Надела злосчастные брюки, подбодрила себя: а, что в самом деле, мне сделают? Не уволят же, в самом деле — сама ухожу! Единственное, что могут придумать — это оставить еще на две недели. Но это им и в голову не придет. Посадят на 15 суток? Смешно! Что скажет будущий свекр, член Политбюро (про себя Ниночка именовала его просто Член), узнав, что его невестку хотят посадить на 15 суток? Много чего интересного скажет, даже для тренированных ушей служителей закона.
Она вошла в студию, села в кресло гримера, и та профессионально-четкими движениями поправила ей грим.
В студии шушукались — видно, новость уже поднялась из вестибюля.
— Ну, Нинка, ты даешь, — бросил напарник, диктор-мужчина.
— Мне, Игорек, нечего терять, кроме своих цепей, — бравурно ответила Ниночка, хотя было ей, мягко говоря, не по себе.
И точно — в самый разгар эфира в студии появился товарищ Лапин, аж красный от злости. В священный ход эфира он вмешаться не мог, и поэтому все время слонялся за камерами, вне зоны видимости зрителя, но в зоне видимости Ниночки.
Чего добивается, старый дурак? — подумала Ниночка. — Хочет, чтобы я от волнения у китайского коммуниста Хай Жуя буквы перепутала? Наверное, таки хочет…
Когда она закончила чтение своего фрагмента (уже и забыла, о чем, профессиональное заболевание: через глаза к языку, минуя мозги, идут слова, и ты уже не воспринимаешь их смысла, только каким-то седьмым чувством фиксируешь: тут логическая пауза, тут некоторый напор, а тут, наоборот, приглушеннее…), пошла видеовставка, потом читать начал Игорь, и она, пользуясь тем, что глазок на ее камере погас, послала товарищу Лапину нежную улыбку. Не расслабляться! — по предварительной читке Ниночка помнила, что у ее напарника очень короткий фрагмент…
Она придвинула к себе очередной листок, мгновенно ухватила взглядом первый абзац, подняла глаза на вспыхнувшую красным камеру и, словно по памяти, начала:
— В зоне Восточного Средиземноморья продолжается военно-спортивный праздник «Весна»…

* * *
"В зоне Восточного Средиземноморья продолжается военно-спортивный праздник «Весна»…, — бодрым голосом сказала телекурва. Ее изображение погасло, но голос остался витать над ландшафтами Крыма, заключенными в мерцающий аквариум дряхлого «Электрона».
— Хана Крыму, — мрачно сказал Дим Шебеко, запив свои слова горьким зеленым чаем.
Группа C2H5OH поднесла к губам свои пиалы, словно повторяя жест гуру и тем самым подтверждая молчаливое с ним согласие: хана Крыму.
Экран демонстрировал восторженных крымцев, забрасывающих цветами советские танковые колонны.
— Вот пиздеж! — возмутился гитарист Гарик.
— Нет, Гарик, — покачал головой Дим Шебеко, — это не пиздеж. Это они там, в Крыму, все с ума посходили.
— Бен-то наш там! — напомнила Галка.
— Бену точно хана, — сказал в углу мрачный кто-то.
«Комубежаловка», столпившаяся на телевизионной кухне, единодушно возмутилась: Бену хана? Ну, нет! Если кому и хана, так точно не Бену! Не такой наш Бен, чтоб ему так просто была хана!
— А вот Лучу хана, — тихо сказала Галка. И, несмотря на тихость, эту фразу услышали все, и умолкли: да, о Луче-то мы и забыли! Как же так? Ему — хана? Он же был первый застрельщик соединения, какая же ему может быть хана?
Но Дим Шебеко со своей мудростью, присущей ему как гуру, видимо понимал больше, чем все остальные, и поэтому печально кивнул одними ресницами.
— Лучу хана, — согласился он, и запил эти слова зеленым, как вселенская тоска, и крепким, как водка, чаем…

* * *
Лучников вынырнул из ступора в самолете где-то над Украиной. До этого ему было как-то все равно: вот Сергеев сажает его в черный «пикап» с затемненными стеклами, вот они несутся обратно в Симферополь тем же путем, каким он ехал к собору — зачем он ехал туда? Чтобы похоронить Кристину? Но когда они выезжали, Кристи была еще жива… Так зачем же он ехал? — вот они погружаются в самолет, явно правительственный и явно советский — а какая разница? — вот, на диване по правую руку от него полковник Сергеев, а по левую — Петр Сабашников… А он здесь зачем? Вот экран, программа «Время», ежевечерняя советская брехня, промывка мозгов — но неожиданно для себя он обнаружил, что ему как бы приятно промыть мозги, что ему ХОЧЕТСЯ забыть сегодняшний день и увидеть его заново — буркалами советских телекамер. Зачем же здесь Петр? Он тоже арестован? А почему, собственно, «тоже» — разве арестован, например, Лучников? Он вообразил, как пристает к Сергееву с вопросами: я арестован? А по какому праву? На каких основаниях? — и показался в этой ситуации сам себе невообразимо смешным: этакий кролик, качающий права перед удавом. Впрочем, на удава полковник Сергеев походил мало. Совсем не походил он на удава. А походил он на уставшего до предела мужика, самому себе надоевшего и самому себе противного. Чем вы занимались целый день, мон колонель, что так противны самому себе? Неужели возили нас, одноклассников, чартерными рейсами в Москву?
"В зоне Восточного Средиземноморья продолжается военно-спортивный праздник «Весна», — сказала Татьяна Лунина. Танька, а ты что там делаешь, в этом ящике? А чей же я крест видел на мысе Херсонес — это была одна из твоих очаровательных шуточек? Поверь, Танька, я безумно рад, что ты жива — такая, понимаешь, оказия: оказался вообще без бабы! Некого трахнуть в трудную минуту, кроме самого себя — давай договоримся, когда меня отпустят, я приду к тебе на пистон!
Лучников расхохотался от своих мыслей, и сквозь слезы смеха увидел, что девка на телеэкране, только что сменившая собой крымские — виноват, господа! — уже советские пейзажи, ничуть не похожа на Лунину. Только рыжеватый цвет волос и модная в этом сезоне прическа «каре». Облажался значит. Но это ничего. Мадмуазель «Время», а как вы насчет пистона?
По экрану поплыли титры прогноза погоды. Мадмуазель «Время», невидимая и бестелесная, вещала дождь, снег и град, циклон и антициклон, переменную облачность, солнце, воздух, воду и прочие чудесные вещи.
— Успокойся, Андрей, — сказал Сабашников. Голос вернул Лучникова в реальность, как бы припечатал к сиденью тяжелой, но мягкой и теплой Петькиной ладонью. Хотя Петр его и пальцем не коснулся.
Лучников успокоился и совершенно спокойно отметил, что в «Прогнозе Погоды» упомянули и Крым. Конечно, под советским кодовым названием, но упомянули.
— В районе Бахчисарая ожидается внезапный шквальный ветер с дождем и градом. Серьезной опасности подвергаются виноградники. На Северном Кавказе…
Полковник Сергеев как-то встрепенулся, словно у него внутри развернулся давно проглоченный и забытый аршин. Надо же, как беспокоит полковника судьба бахчисарайских виноградников…

* * *
То же время, хребет Бабуган-Яйла, гора Роман-Кош.
— Сделай погромче, — сказал старший лейтенант спецназа капитану десанта.
Глеб сделал погромче.
В комнате отдыха матово серебрился экран. Из динамика доносилось монотонное журчание московской речи — кажется, эту респектабельную даму зовут Ангелина Вовк? Ла-ла-ла…надои…лал-лал-ла…центнеров с гектара…тонн угля…металлопроката и стали…
Женское бубнение сменилось мужским. Новости культуры… Премьера оперы «Чио-Чио-Сан» в Большом… Новый фильм Станислава Говорухина — «Место встречи изменить нельзя»…
Время — враг решимости… Так, кажется, говорили арабы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184