялись и десятком слов. Я очень люблю
ездить в открытой коляске. Но в этот раз я бы с удовольствием
воспользовалась чем-нибудь шумным и механическим - но быстрым!

Следующие несколько дней Брайан избегал меня; я видела его только за
обеденным столом. Однажды утром Анита сказала мне:
- Марджори, дорогая, я собираюсь съездить в город по делам. Ты не
могла бы присоединиться ко мне и помочь?
Конечно, я сказала "да".
Она сделала несколько остановок в окрестностях Глочестер-стрит и
Дерхэм. Моя помощь ей была не нужна. Я решила, что ей просто захотелось
иметь компанию, и была этим обрадована. С Анитой очень приятно общаться,
если не начинаешь ей перечить.
Покончив с делами, мы пошли пешком по Кембридж-терас вдоль берега
Эвона, потом в Хагли-парк и в ботанический сад. Она выбрала место на
солнце, где мы могли смотреть на птиц, и вытащила свое вязание. Некоторое
время мы просто сидели и говорили ни о чем.
Мы пробыли там примерно полчаса, когда зазвонил телефон. Она вытащила
его из сумки, приложила к уху. - Да? - Потом добавила. - Спасибо. До
свидания, - и убрала телефон, не сказав мне, кто звонил. Ее личное дело...
Хотя она заговорила прямо:
- Скажи, Марджори, ты когда-нибудь испытывала чувство раскаяния? Или
вины?
- Да, иногда. А из-за чего я должна это чувствовать?
Я покопалась в голове, поскольку считала, что старалась не расстроить
Аниту.
- Из-за того, как ты нас обманула.
- Что?
- Не притворяйся невинной девочкой. Я никогда не имела дела с не
Божьим созданием. Я не была уверена, что ты сможешь понять, что такое грех
или вина. Но теперь, когда стало известно, кто ты такая, это неважно.
Семья требует немедленного аннулирования контракта. Брайан сегодня
встречается с судьей Ридли.
Я напряглась. - На каком основании? Я ничего не сделала!
- Действительно. Ты только забыла, что по нашим законам нечеловек не
может заключать брачный контракт с людьми.

8
Час спустя я была на борту челнока, летящего в Окленд, и у меня
появилось время обдумать свою глупость.
На протяжении почти трех месяцев, с того самого вечера, когда я
говорила об этом с боссом, я впервые в жизни спокойно относилась к своему
"человеческому" статусу. Он сказал мне, что я "такая же женщина, как
Праматерь Ева", и что я могу спокойно сказать кому угодно, что я ИЧ, и мне
не поверят.
Босс был почти прав. Но он не учел, что я могу попытаться доказать,
что я не "человек" по новозеландским законам.
Первое, что я сделала, это потребовала слушания перед семейным
советом - в результате чего узнала, что мое дело уже рассматривалось на
закрытом заседании, результат голосования: за - нет, против - шесть.
Я даже не вернулась домой. Когда Анита разговаривала по телефону в
ботаническом саду, ей сообщили, что мои личные вещи были упакованы и
доставлены в бюро находок на станции челнока.
Я могла настоять на голосовании в доме, вместо того, чтобы верить
Аните на слово. Но зачем мне было это делать? Чтобы всех переспорить?
Чтобы доказать свою правоту? Мне понадобилось целых пять секунд, чтобы
понять, что всего, что я ценила, больше нет. Улетучилось, как дым,
лопнуло, как мыльный пузырь - я больше не была "своей". Эти дети больше не
были моими, и я никогда не смогу кататься вместе с ними по полу.
Я с горечью думала об этом, и при этом чуть не упустила, что Анита
была ко мне "великодушна": в контракте, который я подписала с семейной
корпорацией, мелким шрифтом было отмечено, что если я нарушу условия
контракта, то сумма должна быть выплачена немедленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107