Это вовсе не то, что ты собираешься поведать людям о себе — особенно теперь, когда твой отец болен.
— Ты прав, — сказала я. И попросила его помочь мне.
— Ты должна думать о человеке, судьба которого в немалой степени зависит от тебя. Я имею в виду Путтермана.
* * *
Я встретила Софи в «Тортилла Флэтс», где мой бывший дружок Джейми работал барменом и решал, то ли открывать свой собственный ресторан, то ли стать кинорежиссером, то ли вернуться в медицинское училище. Теперь мы были друзьями, хотя я не видела его с тех пор, как вернулась к Арчи. Когда я оповестила об этом Арчи, лицо его не изменилось. Он лишь посмотрел как-то потом на Софи с выражением, говорившим: «Присматривай за ней». А она пожала плечами, как бы отвечая: «Я делаю все, что в моих силах».
За столиком мы беседовали с ней обо всем, кроме Арчи, пока не пошли по второму кругу.
— Поскольку ты ни разу не заикнулась о сексе, никаких перемен к лучшему у тебя в этой области, надо думать, не произошло, — заметила Софи.
Я сказала, что это уже не так важно, как прежде.
— Важно, — ответила она.
* * *
Мы с Арчи поехали на его ферму в пятницу поздно вечером. Мне хотелось спать, но я крепилась изо всех сил, чтобы поговорить с ним, пока он вел машину. Он не просил меня играть в старые игры автомобилистов — «Названия столиц», «Имена президентов», «Двадцать вопросов» или «Привидения», — которые вкупе раскрывали недостаток моих знаний по каждому предмету. Вместо этого он пытливо расспрашивал меня об отце: какая черта его характера восхищала меня больше всего (самообладание); какое выражение он употреблял, воспитывая меня, чаще других («избегай легких путей»); какое мое самое раннее воспоминание о нем (как во время парада я сидела у него на плечах).
Арчи сказал: «Когда-нибудь у нас будет своя маленькая девочка», и мои глаза в темноте чуть не вылезли из орбит.
* * *
Когда мы проснулись, моросил прохладный дождик. Мы позавтракали — время было уже обеденное, — а потом долго бродили по городу. Я зашла в магазин «Рыба и рыболовные принадлежности», хотела сделать себе серьги из блесен, но они все были слишком блестящие или слишком характерной для блесен формы.
После полудня Арчи развел очаг. Я читала Путтермана, Арчи читал новую книгу Микки. Ближе к вечеру мы оба подустали.
Арчи сказал:
— Не сходить ли нам куда-нибудь поужинать и не заглянуть ли потом в кино?
Я ответила:
— Лучшего плана и придумать невозможно.
Он предложил, чтобы к нам присоединился его друг, профессор Колдуэлл. Я скорчила гримасу.
— Ты сейчас похожа на Элизабет, когда ей было тринадцать лет, — сказал он.
— Колдуэлл выглядит на все сто тринадцать, — отозвалась я.
— Не придавай такого значения возрасту.
— У него дурные манеры. Он любит перебивать.
— Он неотразим, когда начинает рассказывать о Фицджеральде. Он написал о нем лучшую книгу: «Скотт на войне».
— Я непременно прочитаю ее.
Арчи покачал головой.
— Он никогда ни о чем меня не спрашивает, — не унимаюсь я. — Похоже, что он вообще меня не замечает. Я просто твоя малышка. Порочная молодая особа, сидящая по другую сторону стола.
Арчи поцеловал меня и сказал:
— Ты и есть порочная молодая особа.
5
Я планировала провести долгий четвертый июльский уикенд с родителями, а не с Арчи и чувствовала себя виноватой перед ним. Я объяснила ему ситуацию, но речь моя звучала так сбивчиво, что сначала он подумал, будто я приглашаю его с собой.
— Да-да, ты хочешь побыть со своей семьей, — спохватился он и предложил взять его машину, чтобы не ехать автобусом.
— Спасибо, — ответила я. — Мой брат приедет из Бостона и заберет меня.
Я попыталась представить себе реакцию родителей при виде сворачивающего на наш подъездной путь шикарного «линкольна».
* * *
— Я все думаю, как рассказать о нас родителям, — сказала я.
— Ну и как же? — спросил он и передразнил меня: — Хорошие новости, папа. Я опять с этим славным парнем Арчи.
Я промолчала.
— А что? — не унимался он. — По-твоему, я — плохая новость?
— А скажи, — поинтересовалась я, — если бы Элизабет гуляла с каким-нибудь мужчиной, который на двадцать восемь лет старше ее, тебя бы это не расстроило?
— Твой отец знает меня, — сказал он. — Я не просто «какой-нибудь мужчина». Во всяком случае, я себя таким не считаю.
* * *
Я не знала, что мой отец думал об Арчи.
Через несколько месяцев после того, как мы с Арчи расстались, мама упомянула о своей подруге, чья дочь путалась с алкоголиком. Она произнесла слово «алкоголик» так, будто оно находится в одном ряду с понятиями «насильник» и «убийца» и означает психа и дебошира, которого надо «гнать в три шеи».
Отец промолчал, и мне подумалось, что он знал или, по крайней мере, подозревал, что Арчи был алкоголиком.
* * *
В пятницу вечером я снесла вниз свою сумку с вещами и бросила ее возле двери. Арчи читал у себя в рабочем кабинете. Я наклонилась, поцеловав его, и сказала:
— Мне пора ехать.
Казалось, он смутился.
— Твой брат приехал?
— Нет, — ответила я, — он заберет меня из квартиры.
— А почему не отсюда?
— Милый, — промолвила я, — я ведь до сих пор ничего не сказала отцу.
— Черт возьми! — вздохнул он. — И Генри тоже не знает? — Он покачал головой и вернулся к книге. Перевернул страницу, хотя я знала, что он не читает.
Так я и стояла, ожидая, что он со мной заговорит. Когда я взглянула на часы, они показывали уже семь — как раз на это время я договорилась с братом.
— Я не собираюсь удерживать тебя, — произнес Арчи, и тон его был жалок.
— Я сейчас как раз подумала о Путтермане, — сказала я.
Он ответил:
— Хотел бы я стать Путтерманом. Хотя бы на время.
— Сначала ты должен перестать быть раздолбаем! — отрезала я.
6
В такси мною овладело беспокойство. Было почти полвосьмого, когда я добралась до дома, но братом там и не пахло. Ни записки в дверях, ни сообщения на автоответчике.
Я позвонила родителям и сказала маме, что мы задерживаемся, а она ответила, как обычно: «Когда бы ты ни приехала, это будет кстати».
Выглянув в окно, выходящее на Одиннадцатую улицу, я принялась наблюдать за молодой семьей, которая, собираясь на уикенд, нагружала свой огромный джип. Внезапно мною овладел страх: как сильно, возможно, болен отец и как мало времени я смогу с ним провести! Я подумала: когда бы мы туда ни приехали, это может оказаться поздно.
Я решила сделать Генри внушение, но он приехал не один — с ним была девушка по имени Ребекка.
Сначала мы не разговаривали. У него в машине был включен приемник, настроенный на волну службы дорожного движения, и Генри говорил в унисон с диктором: «Слушайте наше радио! Вы уделяете нам двадцать две минуты, мы открываем вам целый мир…»
Когда мы проехали Голландский туннель, Ребекка обернулась, чтобы поговорить со мной, и я увидела, что она прехорошенькая, хотя, вероятно, не придавала этому значения: высокая смуглянка с большими черными глазами и крохотным золотым пятнышком на носу.
Ребекка сказала, что она художница-пейзажистка и продает водоочистители, чтобы оплачивать аренду мастерской. Когда она заявила: «Вы тоже должны купить один», я подумала, что она поймала меня на золотое пятнышко. А потом она пояснила, что из-за хлора, свинца и ила вода в Нью-Йорке еще хуже, чем в Бостоне.
7
Через несколько часов мы оказались на Лонг-Бич-Айленд и проехали мимо мотеля «Океанский пейзаж», бара «На побережье», бухты «Песчаная гряда».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Ты прав, — сказала я. И попросила его помочь мне.
— Ты должна думать о человеке, судьба которого в немалой степени зависит от тебя. Я имею в виду Путтермана.
* * *
Я встретила Софи в «Тортилла Флэтс», где мой бывший дружок Джейми работал барменом и решал, то ли открывать свой собственный ресторан, то ли стать кинорежиссером, то ли вернуться в медицинское училище. Теперь мы были друзьями, хотя я не видела его с тех пор, как вернулась к Арчи. Когда я оповестила об этом Арчи, лицо его не изменилось. Он лишь посмотрел как-то потом на Софи с выражением, говорившим: «Присматривай за ней». А она пожала плечами, как бы отвечая: «Я делаю все, что в моих силах».
За столиком мы беседовали с ней обо всем, кроме Арчи, пока не пошли по второму кругу.
— Поскольку ты ни разу не заикнулась о сексе, никаких перемен к лучшему у тебя в этой области, надо думать, не произошло, — заметила Софи.
Я сказала, что это уже не так важно, как прежде.
— Важно, — ответила она.
* * *
Мы с Арчи поехали на его ферму в пятницу поздно вечером. Мне хотелось спать, но я крепилась изо всех сил, чтобы поговорить с ним, пока он вел машину. Он не просил меня играть в старые игры автомобилистов — «Названия столиц», «Имена президентов», «Двадцать вопросов» или «Привидения», — которые вкупе раскрывали недостаток моих знаний по каждому предмету. Вместо этого он пытливо расспрашивал меня об отце: какая черта его характера восхищала меня больше всего (самообладание); какое выражение он употреблял, воспитывая меня, чаще других («избегай легких путей»); какое мое самое раннее воспоминание о нем (как во время парада я сидела у него на плечах).
Арчи сказал: «Когда-нибудь у нас будет своя маленькая девочка», и мои глаза в темноте чуть не вылезли из орбит.
* * *
Когда мы проснулись, моросил прохладный дождик. Мы позавтракали — время было уже обеденное, — а потом долго бродили по городу. Я зашла в магазин «Рыба и рыболовные принадлежности», хотела сделать себе серьги из блесен, но они все были слишком блестящие или слишком характерной для блесен формы.
После полудня Арчи развел очаг. Я читала Путтермана, Арчи читал новую книгу Микки. Ближе к вечеру мы оба подустали.
Арчи сказал:
— Не сходить ли нам куда-нибудь поужинать и не заглянуть ли потом в кино?
Я ответила:
— Лучшего плана и придумать невозможно.
Он предложил, чтобы к нам присоединился его друг, профессор Колдуэлл. Я скорчила гримасу.
— Ты сейчас похожа на Элизабет, когда ей было тринадцать лет, — сказал он.
— Колдуэлл выглядит на все сто тринадцать, — отозвалась я.
— Не придавай такого значения возрасту.
— У него дурные манеры. Он любит перебивать.
— Он неотразим, когда начинает рассказывать о Фицджеральде. Он написал о нем лучшую книгу: «Скотт на войне».
— Я непременно прочитаю ее.
Арчи покачал головой.
— Он никогда ни о чем меня не спрашивает, — не унимаюсь я. — Похоже, что он вообще меня не замечает. Я просто твоя малышка. Порочная молодая особа, сидящая по другую сторону стола.
Арчи поцеловал меня и сказал:
— Ты и есть порочная молодая особа.
5
Я планировала провести долгий четвертый июльский уикенд с родителями, а не с Арчи и чувствовала себя виноватой перед ним. Я объяснила ему ситуацию, но речь моя звучала так сбивчиво, что сначала он подумал, будто я приглашаю его с собой.
— Да-да, ты хочешь побыть со своей семьей, — спохватился он и предложил взять его машину, чтобы не ехать автобусом.
— Спасибо, — ответила я. — Мой брат приедет из Бостона и заберет меня.
Я попыталась представить себе реакцию родителей при виде сворачивающего на наш подъездной путь шикарного «линкольна».
* * *
— Я все думаю, как рассказать о нас родителям, — сказала я.
— Ну и как же? — спросил он и передразнил меня: — Хорошие новости, папа. Я опять с этим славным парнем Арчи.
Я промолчала.
— А что? — не унимался он. — По-твоему, я — плохая новость?
— А скажи, — поинтересовалась я, — если бы Элизабет гуляла с каким-нибудь мужчиной, который на двадцать восемь лет старше ее, тебя бы это не расстроило?
— Твой отец знает меня, — сказал он. — Я не просто «какой-нибудь мужчина». Во всяком случае, я себя таким не считаю.
* * *
Я не знала, что мой отец думал об Арчи.
Через несколько месяцев после того, как мы с Арчи расстались, мама упомянула о своей подруге, чья дочь путалась с алкоголиком. Она произнесла слово «алкоголик» так, будто оно находится в одном ряду с понятиями «насильник» и «убийца» и означает психа и дебошира, которого надо «гнать в три шеи».
Отец промолчал, и мне подумалось, что он знал или, по крайней мере, подозревал, что Арчи был алкоголиком.
* * *
В пятницу вечером я снесла вниз свою сумку с вещами и бросила ее возле двери. Арчи читал у себя в рабочем кабинете. Я наклонилась, поцеловав его, и сказала:
— Мне пора ехать.
Казалось, он смутился.
— Твой брат приехал?
— Нет, — ответила я, — он заберет меня из квартиры.
— А почему не отсюда?
— Милый, — промолвила я, — я ведь до сих пор ничего не сказала отцу.
— Черт возьми! — вздохнул он. — И Генри тоже не знает? — Он покачал головой и вернулся к книге. Перевернул страницу, хотя я знала, что он не читает.
Так я и стояла, ожидая, что он со мной заговорит. Когда я взглянула на часы, они показывали уже семь — как раз на это время я договорилась с братом.
— Я не собираюсь удерживать тебя, — произнес Арчи, и тон его был жалок.
— Я сейчас как раз подумала о Путтермане, — сказала я.
Он ответил:
— Хотел бы я стать Путтерманом. Хотя бы на время.
— Сначала ты должен перестать быть раздолбаем! — отрезала я.
6
В такси мною овладело беспокойство. Было почти полвосьмого, когда я добралась до дома, но братом там и не пахло. Ни записки в дверях, ни сообщения на автоответчике.
Я позвонила родителям и сказала маме, что мы задерживаемся, а она ответила, как обычно: «Когда бы ты ни приехала, это будет кстати».
Выглянув в окно, выходящее на Одиннадцатую улицу, я принялась наблюдать за молодой семьей, которая, собираясь на уикенд, нагружала свой огромный джип. Внезапно мною овладел страх: как сильно, возможно, болен отец и как мало времени я смогу с ним провести! Я подумала: когда бы мы туда ни приехали, это может оказаться поздно.
Я решила сделать Генри внушение, но он приехал не один — с ним была девушка по имени Ребекка.
Сначала мы не разговаривали. У него в машине был включен приемник, настроенный на волну службы дорожного движения, и Генри говорил в унисон с диктором: «Слушайте наше радио! Вы уделяете нам двадцать две минуты, мы открываем вам целый мир…»
Когда мы проехали Голландский туннель, Ребекка обернулась, чтобы поговорить со мной, и я увидела, что она прехорошенькая, хотя, вероятно, не придавала этому значения: высокая смуглянка с большими черными глазами и крохотным золотым пятнышком на носу.
Ребекка сказала, что она художница-пейзажистка и продает водоочистители, чтобы оплачивать аренду мастерской. Когда она заявила: «Вы тоже должны купить один», я подумала, что она поймала меня на золотое пятнышко. А потом она пояснила, что из-за хлора, свинца и ила вода в Нью-Йорке еще хуже, чем в Бостоне.
7
Через несколько часов мы оказались на Лонг-Бич-Айленд и проехали мимо мотеля «Океанский пейзаж», бара «На побережье», бухты «Песчаная гряда».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46