Что ж, нет, значит нет. Она моя жена, какая
есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она рядом,
на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.
Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила в прошлом,
не давало мне покоя. Аллукьера... Аллукьера... Меня не оставляло
впечатление, что где-то я его слышал.
И неожиданно я вспомнил. Настойчивая мысль все-таки раскопала
информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом,
от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли секта, то ли
колония... Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали
новые, придуманные... Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их
вышибли из Канады, но они не смогли закрепиться даже в Литл-Америке
[Антарктида, шельфовый ледник Росса]. Когда-то мне попала в руки книга,
написанная их пророком, "Энтропия радости", где было полно
псевдоматематических формул, указывающих путь к достижению счастья.
В мире все "за счастье", так же, как все "против греха", но культисты
пострадали из-за принятых у них обрядов. Свои сексуальные проблемы они
решали очень древним и не совсем обычным по современным понятиям способом,
что создавало взрывоопасные ситуации, с какой бы культурой ни
соприкасались уитманиты. Даже Литл-Америка была недостаточно далеко, и,
если я правильно помню, остатки культистов эмигрировали на Венеру. Но в
таком случае никого из них уже нет в живых.
Короче, думать об этом - только забивать голову. Если Мэри была
уитманиткой или выросла в их среде, эта ее дело. И уж конечно, я не
допущу, чтобы какая-то там культистская философия нарушала согласие в
семье; брак, в конце концов, не купчая, а жена - не собственность.
22
В следующий раз, когда я упомянул "Темпус", Мэри не стала спорить, но
предложила ограничиться минимальной дозой. Вполне приемлемый компромисс -
увеличить дозу никогда не поздно.
Чтобы препарат подействовал быстрее, я приготовил инъекции. Принимая
"Темпус", я обычно слежу за часами, и, когда секундная стрелка замирает,
это означает, что мне уже достаточно. Но в хижине не было часов, а наши
перстни остались где-то на столе. Мы лежали, обнявшись, на широком низком
диване у камина и до самого рассвета так и не заснули.
Накатило ощущение тепла и покоя, но сквозь легкий туман пробивалось
беспокойство, что препарат не подействовал. Потом я заметил, что
восходящее солнце замерло на месте. За окном повисла птица, и, если
вглядываться довольно долго, можно было заметить, что крылья у нее
движутся.
Я посмотрел на жену. Пират устроился у нее на животе, свернувшись
калачиком и сложив лапы вместе. И Мэри, и Пират, похоже, заснули.
- Как насчет завтрака? - спросил я. - Я умираю с голода.
- Готовь, - ответила Мэри. - Если я пошевелюсь, Пират проснется.
- Но ты поклялась любить меня, почитать и кормить завтраком.
Я наклонился и пощекотал ей пятку. Мэри вскрикнула и резко поджала
ноги. Пират подскочил вверх и с недоуменным мяуканьем шлепнулся на пол.
- Ну зачем ты? - сказала Мэри. - Из-за тебя я слишком резко дернулась
и обидела Пирата.
- Не обращай на него внимания, женщина. В конце концов, ты вышла
замуж за меня. - Однако я понимал, что не прав. Когда рядом есть кто-то,
кто не принимал "Темпус", двигаться нужно крайне осторожно. По правде
сказать, я просто забыл про кота. Ему наверняка казалось теперь, что мы
скачем и дергаемся, как пьяные суматошные зайцы. Я хотел приласкать его и
заставил себя двигаться медленнее.
Куда там. Пират бросился к своей дверце. Я мог бы его остановить -
ведь для меня он не бежал, а еле полз, - но решил, что не стоит, а то он
напугается еще сильнее. Просто оставил его в покое и отправился на кухню.
Должен заметить, что Мэри была права: в медовый месяц "Темпус фугит"
себя не оправдывает. Почти экстатическое ощущение счастья, что я испытывал
до того, тонуло теперь в вызванной наркотиком эйфории. "Темпус" дает очень
много, но и потеря была совершенно реальной: естественное чудо я променял
на химическую подделку. В общем-то, день - или месяц - прошел неплохо, но
лучше бы я держался за настоящее чувство.
К вечеру действие препарата кончилось. Как это всегда бывает после
"Темпуса", я чувствовал себя немного раздраженно, однако нашел перстень с
часами и занялся проверкой рефлексов. Убедившись, что все вернулось в
норму, проверил Мэри, после чего она сообщила, что у нее действие
препарата прекратилось минут двадцать назад - получалось, дозы я отмерил
довольно точно.
- Хочешь попробовать еще? - спросила она.
Я поцеловал ее и ответил:
- Нет. По правде говоря, я рад, что все кончилось.
- И я рада.
У меня разыгрался бешеный аппетит (тоже обычное после "Темпуса"
дело), и я сообщил об этом Мэри.
- Сейчас, - сказала она. - Я только позову Пирата.
Весь прошедший день - или "месяц" - я о нем даже не вспоминал; одно
слово, эйфория.
- Не беспокойся. Он часто пропадает на целый день.
- Раньше этого не случалось.
- При мне случалось.
- Боюсь, Пират на меня обиделся. Наверняка обиделся.
- Он, скорее всего, у Старого Джона. Пират, когда на меня обижается,
всегда уходит к нему. Ничего с ним не случится.
- Но уже поздно. Вдруг его сцапает лиса? Если ты не возражаешь, я
выгляну и позову его. - Она направилась к двери.
- Накинь что-нибудь, - крикнул я. - Там холодно!
Мэри вернулась в спальню, надела пеньюар, что я купил для нее, когда
мы ходили в поселок, и вышла за дверь. Я подбросил в камин дров и
отправился на кухню. Раздумывая над меню, я услышал голос Мэри: "Вот
негодник! Ну что же ты? Я же из-за тебя беспокоюсь". Таким тоном
отчитывают только маленьких детей и кошек.
- Тащи его сюда и закрой дверь! Только пингвинов не пускай! - крикнул
я из кухни.
Мэри ничего не ответила. Не услышав, как дверь сходится, я вернулся в
гостиную. Она стояла у порога, но Пирата с ней не было. Я хотел что-то
сказать, и тут поймал ее взгляд. В глазах Мэри застыл невыразимый ужас.
- Мэри! - позвал я и двинулся к ней.
Она вздрогнула, словно только что меня заметила, и бросилась к двери.
Двигалась Мэри как-то судорожно, рывками, а когда она повернулась ко мне
спиной, я увидел ее плечи.
Под пеньюаром торчал горб.
Не знаю, как долго я стоял на месте. Наверно, лишь долю секунды, но в
памяти это мгновение осталось раскаленной добела вечностью. Я прыгнул и
схватил ее за руки. Мэри обернулась, но теперь я увидел в ее глазах не
бездонные колодцы ужаса, а два мертвых омута.
Она попыталась ударить меня коленом, но я изогнулся, и мне досталось
не так сильно. Да, я знаю, что опасного противника бесполезно хватать за
руки, но ведь это была _м_о_я _ж_е_н_а_. Не мог же я просто швырнуть ее на
пол и добить одним ударом.
Однако у паразита подобных сомнении на мой счет не было. Мэри -
вернее, эта тварь - пыталась прикончить меня, используя все свое - ее -
умение, а мне приходилось думать, как бы не убить ее. Не дать ей убить
меня, уничтожить паразита, не дать ему перебраться ко мне, чтобы я мог
спасти Мэри, - не так-то это просто, когда обо всем нужно думать
одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она рядом,
на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.
Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила в прошлом,
не давало мне покоя. Аллукьера... Аллукьера... Меня не оставляло
впечатление, что где-то я его слышал.
И неожиданно я вспомнил. Настойчивая мысль все-таки раскопала
информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом,
от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли секта, то ли
колония... Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали
новые, придуманные... Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их
вышибли из Канады, но они не смогли закрепиться даже в Литл-Америке
[Антарктида, шельфовый ледник Росса]. Когда-то мне попала в руки книга,
написанная их пророком, "Энтропия радости", где было полно
псевдоматематических формул, указывающих путь к достижению счастья.
В мире все "за счастье", так же, как все "против греха", но культисты
пострадали из-за принятых у них обрядов. Свои сексуальные проблемы они
решали очень древним и не совсем обычным по современным понятиям способом,
что создавало взрывоопасные ситуации, с какой бы культурой ни
соприкасались уитманиты. Даже Литл-Америка была недостаточно далеко, и,
если я правильно помню, остатки культистов эмигрировали на Венеру. Но в
таком случае никого из них уже нет в живых.
Короче, думать об этом - только забивать голову. Если Мэри была
уитманиткой или выросла в их среде, эта ее дело. И уж конечно, я не
допущу, чтобы какая-то там культистская философия нарушала согласие в
семье; брак, в конце концов, не купчая, а жена - не собственность.
22
В следующий раз, когда я упомянул "Темпус", Мэри не стала спорить, но
предложила ограничиться минимальной дозой. Вполне приемлемый компромисс -
увеличить дозу никогда не поздно.
Чтобы препарат подействовал быстрее, я приготовил инъекции. Принимая
"Темпус", я обычно слежу за часами, и, когда секундная стрелка замирает,
это означает, что мне уже достаточно. Но в хижине не было часов, а наши
перстни остались где-то на столе. Мы лежали, обнявшись, на широком низком
диване у камина и до самого рассвета так и не заснули.
Накатило ощущение тепла и покоя, но сквозь легкий туман пробивалось
беспокойство, что препарат не подействовал. Потом я заметил, что
восходящее солнце замерло на месте. За окном повисла птица, и, если
вглядываться довольно долго, можно было заметить, что крылья у нее
движутся.
Я посмотрел на жену. Пират устроился у нее на животе, свернувшись
калачиком и сложив лапы вместе. И Мэри, и Пират, похоже, заснули.
- Как насчет завтрака? - спросил я. - Я умираю с голода.
- Готовь, - ответила Мэри. - Если я пошевелюсь, Пират проснется.
- Но ты поклялась любить меня, почитать и кормить завтраком.
Я наклонился и пощекотал ей пятку. Мэри вскрикнула и резко поджала
ноги. Пират подскочил вверх и с недоуменным мяуканьем шлепнулся на пол.
- Ну зачем ты? - сказала Мэри. - Из-за тебя я слишком резко дернулась
и обидела Пирата.
- Не обращай на него внимания, женщина. В конце концов, ты вышла
замуж за меня. - Однако я понимал, что не прав. Когда рядом есть кто-то,
кто не принимал "Темпус", двигаться нужно крайне осторожно. По правде
сказать, я просто забыл про кота. Ему наверняка казалось теперь, что мы
скачем и дергаемся, как пьяные суматошные зайцы. Я хотел приласкать его и
заставил себя двигаться медленнее.
Куда там. Пират бросился к своей дверце. Я мог бы его остановить -
ведь для меня он не бежал, а еле полз, - но решил, что не стоит, а то он
напугается еще сильнее. Просто оставил его в покое и отправился на кухню.
Должен заметить, что Мэри была права: в медовый месяц "Темпус фугит"
себя не оправдывает. Почти экстатическое ощущение счастья, что я испытывал
до того, тонуло теперь в вызванной наркотиком эйфории. "Темпус" дает очень
много, но и потеря была совершенно реальной: естественное чудо я променял
на химическую подделку. В общем-то, день - или месяц - прошел неплохо, но
лучше бы я держался за настоящее чувство.
К вечеру действие препарата кончилось. Как это всегда бывает после
"Темпуса", я чувствовал себя немного раздраженно, однако нашел перстень с
часами и занялся проверкой рефлексов. Убедившись, что все вернулось в
норму, проверил Мэри, после чего она сообщила, что у нее действие
препарата прекратилось минут двадцать назад - получалось, дозы я отмерил
довольно точно.
- Хочешь попробовать еще? - спросила она.
Я поцеловал ее и ответил:
- Нет. По правде говоря, я рад, что все кончилось.
- И я рада.
У меня разыгрался бешеный аппетит (тоже обычное после "Темпуса"
дело), и я сообщил об этом Мэри.
- Сейчас, - сказала она. - Я только позову Пирата.
Весь прошедший день - или "месяц" - я о нем даже не вспоминал; одно
слово, эйфория.
- Не беспокойся. Он часто пропадает на целый день.
- Раньше этого не случалось.
- При мне случалось.
- Боюсь, Пират на меня обиделся. Наверняка обиделся.
- Он, скорее всего, у Старого Джона. Пират, когда на меня обижается,
всегда уходит к нему. Ничего с ним не случится.
- Но уже поздно. Вдруг его сцапает лиса? Если ты не возражаешь, я
выгляну и позову его. - Она направилась к двери.
- Накинь что-нибудь, - крикнул я. - Там холодно!
Мэри вернулась в спальню, надела пеньюар, что я купил для нее, когда
мы ходили в поселок, и вышла за дверь. Я подбросил в камин дров и
отправился на кухню. Раздумывая над меню, я услышал голос Мэри: "Вот
негодник! Ну что же ты? Я же из-за тебя беспокоюсь". Таким тоном
отчитывают только маленьких детей и кошек.
- Тащи его сюда и закрой дверь! Только пингвинов не пускай! - крикнул
я из кухни.
Мэри ничего не ответила. Не услышав, как дверь сходится, я вернулся в
гостиную. Она стояла у порога, но Пирата с ней не было. Я хотел что-то
сказать, и тут поймал ее взгляд. В глазах Мэри застыл невыразимый ужас.
- Мэри! - позвал я и двинулся к ней.
Она вздрогнула, словно только что меня заметила, и бросилась к двери.
Двигалась Мэри как-то судорожно, рывками, а когда она повернулась ко мне
спиной, я увидел ее плечи.
Под пеньюаром торчал горб.
Не знаю, как долго я стоял на месте. Наверно, лишь долю секунды, но в
памяти это мгновение осталось раскаленной добела вечностью. Я прыгнул и
схватил ее за руки. Мэри обернулась, но теперь я увидел в ее глазах не
бездонные колодцы ужаса, а два мертвых омута.
Она попыталась ударить меня коленом, но я изогнулся, и мне досталось
не так сильно. Да, я знаю, что опасного противника бесполезно хватать за
руки, но ведь это была _м_о_я _ж_е_н_а_. Не мог же я просто швырнуть ее на
пол и добить одним ударом.
Однако у паразита подобных сомнении на мой счет не было. Мэри -
вернее, эта тварь - пыталась прикончить меня, используя все свое - ее -
умение, а мне приходилось думать, как бы не убить ее. Не дать ей убить
меня, уничтожить паразита, не дать ему перебраться ко мне, чтобы я мог
спасти Мэри, - не так-то это просто, когда обо всем нужно думать
одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63