”). Затем меня решили в отделе кадров ЦСУ СССР отправить в Южный Йемен, однако посоветовшись с женой, я сам наотрез отказался, хотя все выездные документы были уже оформлены. Мы с Галиной Федоровной решили, что для детей все-таки лучше оставаться в Таллинне, чем ехать в далекую аравийскую страну с жарким климатом. Были впоследствии и другие попытки отправить меня на работу за границу. Однако я к ним относился без всякого энтузиазма. Погоня за длинным рублем в ущерб учебе и здоровью детей была для нас с женой не по душе. А расставаться с детьми на долгое время, оставив их на попечение дедушки с бабушкой, нас также совершенно не устраивала.
И еще одно событие явилось следствием нашумевшего доклада. Это выход на ученый мир Москвы и, в частности, на сотрудников ЦЭМИ и НИИ статистики. Я благодарен судьбе, что мне довелось близко познакомиться с такими замечательными учеными как Б.Исаев, Н.Римашевская, А.Соловьев, С.Шаталин и др. Кстати, московские ученые проявляли всегда особый интерес к Эстонии, высоко оценивая культуру ведения статистики в республике. Многие экспериментальные разработки впервые были реализованы именно у нас (дифференцированный баланс денежных доходов и расходов населения, сводный финансово-материальный баланс, региональный межотраслевой баланс, система моделей для оценки эффективности общественного производства, автоматизированныый регистр промышленных предприятий ). В этих работах участвовали научные сотрудники лабораторий под руководством Н.Римашевской, Б.Исаева, А.Соловьева, В. Косова, Е.Ясина. Все они люди яркого таланта и огромной эрудиции. Ученым международного уровня был, вне всякого сомнения, Б.Исаев, ушедший из жизни в расцвете лет. Он тесно сотрудничал с учеными Франции и Швеции.
Глубочайший след в моей памяти и сердце остался от многолетней дружбы и сотрудничества с безвременно ушедшим из жизни Александром Сергеевичем Соловьевым. Как жаль, что таких замечательных ученых, какими были Б.Исаев и А.Соловьев, забирает на пике их научного творчества смерть!
И еще об одной работе, выполненой в коллективе Статуправления Эстонии, я хочу рассказать подробнее, ибо она оказала большое влияние на формирование моего политэкономического видения общественных процессов в бывшем СССР. Речь идет о статистическом сборнике “Материальное благосостояние и культурный уровень населения Эстонской ССР” (488 стр.), вышедшем в свет в 1972 году. Статистический материал, содержащийся в сборнике, изложен в определенной системе, отвечающей следующей логической цепочке: “национальный доход - его распределение - формирование доходов населения - использование национального дохода - удовлетворение потребностей населения в различных продуктах и услугах”. Реализация этой логической последовательности потребовала осуществления дополнительных расчетов, углубленной проработки материалов баланса народного хозяйства, данных отраслевых статистик, группировок семейных бюджетов, собираемых выборочным методом, сопоставления фактических значений показателей с нормативными. Впервые были выполнены расчеты, отражающие процесс перехода от произведенного национального дохода к реальным доходам населения. В целом вся эта работа носила новаторский характер и позволила дать углубленный политико-экономический анализ уровня жизни населения в увязке с динамикой общественного производства и в разрезе основных социальных групп населения.
Данная работа была мною использована при подготовке кандидатской диссертации, которую я защитил в 1974 году.
Обращение к проблеме народного благосостояния не было случайным. Ведь смысл и эффективность любой общественной системы определяется тем, насколько полно она удовлетворяет потребности своих членов общества. И для меня было важно разобраться, как обстоят дела с этим у нас. Я продолжал поиск ответа на вопрос, что из себя представляет тот политико-экономический строй, в котором мы живем: социализм или государственный капитализм? Являлись ли функционеры партийно-государственного аппарата распорядителями общественной собственности или же стали новым классом собственников, как это утверждали и утверждают до сих пор некоторые теоретики?
На мой взгляд, не стали. Во-первых, они не осуществляли присвоения общественной собственности в процессе ее воспроизводства. Каждый чиновник получал точно фиксированный доход в форме заработной платы, премий, различных льгот. Никакого другого личного участия в распределении национального дохода они не принимали. Конечно, номенклатура в СССР пользовалась некоторыми льготами, но все это не делало ее субъектом собственности. Она им не принадлежала. Функционеры были чиновниками аппарата, но никак не владельцами общественной собственности, носившей форму государственной собственности. Во-вторых, пребывание того или иного лица в составе партийно-государственного аппарата определялось не его несуществующими правами собственника, а лишь его к а р ь е р о й. Успех служебной карьеры зависел от способностей, эрудиции, опыта, личных связей, умения держать нос по ветру и массы других субъективных факторов, но никак не отношением к объекту собственности.
Партийно-государственный аппарат выполнял в государстве функцию управления, т.е. делал обычную необходимую для общества работу, как и представители любых других профессий в рамках общественного разделения труда. Точно так же, как, например, командир воздушного лайнера и члены его экипажа управляют им, не становясь в результате выполнения этой функции собственниками самолета.
Придя к однозначному выводу о том, что в лице функционеров партийно-государственного аппарата мы не имеем собственников общественной собственности, я задался вопросом, а не является ли аппарат в целом таким субъектом собственности, безотносительно к его отдельно взятым функционерам?
Анализ показал, что государство в СССР, безусловно, путем выработанной аппаратом экономической политики влияло и притом существенно на процесс производства, распределения и потребления национального дохода. Однако при выработке этой политики он руководствовался определенной идеологией, но не экономическими интересами своего воспроизводства. Короче говоря, действовали определенные объективные закономерности в сфере развития производительных сил, в процессе расширенного воспроизводства общественного богатства, в сфере экономических отношений индивидуумов, которые не были подвластны аппарату управления. Он, обладая монопольным правом на выработку экономической политики, мог варьировать свои действия в рамках объективных законов, но не более. Если же аппарат управления игнорировал эти законы, выходя за пределы их действия, т.е. правил в о л ю н т а р и с т с к и, то вскоре он обнаруживал все негативные последствия своих ошибочных решений и вынужден был отступать, меняя курс.
Придя к таким выводам, я убедился в том, что мы имеем дело с совершенно новой формацией со своей специфической системой закономерностей и имя ей социализм, а не государственный капитализм.
Далее в повестку дня встали вопросы познания этой новой системы экономических и политических закономерностей. Если главной категорией предшествующей формации является капитал, то что теперь пришло ему на смену?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
И еще одно событие явилось следствием нашумевшего доклада. Это выход на ученый мир Москвы и, в частности, на сотрудников ЦЭМИ и НИИ статистики. Я благодарен судьбе, что мне довелось близко познакомиться с такими замечательными учеными как Б.Исаев, Н.Римашевская, А.Соловьев, С.Шаталин и др. Кстати, московские ученые проявляли всегда особый интерес к Эстонии, высоко оценивая культуру ведения статистики в республике. Многие экспериментальные разработки впервые были реализованы именно у нас (дифференцированный баланс денежных доходов и расходов населения, сводный финансово-материальный баланс, региональный межотраслевой баланс, система моделей для оценки эффективности общественного производства, автоматизированныый регистр промышленных предприятий ). В этих работах участвовали научные сотрудники лабораторий под руководством Н.Римашевской, Б.Исаева, А.Соловьева, В. Косова, Е.Ясина. Все они люди яркого таланта и огромной эрудиции. Ученым международного уровня был, вне всякого сомнения, Б.Исаев, ушедший из жизни в расцвете лет. Он тесно сотрудничал с учеными Франции и Швеции.
Глубочайший след в моей памяти и сердце остался от многолетней дружбы и сотрудничества с безвременно ушедшим из жизни Александром Сергеевичем Соловьевым. Как жаль, что таких замечательных ученых, какими были Б.Исаев и А.Соловьев, забирает на пике их научного творчества смерть!
И еще об одной работе, выполненой в коллективе Статуправления Эстонии, я хочу рассказать подробнее, ибо она оказала большое влияние на формирование моего политэкономического видения общественных процессов в бывшем СССР. Речь идет о статистическом сборнике “Материальное благосостояние и культурный уровень населения Эстонской ССР” (488 стр.), вышедшем в свет в 1972 году. Статистический материал, содержащийся в сборнике, изложен в определенной системе, отвечающей следующей логической цепочке: “национальный доход - его распределение - формирование доходов населения - использование национального дохода - удовлетворение потребностей населения в различных продуктах и услугах”. Реализация этой логической последовательности потребовала осуществления дополнительных расчетов, углубленной проработки материалов баланса народного хозяйства, данных отраслевых статистик, группировок семейных бюджетов, собираемых выборочным методом, сопоставления фактических значений показателей с нормативными. Впервые были выполнены расчеты, отражающие процесс перехода от произведенного национального дохода к реальным доходам населения. В целом вся эта работа носила новаторский характер и позволила дать углубленный политико-экономический анализ уровня жизни населения в увязке с динамикой общественного производства и в разрезе основных социальных групп населения.
Данная работа была мною использована при подготовке кандидатской диссертации, которую я защитил в 1974 году.
Обращение к проблеме народного благосостояния не было случайным. Ведь смысл и эффективность любой общественной системы определяется тем, насколько полно она удовлетворяет потребности своих членов общества. И для меня было важно разобраться, как обстоят дела с этим у нас. Я продолжал поиск ответа на вопрос, что из себя представляет тот политико-экономический строй, в котором мы живем: социализм или государственный капитализм? Являлись ли функционеры партийно-государственного аппарата распорядителями общественной собственности или же стали новым классом собственников, как это утверждали и утверждают до сих пор некоторые теоретики?
На мой взгляд, не стали. Во-первых, они не осуществляли присвоения общественной собственности в процессе ее воспроизводства. Каждый чиновник получал точно фиксированный доход в форме заработной платы, премий, различных льгот. Никакого другого личного участия в распределении национального дохода они не принимали. Конечно, номенклатура в СССР пользовалась некоторыми льготами, но все это не делало ее субъектом собственности. Она им не принадлежала. Функционеры были чиновниками аппарата, но никак не владельцами общественной собственности, носившей форму государственной собственности. Во-вторых, пребывание того или иного лица в составе партийно-государственного аппарата определялось не его несуществующими правами собственника, а лишь его к а р ь е р о й. Успех служебной карьеры зависел от способностей, эрудиции, опыта, личных связей, умения держать нос по ветру и массы других субъективных факторов, но никак не отношением к объекту собственности.
Партийно-государственный аппарат выполнял в государстве функцию управления, т.е. делал обычную необходимую для общества работу, как и представители любых других профессий в рамках общественного разделения труда. Точно так же, как, например, командир воздушного лайнера и члены его экипажа управляют им, не становясь в результате выполнения этой функции собственниками самолета.
Придя к однозначному выводу о том, что в лице функционеров партийно-государственного аппарата мы не имеем собственников общественной собственности, я задался вопросом, а не является ли аппарат в целом таким субъектом собственности, безотносительно к его отдельно взятым функционерам?
Анализ показал, что государство в СССР, безусловно, путем выработанной аппаратом экономической политики влияло и притом существенно на процесс производства, распределения и потребления национального дохода. Однако при выработке этой политики он руководствовался определенной идеологией, но не экономическими интересами своего воспроизводства. Короче говоря, действовали определенные объективные закономерности в сфере развития производительных сил, в процессе расширенного воспроизводства общественного богатства, в сфере экономических отношений индивидуумов, которые не были подвластны аппарату управления. Он, обладая монопольным правом на выработку экономической политики, мог варьировать свои действия в рамках объективных законов, но не более. Если же аппарат управления игнорировал эти законы, выходя за пределы их действия, т.е. правил в о л ю н т а р и с т с к и, то вскоре он обнаруживал все негативные последствия своих ошибочных решений и вынужден был отступать, меняя курс.
Придя к таким выводам, я убедился в том, что мы имеем дело с совершенно новой формацией со своей специфической системой закономерностей и имя ей социализм, а не государственный капитализм.
Далее в повестку дня встали вопросы познания этой новой системы экономических и политических закономерностей. Если главной категорией предшествующей формации является капитал, то что теперь пришло ему на смену?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44