Женщина сама по себе неординарная, она после гибели Бентона серьезно мне помогала. — Ради Бога, с ней-то ничего не стряслось? — обеспокоилась я.
— Она уже где-то с полгода как ушла оттуда, — отвечает Люси. — Видно, АТФ хотело перевести ее в Лос-Анджелес, поставить ответственной над тамошними подразделениями. Хуже участи не придумаешь. В Лос-Анджелес нашего брата калачом не заманишь.
А согласись Тиун — стала бы называться специальным ответственным агентом; мало кому из женщин федеральных правоохранительных органов выпадает руководить целыми подразделениями. Дальше Люси рассказывает, что Макговерн написала прошение об отставке и начала практиковать в частном порядке, устроив собственное сыскное бюро.
— «Последняя инстанция», — говорит Люси, все больше и больше оживляясь. — Крутое названьице, правда? Основную деятельность развернули в Нью-Йорке. Тиун свела всех в одну большую бригаду: следователи по поджогам и бомбам, копы, адвокаты, всякий полезный народец на случай неприятностей. Не прошло и полгода, а у нее уже своя клиентура. Вроде как не фирма, а тайное общество образовалось. И молва пошла: припекло — звони в «Последнюю инстанцию», туда все отправляются, когда больше идти некуда.
Помешиваю булькающий на плите томатный соус, снимаю пробу.
— Я так поняла, вы с Тиун плотно контачите с тех пор, как ты уехала из Филадельфии. — Вливаю в кастрюльку пару чайных ложек оливкового масла. — Эх. Ладно, сюда подойдет, а для салата не годится. — Беру в руку бутылочку и хмурюсь. — Давить оливки вместе с косточками — все равно что выжимать сок из апельсина в кожуре: получай по заслугам.
— Почему у меня складывается такое чувство, что Анна не горячая поклонница итальянской стряпни? — прозаично замечает Люси.
— Что ж, придется взяться за ее образование. Список покупок. — Киваю на блокнот и ручку возле телефона. — Первое — оливковое масло сверхчистого отжима, по-итальянски, без косточек. «Мишн олив супримо» — тоже неплохое, если сумеешь разыскать. Ни намека на горечь.
Люси за мной записывает.
— Да, мы с Тиун тесно контактировали, — сообщает она мне.
— Ты к ее занятиям имеешь какое-то отношение? — Понятно, что разговор затеян ради этого.
— Можно сказать и так.
— Дальше — давленый чеснок. В холодильниках ищи, в маленьких баночках. Я нынче ленивая. — Беру миску с постной говядиной, с которой самолично срезала жир и тщательно прокрутила. — Давильщик чеснока из меня сейчас никакой. — Помешивая соус, добавляю фарш. — Насколько у вас это серьезно? — Направляюсь к холодильнику, выдвигаю ящички. Ну конечно, о свежей зелени Анна тоже не позаботилась.
Люси вздыхает.
— Эх, тетя Кей. Боюсь, вам мои новости придутся не по вкусу.
В последнее время по душам мы с племянницей разговариваем редко. Да и видимся редко. Она переехала в Майами, а после смерти Бентона мы обе отгородились от мира прочной стеной. Пробую угадать, что же скрывается в задорном взгляде Люси, прокручивая в голове возможные варианты. Похоже, у них с Макговерн успело что-то завязаться еще в прошлом году, когда нас вызвали расследовать один страшный поджог, настоящую катастрофу, в виргинском городе Уоррентоне, подстроенный, дабы скрыть убийство. Как выяснилось позже, это было первое из преступлений, за которыми стояла Кэрри Гризен.
— Листья мяты, базилик, петрушка, — диктую дальше список покупок. — Кусочек пармезана реггиано. Люси, скажи мне правду. — Ищу специи. Макговерн женщина моего возраста, одинокая — по крайней мере была, когда мы последний раз виделись. Захлопнув дверцу шкафчика, оборачиваюсь к племяшке: — У вас с Тиун близкие отношения?
— Ну, поначалу все было не в том смысле, который ты имеешь в виду.
— То есть поначалу не было, а потом?..
— Знаешь, давай-ка лучше сама рассказывай, — беззлобно парирует Люси. — Что у вас с Джеем?
— Он на меня не работает, — отвечаю я. — И я уж точно не хожу у него в подчиненных. И вообще мне эта тема неприятна. Мы говорили о тебе.
— Терпеть не могу, когда ты затыкаешь мне рот, тетя Кей, — тихо произносит она.
— Я не затыкаю. Просто меня беспокоит, когда деловые отношения перерастают в личные. Во всем нужно придерживаться меры.
— Вы с Бентоном тоже работали вместе. — Она указывает мне на другое нарушение моих же собственных правил.
Постукиваю ложкой по кастрюле.
— Я много чего такого сделала в жизни, что тебе делать бы не советовала. И не советую как раз потому, что сама однажды обожглась.
— Ты когда-нибудь подрабатывала? — Люси потягивается нижней частью позвоночника и крутит плечами.
Хмурюсь.
— В смысле, по совместительству? Что-то не припомню.
— Ну хорошо, пришло время испробовать сыворотку правды. Я — злоумышленная халтурщица и главный спонсор Тиун, основной держатель акций «Последней инстанции». Вот так. Теперь тебе все известно.
— Давай-ка присядем.
Направляюсь к обеденному столу, и мы берем стулья.
— Все само собой случилось, — начинает Люси. — Пару лет назад я придумала поисковую программу для собственных нужд. Тогда все твердили, что люди на интернет-технологиях здорово зарабатывают. Ну, я плюнула и продала свое изобретение за три четверти миллиона.
Уму непостижимо. Способности Люси зарабатывать деньги ранее ограничивались лишь избранной ею профессией.
— После одного рейда меня посетила другая мыслишка. Мы конфисковали большую партию компьютеров, — рассказывает она, — и восстанавливали электронную почту владельцев, которую те предусмотрительно стерли. Меня поразила уязвимость нашей личной переписки. Ведь почта за нами всю жизнь волочится, как призрачный хвост. Вот я и придумала, как ее подчищать; комар носа не подточит. Образно выражаясь, рвешь ее в клочки. Это теперь уже создано несколько программных пакетов для сей надобности. А тогда я поднапрягла мозги и еще кучу денег заработала.
Следующий мой вопрос начисто лишен всякой дипломатии: АТФ известно, что она изобрела технологию, помогающую свести на нет усилия правоохранительных органов? Что Люси фактически помогает плохим ребятам шифровать переписку? Племяшка отвечает, будто все равно рано или поздно кто-нибудь додумался бы. К тому же что делать простым законопослушным гражданам? В АТФ о ее предпринимательской деятельности не знают, как не знают и того, что у агента Фаринелли имеются инвестированные средства. Вплоть до сегодняшнего момента лишь ее личному консультанту по финансовым вопросам да Тиун Макговерн известно, что Люси располагает многомиллионным состоянием и личным вертолетом.
— Так вот как Тиун удалось открыть собственное дело в таком непомерно дорогом городе, как Нью-Йорк, — размышляю я.
— Совершенно верно, — отвечает Люси. — По той же причине я не собираюсь бороться с АТФ. Если начнутся дрязги, тогда, вероятнее всего, всплывет правда о моих досужих подвигах. Тут же все пустятся копать: отдел внутренних расследований, ревизоры. Меня распнут, принесут в жертву своим бредовым бумагомарательским идеалам. Мне оно нужно?
— Люси, из-за твоего нежелания выступить против несправедливости пострадают другие. Те, у кого нет миллионов долларов, вертолета и собственной фирмы в Нью-Йорке. А это, согласись, неплохое подспорье для начала.
— С несправедливостью борется «Последняя инстанция», — отвечает она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
— Она уже где-то с полгода как ушла оттуда, — отвечает Люси. — Видно, АТФ хотело перевести ее в Лос-Анджелес, поставить ответственной над тамошними подразделениями. Хуже участи не придумаешь. В Лос-Анджелес нашего брата калачом не заманишь.
А согласись Тиун — стала бы называться специальным ответственным агентом; мало кому из женщин федеральных правоохранительных органов выпадает руководить целыми подразделениями. Дальше Люси рассказывает, что Макговерн написала прошение об отставке и начала практиковать в частном порядке, устроив собственное сыскное бюро.
— «Последняя инстанция», — говорит Люси, все больше и больше оживляясь. — Крутое названьице, правда? Основную деятельность развернули в Нью-Йорке. Тиун свела всех в одну большую бригаду: следователи по поджогам и бомбам, копы, адвокаты, всякий полезный народец на случай неприятностей. Не прошло и полгода, а у нее уже своя клиентура. Вроде как не фирма, а тайное общество образовалось. И молва пошла: припекло — звони в «Последнюю инстанцию», туда все отправляются, когда больше идти некуда.
Помешиваю булькающий на плите томатный соус, снимаю пробу.
— Я так поняла, вы с Тиун плотно контачите с тех пор, как ты уехала из Филадельфии. — Вливаю в кастрюльку пару чайных ложек оливкового масла. — Эх. Ладно, сюда подойдет, а для салата не годится. — Беру в руку бутылочку и хмурюсь. — Давить оливки вместе с косточками — все равно что выжимать сок из апельсина в кожуре: получай по заслугам.
— Почему у меня складывается такое чувство, что Анна не горячая поклонница итальянской стряпни? — прозаично замечает Люси.
— Что ж, придется взяться за ее образование. Список покупок. — Киваю на блокнот и ручку возле телефона. — Первое — оливковое масло сверхчистого отжима, по-итальянски, без косточек. «Мишн олив супримо» — тоже неплохое, если сумеешь разыскать. Ни намека на горечь.
Люси за мной записывает.
— Да, мы с Тиун тесно контактировали, — сообщает она мне.
— Ты к ее занятиям имеешь какое-то отношение? — Понятно, что разговор затеян ради этого.
— Можно сказать и так.
— Дальше — давленый чеснок. В холодильниках ищи, в маленьких баночках. Я нынче ленивая. — Беру миску с постной говядиной, с которой самолично срезала жир и тщательно прокрутила. — Давильщик чеснока из меня сейчас никакой. — Помешивая соус, добавляю фарш. — Насколько у вас это серьезно? — Направляюсь к холодильнику, выдвигаю ящички. Ну конечно, о свежей зелени Анна тоже не позаботилась.
Люси вздыхает.
— Эх, тетя Кей. Боюсь, вам мои новости придутся не по вкусу.
В последнее время по душам мы с племянницей разговариваем редко. Да и видимся редко. Она переехала в Майами, а после смерти Бентона мы обе отгородились от мира прочной стеной. Пробую угадать, что же скрывается в задорном взгляде Люси, прокручивая в голове возможные варианты. Похоже, у них с Макговерн успело что-то завязаться еще в прошлом году, когда нас вызвали расследовать один страшный поджог, настоящую катастрофу, в виргинском городе Уоррентоне, подстроенный, дабы скрыть убийство. Как выяснилось позже, это было первое из преступлений, за которыми стояла Кэрри Гризен.
— Листья мяты, базилик, петрушка, — диктую дальше список покупок. — Кусочек пармезана реггиано. Люси, скажи мне правду. — Ищу специи. Макговерн женщина моего возраста, одинокая — по крайней мере была, когда мы последний раз виделись. Захлопнув дверцу шкафчика, оборачиваюсь к племяшке: — У вас с Тиун близкие отношения?
— Ну, поначалу все было не в том смысле, который ты имеешь в виду.
— То есть поначалу не было, а потом?..
— Знаешь, давай-ка лучше сама рассказывай, — беззлобно парирует Люси. — Что у вас с Джеем?
— Он на меня не работает, — отвечаю я. — И я уж точно не хожу у него в подчиненных. И вообще мне эта тема неприятна. Мы говорили о тебе.
— Терпеть не могу, когда ты затыкаешь мне рот, тетя Кей, — тихо произносит она.
— Я не затыкаю. Просто меня беспокоит, когда деловые отношения перерастают в личные. Во всем нужно придерживаться меры.
— Вы с Бентоном тоже работали вместе. — Она указывает мне на другое нарушение моих же собственных правил.
Постукиваю ложкой по кастрюле.
— Я много чего такого сделала в жизни, что тебе делать бы не советовала. И не советую как раз потому, что сама однажды обожглась.
— Ты когда-нибудь подрабатывала? — Люси потягивается нижней частью позвоночника и крутит плечами.
Хмурюсь.
— В смысле, по совместительству? Что-то не припомню.
— Ну хорошо, пришло время испробовать сыворотку правды. Я — злоумышленная халтурщица и главный спонсор Тиун, основной держатель акций «Последней инстанции». Вот так. Теперь тебе все известно.
— Давай-ка присядем.
Направляюсь к обеденному столу, и мы берем стулья.
— Все само собой случилось, — начинает Люси. — Пару лет назад я придумала поисковую программу для собственных нужд. Тогда все твердили, что люди на интернет-технологиях здорово зарабатывают. Ну, я плюнула и продала свое изобретение за три четверти миллиона.
Уму непостижимо. Способности Люси зарабатывать деньги ранее ограничивались лишь избранной ею профессией.
— После одного рейда меня посетила другая мыслишка. Мы конфисковали большую партию компьютеров, — рассказывает она, — и восстанавливали электронную почту владельцев, которую те предусмотрительно стерли. Меня поразила уязвимость нашей личной переписки. Ведь почта за нами всю жизнь волочится, как призрачный хвост. Вот я и придумала, как ее подчищать; комар носа не подточит. Образно выражаясь, рвешь ее в клочки. Это теперь уже создано несколько программных пакетов для сей надобности. А тогда я поднапрягла мозги и еще кучу денег заработала.
Следующий мой вопрос начисто лишен всякой дипломатии: АТФ известно, что она изобрела технологию, помогающую свести на нет усилия правоохранительных органов? Что Люси фактически помогает плохим ребятам шифровать переписку? Племяшка отвечает, будто все равно рано или поздно кто-нибудь додумался бы. К тому же что делать простым законопослушным гражданам? В АТФ о ее предпринимательской деятельности не знают, как не знают и того, что у агента Фаринелли имеются инвестированные средства. Вплоть до сегодняшнего момента лишь ее личному консультанту по финансовым вопросам да Тиун Макговерн известно, что Люси располагает многомиллионным состоянием и личным вертолетом.
— Так вот как Тиун удалось открыть собственное дело в таком непомерно дорогом городе, как Нью-Йорк, — размышляю я.
— Совершенно верно, — отвечает Люси. — По той же причине я не собираюсь бороться с АТФ. Если начнутся дрязги, тогда, вероятнее всего, всплывет правда о моих досужих подвигах. Тут же все пустятся копать: отдел внутренних расследований, ревизоры. Меня распнут, принесут в жертву своим бредовым бумагомарательским идеалам. Мне оно нужно?
— Люси, из-за твоего нежелания выступить против несправедливости пострадают другие. Те, у кого нет миллионов долларов, вертолета и собственной фирмы в Нью-Йорке. А это, согласись, неплохое подспорье для начала.
— С несправедливостью борется «Последняя инстанция», — отвечает она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129