.. э-э-э... пленником, вам не
доводилось наблюдать размножение делением?
- Верно. - Я задумался. - Во всяком случае, мне так кажется.
- Но насколько я понял, после разделения э-э-э... жертвы сохраняют
все воспоминания.
- Это и так, и не так... - Я попытался объяснить ему то странное, как
бы отрешенное состояние, в котором пребывает человек во власти хозяина.
- Возможно, это случается во время сна.
- Может быть. Но кроме сна, есть другие периоды, которые трудно
вспомнить. Это их прямые "конференции".
- Конференции?
Я объяснил, и у него загорелись глаза.
- О, вы имеете в виду конъюгации!
- Нет, я имею в виду "конференции".
- Очевидно, мы говорим об одном и том же. Как же вы не понимаете?
Конъюгации и деление... Они размножаются по собственной воле, когда
позволяет наличие свободных носителей. Надо полагать, один контакт на одно
деление. Затем, когда появляется возможность, происходит деление, и
буквально в считанные часы появляются два новых взрослых паразита. Может
быть, даже быстрее.
Если он прав - а глядя на гиббонов, в этом трудно было усомниться, -
тогда почему мы в Конституционном клубе так зависели от поставок? Или
может быть, я ошибаюсь? На самом деле, я мало что тогда понимал. Делал
только то, что приказывал хозяин, и видел только то, что попадало на
глаза. Но, во всяком случае, стало понятно, откуда в Канзас-Сити столько
паразитов. Имея в наличии космический корабль с запасом транзитных ячеек и
достаточно большое "стадо" носителей, титанцы просто начали размножаться,
пока не догнали числом землян.
Допустим, в том корабле, который, по нашим предположениям,
приземлился около Канзас-Сити, прилетела тысяча паразитов. Допустим также,
что при благоприятных условиях они делятся каждые двадцать четыре часа.
Первый день - тысяча паразитов.
Второй день - две тысячи.
Третий день - четыре тысячи.
К концу первой недели, то есть на восьмой день, их будет сто двадцать
восемь тысяч.
Через две недели - больше шестнадцати миллионов.
Однако нам ничего о них не известно точно. Может быть, они способны
делиться чаще. Может, один корабль способен доставить десять тысяч ячеек.
Или больше. Или меньше. Допустим, они начали с десяти тысяч и делятся
каждые двенадцать часов. Через две недели получится...
БОЛЬШЕ ДВУХ С ПОЛОВИНОЙ ТРИЛЛИОНОВ!!!
Цифра просто не укладывалась в голове. Совершенно чудовищная цифра.
На всей Земле не наберется столько носителей, даже если к людям
приплюсовать обезьян.
Похоже, на нас обрушится целая лавина паразитов. Причем очень скоро.
Даже в Канзас-Сити я не чувствовал себя так скверно.
Доктор Варгас представил меня доктору Макилвейну из Смитсоновского
института. Макилвейн занимался сравнительной психологией и, по словам
доктора Варгаса, именно он написал книгу "Марс, Венера, Земля:
исследование побудительных мотиваций". Варгас ожидал, что это произведет
на меня впечатление, но я книгу не читал. И вообще, как можно изучать
мотивации марсиан, если все они вымерли еще до того, как мы слезли с
деревьев?
Ученые принялись спорить о чем-то своем, а я продолжал наблюдать за
гиббонами. Затем Макилвейн спросил:
- Мистер Нивенс, а как долго длятся эти "конференции"?
- Конъюгации, - поправил его Варгас.
- Конференции, - повторил Макилвейн. - Этот аспект более важен.
- Но позвольте, доктор, - не уступал Варгас, - конъюгация это способ
обмена генами, посредством которого мутации распространяются на...
- Антропоцентризм, доктор! Вы не можете с уверенностью утверждать,
что эта форма жизни имеет гены.
Варгас покраснел.
- А вы хотите предположить что-то еще?
- Сейчас нет. Но повторяю, доктор, вы оперируете недостоверными
аналогиями. У всех, без исключения, форм жизни есть только одна общая
характеристика, и эта характеристика - стремление выжить.
- И размножаться, - добавил Варгас.
- А предположим, существо бессмертно и ему не нужно размножаться?
- Но... - Варгас пожал плечами и махнул рукой в сторону обезьян. - Мы
ведь уже знаем, что они размножаются.
- Я все же думаю, - ответил Макилвейн, - что это не размножение. Мне
кажется, что мы имеем дело с единым организмом, который стремится
захватить для себя побольше жизненного пространства. Согласитесь, доктор,
зиготы, гаметы - к этому порой так привыкаешь, что начисто забываешь о
возможности существования и других принципов.
- Но во всей Солнечной системе... - начал было Варгас.
- Антропоцентризм, терроцентризм, солоцентризм, - перебил его
Макилвейн, - это все провинциальные подходы. Возможно, эти существа
прилетели к нам из другой звездной системы.
- Ничего подобного! - вставил я. В мозгу вдруг вспыхнуло изображение
Титана, и одновременно мне снова сдавило горло.
На мою реплику никто не обратил внимания. Макилвейн продолжал:
- Возьмите, к примеру, амебу. Кстати, по сравнению с нами, эта форма
жизни проще, но гораздо более успешна в плане эволюции. Мотивационная
психология амебы...
Дальше я слушать не стал. Свобода слова есть свобода слова, и если
человеку хочется, он может сколько угодно рассуждать о "психологии" амебы,
но слушать это никто не обязан.
Затем они занялись экспериментами, что несколько подняло их в моих
глазах. Варгас распорядился перевести бабуина с паразитом на спине в
клетку с шимпанзе и гиббонами. Едва новичок оказался в клетке, они все
сошлись в круг спиной к спине и устроили переговоры от паразита к
паразиту.
- Вот видите! - Макилвейн ткнул пальцем в сторону клетки. - Эти
"конференции" нужны им не для размножения, а, прежде всего, для обмена
информацией. Временно разделенный на части организм вновь соединился.
То же самое мог сказать им и я, только без этой трескучей
терминологии: хозяин, который долго был без контакта со своими, первым
делом вступает в прямые переговоры.
- Гипотеза! Где доказательства? - фыркнул Варгас. - Сейчас у них
просто нет возможности размножаться. Джордж!
Он подозвал бригадира лабораторных рабочих и велел доставить еще одну
обезьяну.
- Маленького Эйба? - спросил бригадир.
- Нет, мне нужна обезьяна без паразита. Знаешь что, пусть будет
Краснокожий.
- Док, может, не надо Краснокожего? Жалко, - попытался возразить
бригадир.
- Ничего с ним не сделается.
- Может, лучше Сатану? Все равно противный, зараза.
- Ладно, давай его сюда.
Привезли Сатану, черного как уголь шимпанзе. Возможно, в других
обстоятельствах он бывал агрессивен, но сейчас вел себя очень тихо. Когда
его запустили в клетку к обезьянам с паразитами, он прижался спиной к
дверце и жалобно заскулил. Мы словно казнь наблюдали. Я держал себя в
руках - человек, в конце концов, ко всему привыкает, - но панический страх
обезьяны оказался заразительным: захотелось сбежать.
Поначалу обезьяны с паразитами просто смотрели на Сатану, не отрывая
глаз, - ну прямо суд присяжных, - и продолжалось это довольно долго.
Повизгивание Сатаны сменилось низкими стонами, и он закрыл лицо руками.
- Смотрите, доктор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63