Троцкий утверждал, что накануне XII съезда члены Политбюро пресмыкались перед ним и Сталин лично предлагал ему выступить с политотчетом ЦК перед съездом.
Факты же свидетельствуют о том, что никакой «победы» Троцкого над членами Политбюро одержано не было. Тон и содержание письма от 22 марта 1923 года, которое Зиновьев, Сталин, Каменев, Томский и Рыков направили членам ЦК, убедительно свидетельствовали о том, что члены политбюро не только не пресмыкались перед Троцким, а не скрывали своего негодования против него. В письме излагалась история двухлетней борьбы членов Политбюро против Троцкого: «Уже не месяц и не два, а, пожалуй, года два продолжается такое отношение т. Троцкого к Политбюро. Не раз и не два мы выслушивали такие огульные отрицательные характеристики работы Политбюро и в те времена, когда эти работы происходили под председательством Владимира Ильича».
В письме напоминалось, что члены Политбюро «поддерживали в свое время предложение т. Ленина назначить т. Троцкого одним из замов Предсовнаркома, что было, к сожалению, отвергнуто т. Троцким. С этой же целью отдельные из нас вносили предложения дать возможность т. Троцкому выбрать для себя ту или иную крупную отрасль хозяйственной работы, что мы поддерживаем и сейчас».
Особое внимание в письме было обращено на невнимание Троцкого в своих «тезисах по промышленности» к вопросам союза с крестьянством: «В трактовке т. Троцкого этого вопроса (тезисы перерабатывались т. Троцким несколько раз, но в данном отношении он все время оставался верен своей ошибке) получается совершенно определенная политическая ошибка: нарушение перспективы, недооценка роли крестьянства. Ошибка вопиющая, ошибка, идущая вразрез с традициями большевизма, ошибка, чреватая громадными последствиями».
В дальнейшем политбюро еще резче требовало от Троцкого изменения текста тезисов. В телеграмме 4 апреля Сталина Троцкому, который находился в это время в Харькове, говорилось: «Мне кажется, что Вы не выполнили постановления Пленума о поправке по крестьянскому вопросу. Принятая Пленумом поправка по крестьянскому вопросу не только не включена в тезисы текстуально, но получила в новом тексте тезисов совершенно иной смысл. Между тем Пленумом поправка проголосована и утверждена и Вам поручено лишь согласование текста поправки с основным текстом тезисов… Прошу Вашего отзыва для доклада завтрашнему заседанию Политбюро ЦК». Содержание и тон этих заявлений никак не соответствуют утверждению Троцкого о его «победе» над членами Политбюро и его великодушном прощении «побежденных».
Вероятно, тон письма политбюро от 22 марта стал резче, чем прежние заявления в адрес Троцкого, в силу того, что 16 марта у Ленина случился третий и самый сильный приступ болезни: он оказался парализован и лишился речи. Присутствие Ленина, который не только в своем неотправленном письме к съезду, но и в личных беседах выступал за осторожность в отношении Троцкого, в определенной степени сдерживало резкость выступлений остальных членов политбюро. Члены политбюро, которые постоянно опирались на авторитет Ленина, могли расценить пренебрежение Троцкого к решениям февральского пленума ЦК и их просьбам как свидетельство его полного неподчинения руководству партии. Опасения, что разногласия в руководстве партии могут привести к ее расколу, которые выражал Ленин, разделяли и другие члены политбюро. Это заставляло их не предавать широкой огласке существовавшие противоречия.
Разногласия, разъединившие политбюро, не были вынесены на XII съезд. Как и два года назад, В.В. Косиор поставил вопрос о дискриминации сторонников Троцкого: «Десятки наших товарищей стоят вне партийной работы не потому, что они худые организаторы, не потому, что они плохие коммунисты, но исключительно потому, что в различное время и по различным поводам они участвовали в тех или иных группировках, что они принимали участие в дискуссиях против официальной линии, которая проводилась Центральным Комитетом». В своем выступлении Косиор далее заявлял о том, что «такого рода отчет… можно было бы начать с т. Троцкого, такого рода отчет можно было бы закончить т. Шляпниковым и другими членами «рабочей оппозиции». Эта фраза была исключена из официального текста стенограммы.
Отвечая Косиору, Сталин заявил: «Я должен опровергнуть это обвинение… Разве можно серьезно говорить о том, что т. Троцкий без работы? Руководить этакой махиной, как наша армия и наш флот, разве это мало? Разве это безработица? Допустим, что для такого крупного работника, как т. Троцкий, этого мало, но я должен указать на некоторые факты, которые говорят о том, что сам т. Троцкий, видимо, не намерен, не чувствует тяги к другой, более сложной работе».
Рассказав об отказах Троцкого стать замом Ленина в сентябре 1922-го и в январе 1923 года, Сталин заметил: «Мы еще раз получили категорический ответ с мотивировкой о том, что назначить его, Троцкого, замом - значит ликвидировать его как советского работника. Конечно, товарищи, это дело вкуса. Я не думаю, чтобы тт. Рыков, Цюрупа, Каменев, став замом, ликвидировали бы себя как советских работников, но т. Троцкий думает иначе, и уж, во всяком случае, тут ЦК, товарищи, ни при чем. Очевидно, у т. Троцкого есть какой-то мотив, какое-то соображение, какая-то причина, которая не дает ему взять, кроме военной, еще другую, более сложную работу». Эта часть выступления Сталина также не вошла в официальную стенограмму съезда. Хотя Троцкий не объяснил на съезде, какое «соображение», какая «причина» и какой «мотив» не позволяют ему взять другую работу, он дал понять, что ему есть что сказать, ограничившись замечанием, что «съезд - это не то место… где такого рода инциденты разбираются».
В то же время своим докладом о промышленности Троцкий продемонстрировал, что способен выполнять и «другую сложную работу», кроме военной. В этом докладе Троцкий особо остановился на острой проблеме экономики - нараставшем разрыве в ценах на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. (Демонстрируя диаграмму, иллюстрирующую динамику этих цен, Троцкий заметил: «Вот какая получилась раскаряка, или ножницы!» Это яркое выражение привилось и с тех пор вошло в постоянный лексикон советской жизни.)
Троцкий видел выход в решении этой проблемы, с одной стороны, в совершенствовании работы промышленности. С другой стороны, он предлагал расширять государственный экспорт хлеба. В этом вопросе он проявлял немалые познания, так как он был знаком ему с детства. С этой целью он выступал за государственную монополию внешней торговли, рассчитывая, что Европа будет «за хлеб… платить нам машинами и фабричными предметами потребления (последних, разумеется, мы будем брать как можно меньше)».
Для того чтобы улучшить работу промышленности, Троцкий предлагал осуществить «концентрацию производства на наилучше оборудованных, наилучше расположенных в географическом и торговом смысле предприятиях». Он говорил о необходимости «увольнять рабочих и работниц», ибо считал, что нельзя содержать «на заводах лишнее количество рабочих и работниц, еле работающих, но получающих зарплату, на треть работающих, для того только, чтобы не обрекать их на открытую безработицу».
Инструментом защиты государственных интересов внутри страны и за ее пределами должно было стать планирование, учитывающее конъюнктуру рынка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Факты же свидетельствуют о том, что никакой «победы» Троцкого над членами Политбюро одержано не было. Тон и содержание письма от 22 марта 1923 года, которое Зиновьев, Сталин, Каменев, Томский и Рыков направили членам ЦК, убедительно свидетельствовали о том, что члены политбюро не только не пресмыкались перед Троцким, а не скрывали своего негодования против него. В письме излагалась история двухлетней борьбы членов Политбюро против Троцкого: «Уже не месяц и не два, а, пожалуй, года два продолжается такое отношение т. Троцкого к Политбюро. Не раз и не два мы выслушивали такие огульные отрицательные характеристики работы Политбюро и в те времена, когда эти работы происходили под председательством Владимира Ильича».
В письме напоминалось, что члены Политбюро «поддерживали в свое время предложение т. Ленина назначить т. Троцкого одним из замов Предсовнаркома, что было, к сожалению, отвергнуто т. Троцким. С этой же целью отдельные из нас вносили предложения дать возможность т. Троцкому выбрать для себя ту или иную крупную отрасль хозяйственной работы, что мы поддерживаем и сейчас».
Особое внимание в письме было обращено на невнимание Троцкого в своих «тезисах по промышленности» к вопросам союза с крестьянством: «В трактовке т. Троцкого этого вопроса (тезисы перерабатывались т. Троцким несколько раз, но в данном отношении он все время оставался верен своей ошибке) получается совершенно определенная политическая ошибка: нарушение перспективы, недооценка роли крестьянства. Ошибка вопиющая, ошибка, идущая вразрез с традициями большевизма, ошибка, чреватая громадными последствиями».
В дальнейшем политбюро еще резче требовало от Троцкого изменения текста тезисов. В телеграмме 4 апреля Сталина Троцкому, который находился в это время в Харькове, говорилось: «Мне кажется, что Вы не выполнили постановления Пленума о поправке по крестьянскому вопросу. Принятая Пленумом поправка по крестьянскому вопросу не только не включена в тезисы текстуально, но получила в новом тексте тезисов совершенно иной смысл. Между тем Пленумом поправка проголосована и утверждена и Вам поручено лишь согласование текста поправки с основным текстом тезисов… Прошу Вашего отзыва для доклада завтрашнему заседанию Политбюро ЦК». Содержание и тон этих заявлений никак не соответствуют утверждению Троцкого о его «победе» над членами Политбюро и его великодушном прощении «побежденных».
Вероятно, тон письма политбюро от 22 марта стал резче, чем прежние заявления в адрес Троцкого, в силу того, что 16 марта у Ленина случился третий и самый сильный приступ болезни: он оказался парализован и лишился речи. Присутствие Ленина, который не только в своем неотправленном письме к съезду, но и в личных беседах выступал за осторожность в отношении Троцкого, в определенной степени сдерживало резкость выступлений остальных членов политбюро. Члены политбюро, которые постоянно опирались на авторитет Ленина, могли расценить пренебрежение Троцкого к решениям февральского пленума ЦК и их просьбам как свидетельство его полного неподчинения руководству партии. Опасения, что разногласия в руководстве партии могут привести к ее расколу, которые выражал Ленин, разделяли и другие члены политбюро. Это заставляло их не предавать широкой огласке существовавшие противоречия.
Разногласия, разъединившие политбюро, не были вынесены на XII съезд. Как и два года назад, В.В. Косиор поставил вопрос о дискриминации сторонников Троцкого: «Десятки наших товарищей стоят вне партийной работы не потому, что они худые организаторы, не потому, что они плохие коммунисты, но исключительно потому, что в различное время и по различным поводам они участвовали в тех или иных группировках, что они принимали участие в дискуссиях против официальной линии, которая проводилась Центральным Комитетом». В своем выступлении Косиор далее заявлял о том, что «такого рода отчет… можно было бы начать с т. Троцкого, такого рода отчет можно было бы закончить т. Шляпниковым и другими членами «рабочей оппозиции». Эта фраза была исключена из официального текста стенограммы.
Отвечая Косиору, Сталин заявил: «Я должен опровергнуть это обвинение… Разве можно серьезно говорить о том, что т. Троцкий без работы? Руководить этакой махиной, как наша армия и наш флот, разве это мало? Разве это безработица? Допустим, что для такого крупного работника, как т. Троцкий, этого мало, но я должен указать на некоторые факты, которые говорят о том, что сам т. Троцкий, видимо, не намерен, не чувствует тяги к другой, более сложной работе».
Рассказав об отказах Троцкого стать замом Ленина в сентябре 1922-го и в январе 1923 года, Сталин заметил: «Мы еще раз получили категорический ответ с мотивировкой о том, что назначить его, Троцкого, замом - значит ликвидировать его как советского работника. Конечно, товарищи, это дело вкуса. Я не думаю, чтобы тт. Рыков, Цюрупа, Каменев, став замом, ликвидировали бы себя как советских работников, но т. Троцкий думает иначе, и уж, во всяком случае, тут ЦК, товарищи, ни при чем. Очевидно, у т. Троцкого есть какой-то мотив, какое-то соображение, какая-то причина, которая не дает ему взять, кроме военной, еще другую, более сложную работу». Эта часть выступления Сталина также не вошла в официальную стенограмму съезда. Хотя Троцкий не объяснил на съезде, какое «соображение», какая «причина» и какой «мотив» не позволяют ему взять другую работу, он дал понять, что ему есть что сказать, ограничившись замечанием, что «съезд - это не то место… где такого рода инциденты разбираются».
В то же время своим докладом о промышленности Троцкий продемонстрировал, что способен выполнять и «другую сложную работу», кроме военной. В этом докладе Троцкий особо остановился на острой проблеме экономики - нараставшем разрыве в ценах на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. (Демонстрируя диаграмму, иллюстрирующую динамику этих цен, Троцкий заметил: «Вот какая получилась раскаряка, или ножницы!» Это яркое выражение привилось и с тех пор вошло в постоянный лексикон советской жизни.)
Троцкий видел выход в решении этой проблемы, с одной стороны, в совершенствовании работы промышленности. С другой стороны, он предлагал расширять государственный экспорт хлеба. В этом вопросе он проявлял немалые познания, так как он был знаком ему с детства. С этой целью он выступал за государственную монополию внешней торговли, рассчитывая, что Европа будет «за хлеб… платить нам машинами и фабричными предметами потребления (последних, разумеется, мы будем брать как можно меньше)».
Для того чтобы улучшить работу промышленности, Троцкий предлагал осуществить «концентрацию производства на наилучше оборудованных, наилучше расположенных в географическом и торговом смысле предприятиях». Он говорил о необходимости «увольнять рабочих и работниц», ибо считал, что нельзя содержать «на заводах лишнее количество рабочих и работниц, еле работающих, но получающих зарплату, на треть работающих, для того только, чтобы не обрекать их на открытую безработицу».
Инструментом защиты государственных интересов внутри страны и за ее пределами должно было стать планирование, учитывающее конъюнктуру рынка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176