Был он очень красив. Слишком красив, чтобы оставаться верным. У него была хорошая профессия? инструментальщик. Оставил ее. Хотел стать поэтом. В конце концов не стал ни тем ни другим. О нем я расскажу позже. Он подождет, я тоже часто ждала его.
В этом клубе я познакомилась с одной бездетной супружеской парой, которая заинтересовалась мной. Они пригласили меня на литературно-политические вечера, которые устраивали еженедельно. С ней я подружилась. Ее звали Роза. Это имя к ней очень подходило. Она немного напоминала мне Рахиль Варнхагель, о которой я читала. Не только потому, что у нее был своего рода литературный салон. Она была личностью, обладала умом и сердцем, любила искусство и любила помочь молодым талантам. Позже, когда я стала выступать с художественным чтением, она часто сидела в первом ряду, устремив на меня свои большие голубые сияющие глаза. И я становилась спокойнее.
Муж ее больше интересовался политикой. Он считал себя коммунистом, отстаивал в спорах наше мировоззрение, был острым спорщиком. Но не был членом партии и не мог толком объяснить причины.
Но гостями были не только коммунисты. Всегда на их вечерах разгорались горячие споры. Обязательно читалось и обсуждалось какое-нибудь литературное произведение, проза или лирика. Интересные вечера.
Любопытно, что родители Розы, у которых оба жили, требовали, чтобы дети обращались к ним на «вы». Отец был адвокатом, мать? домохозяйкой. Это была зажиточная мелкобуржуазная семья, где придавали большое значение хорошим манерам. Но когда старик умер, оказалось, что благопристойность была фасадом. Семья распалась. Мать ссорилась из-за каждой мелочи. Муж Розы? служащий? стал безработным. Они сдали одну комнату работнику советского торгпредства. Роза без памяти влюбилась в этого человека. Да, в него можно было влюбиться, убедилась я, когда познакомилась с ним. Но у него была жена в Москве. Роза страшно страдала. А как я могла помочь моей подруге?
Кстати, друзья! Есть хорошая русская поговорка: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Ну, на мой взгляд, сто друзей, пожалуй, слишком много. Тебя на них не хватит. Вот это и случилось со мной. Я была постоянно в пути. Каждый из друзей хотел оказать мне услугу и тащил меня куда-нибудь: то на политические, то на художественные мероприятия. А времени для моего профессионального и политического образования не оставалось. Но я об этом не очень много думала. Меня охватила жажда жизни.
Тем временем я уже «поднялась» на одну ступеньку вверх. Стала ученицей в конторе фирмы «Хониг и компания» на Блюменштрассе. Боссы мои не были в восторге от меня. Ну и я от них тоже. Все время со мной случались какие-то беды. Отправляя письма, я перепутывала конверты. Согласие на поставку по более высокой цене я вкладывала в конверт, в который надо было вложить отказ от поставки. И вызывала тем самым страшный скандал между этими спекулянтами. Если меня посылали на таможню, чтобы внести десять тысяч марок, я приносила квитанцию на девять тысяч. Где потерялась тысяча? Честное слово, я не знала. Столько часов пришлось провести на таможне и так часто я пересчитывала эти деньги, что, когда я уже очутилась у кассы, тысячной бумажки как не бывало. Чтобы проверить мою честность, шефы спросили меня: «Ну, барышня, может быть, вы получили от нас лишь девять тысяч?» Я сказала правду. Как всегда в жизни. «Нет, я получила десять тысяч. Недостающую тысячу я выплачу. По частям!»
Сказала, не подумав. Мне пришлось бы на долгие месяцы положить зубы на полку, и все-таки я не скопила бы тысячу. Но в течение одной ночи я стала миллионершей. Да! В самом деле! И вслед за тем миллиардершей. Началась инфляция. Она катилась, катилась. Не видно было конца. Миллионам трудящихся она принесла несчастья, а меня она спасла. Вот сколько коварства и подлости в так называемом «свободном рыночном хозяйстве». Месячной зарплаты, которую мы получали утром, хватало вечером, чтобы по дороге домой купить булочку или коробку спичек. В один прекрасный день я бросила моим боссам тысячемарковую ассигнацию на стол. Они рассмеялись. Юмор висельников. Моих «работодателей» обуревали в то время другие заботы. Им было не до меня. Они обанкротились. Большие акулы глотали маленьких. Фирма «Хониг и компания» шла навстречу своему концу. Мое терпение тоже.
Горький опыт
Тем временем мне исполнилось восемнадцать. Моя любовь к театру отнюдь не была капризом девчонки. Это было подлинной глубокой привязанностью к театральному искусству. Мне было ясно: я должна стать актрисой. Но как? Этого я не знала. Посещать театральное училище я не могла. На это у меня не хватало денег. Надеяться на одну из немногих стипендий я тоже не могла. Может, частные уроки? Дважды в неделю? На это я могла бы скопить с грехом пополам. Как часто стояла я перед дешевыми столовыми и боролась сама с собой: войти? Не войти?
К первому учителю я попала вот каким образом. Один из моих друзей по галерке рекомендовал мне известного старого актера Фердинанда Грегори. Он, мол, один из лучших преподавателей школ Рейнгардта. Был ли он лучшим, я сомневаюсь. Но самым высокооплачиваемым был бесспорно. На первом уроке я занималась дикцией и техникой дыхания. Все правильно. Ровно через сорок пять минут он закончил урок. Я подала ему руку и робко сказала: «Большое спасибо». Только что не сделала книксен. Так величественно он выглядел. Он задержал мою руку в своей и сказал: «Да, а где мой гонорар, милое дитя?» Даже эту сугубо прозаическую фразу он произнес с большим пафосом.
«Я-я-я думала переслать его по почте. В месяц раз, думала я». Я заикалась от волнения. А он в том же тоне: «Но ведь не захожу же я в магазин купить себе что-нибудь, не имея с собой денег».
Я ничего не ответила. Ушла. Никогда больше не вернулась к нему. Одно занятие стоило целое состояние! Двадцать марок. Я, дурочка, не спросила сначала, считала это невежливым. Деньги я переслала ему по почте и на переводе написала: «Думала, что попаду в храм искусства, а попала в обычную лавку. Извините».
Снова я оказалась у разбитого корыта. После этого случая я решила позвонить Александру Гранаху, попросить у него совета. Теперь я могла появиться перед ним, не опасаясь, что он увидит во мне легкую добычу. «Со мной это дело не выйдет»,? сказала я ему при первой же встрече. «Ты права. Дружба прочнее всего»,? ответил он. Наша дружба выдержала десятилетия. Подчас я не знала, чего я хотела, но всегда? чего не хотела. Например, «стакана воды» в вопросах любви.
Гранах выслушал несколько моих отрывков из разных ролей. Он тут же позвонил своей учительнице Иоганне Буркхарт. Он еще много раз прибегал к ее помощи. Эта женщина прекрасно владела техникой речи. Многие известные певцы были ее учениками. Но зачем это было мне? Петь я вообще не могла. Мне нужен был учитель для разработки ролей.
Госпожа Буркхарт была чутким человеком. Я открыто поговорила с ней о моих проблемах. Она меня поняла. О плате она не хотела и слышать. Может быть, ей платил Гранах? Вполне возможно. Он рекомендовал меня и другому учителю, своему другу Гейнцу Гольдбергу, в то время известному сценаристу и режиссеру. Когда я пошла к нему, я захватила с собой одну подружку, которая тоже хотела стать актрисой. Она была очень неудачливым человеком, но способной, как мне казалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90