Боско, чувствуя, что произошла катастрофа, спросил его:
— Что стряслось, месье Людовик?
Интерн, увидев своего смиренного и самоотверженного друга, заглянул в его по-собачьи преданные глаза, и чувства медика разом хлынули наружу.
— Ах, Боско, милый Боско! Я — несчастнейший из людей!..
— Вы меня огорчаете! Неужели с мадемуазель Марией случилось какое-нибудь несчастье?
— Все кончено для нее… Все кончено для меня… Она выходит замуж за другого…
— Господи, помилуй! Быть того не может!..
— Увы, может… Другой счастливец, человек куда более ловкий, чем я, вернет ребенка и станет ее мужем… И еще она пишет, что скорее убьет себя, чем вступит в этот проклятый брачный союз.
— Разрази меня гром! Это невозможно, или за всем этим кроется какая-то страшная тайна! Черт возьми, все это должно быть как-то связано!
— Что — все?
— Убийство Леона…
— Как? Леона?! Леона Ришара?.. Я как раз одевался… И тут получил письмо, в котором Мария возвращала мне данное слово. В отчаянии я обо всем позабыл… о свадьбе… о друзьях…
— …И еще изнасилование Мими…
— Что-о-о?!
— Изнасилование Мими, которому я помешал, убив двух бандитов.
— Но ты, откуда ты взялся?
— Из катакомб. Именно там я слышал, как главарь банды, исполняя волю Малыша-Прядильщика, приказал убить Леона и обесчестить Мими.
Интерн решил, что его друг тронулся умом. Он испуганно глядел на него, не в силах поверить, что все это правда.
Боско понял значение этого взгляда и отрицательно покачал головой.
— Нет, я не свихнулся, хотя и должен был бы сойти с ума из-за всего, что произошло с нашей последней встречи. В конце концов, отдать концы — это было бы наименьшее из того, что мне довелось пережить…
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Да что раз десять жизнь моя висела на волоске.
— Да говори же, говори, рассказывай! Я уже и сам не знаю, на каком я свете! Еще немного, и я руки на себя наложу! Во всяком случае, не буду так страдать!..
— По-моему, паршивое средство. Смерть-то, ведь она надолго.
— Ты еще можешь шутить!
— Черт побери, что за чушь вы несете! Позвольте рассказать вам о своих похождениях, и вы убедитесь, что все повязано между собой.
— Рассказывай. — Обескураженный студент рухнул в. кресло.
— Минуточку, патрон. Вот уже часов эдак тридцать я ничего не жрал. И в охотку положил бы сейчас на зуб, скажем, каких-нибудь овощей… А к ним совсем пустячок — с дюжину крутых яиц, колбаски эдак фунтик, вязаночку сарделек.
Интерн велел служанке принести все то, что заказывал Боско.
Через десять минут бродяга, уписывая за обе щеки принесенную снедь, повествовал о своих неимоверных приключениях, а интерн жадно ему внимал.
Боско начал со встречи с Черным Редисом, потом сообщил, как ему пришла в голову мысль внедриться в шайку арпеттов, чтобы подключить «подмастерьев» к поискам малыша Жана.
Затем он описал организацию юных мерзавцев, их предводителя, их так называемые подвиги, коллективное судилище и экзекуции.
Наконец, очередь дошла до передряги, в которую они попали с Франженом Шишкой, до бегства по лабиринтам катакомб и падения в яму.
Поначалу падение оглушило его, и Боско подумал, что пробил его последний час. Он не знал, сколько пролежал разбитый, перемолотый, но все-таки встал, почти неспособный двигаться.
Ведь Боско не был маменькиным сынком, такие, как он, чувств не лишаются.
Поднявшись на ноги, он ощупал себя, понял, что кости целы, и пришел к выводу, что следует искать выход. Хотя и понимал: это бредовая идея.
Боско ползком обследовал яму. В окружности она имела метров десять. Почва была влажной, как будто во время дождей сюда просачивалась вода.
Передвигаясь на четвереньках, он сделал находку, заставившую его вскрикнуть от ужаса: он нашарил человеческие останки. И не какие-нибудь старые кости древних времен, а совершенно свежий скелет с еще сохранившимися кусками плоти.
«Какой-нибудь бедолага, прежде меня грохнувшийся в эту ямину», — мало-помалу успокаиваясь, подумал Боско.
Шаря по стенкам, он вдруг нащупал какое-то углубление. Отверстие было небольшое, чуть шире печного зева.
Отважившись, Боско ринулся в него. Все равно помирать, так лучше, хоть и без надежды, попытать счастья…
Полз он долго, ему не хватало воздуха, узкие стены сжимали бока, иногда он застревал — ни назад, ни вперед. Он ощущал то, что, вероятно, испытывают люди, погребенные заживо. Силы покидали его, дыхание прерывалось, порой, пытаясь освежиться, он прикладывал пересохшие губы к влажному грунту. Потом снова полз на животе, извиваясь, как земляной червяк. Это длилось долго: то горячечное возбуждение, то страшная слабость попеременно терзали его.
Потом проход немного расширился. Погруженный в кромешную тьму, Боско продолжал свой путь, низко пригнув голову, чтоб не напороться на какой-нибудь выступ, а в мыслях у него было лишь одно — спасти Мими и Леона.
«Честное слово, — думал он, — если б не они, я давно бы уже копыта отбросил. Забавная штука — жизнь!»
— А я? — перебил его Людовик, и в его голосе прозвучали нотки нежной укоризны. — Я думал, что ты и обо мне вспомнишь!
— О вас, дражайший патрон, я не забывал! Но в тот момент вы не подвергались такой страшной опасности, как Леон и Мими.
— Твоя правда. Итак, Мими спасена. А что же с Леоном?
— Он пропал. Нам необходимо его отыскать. Но дайте же мне дорассказать до конца, в двух словах, свою историю. Я буду краток. Итак, я добрался до подземного озера. То-то была радость! Я жадно пил эту неизвестно откуда стекавшую, неизвестно какую грязь принесшую воду и не мог напиться, барахтался в озере, где вода была мне то по пояс, то доходила до шеи. Затем, промерзнув до костей от этого затянувшегося купания, я в. конце концов, представьте себе, нашел вход в такой широкий коридор, что, раскинув руки в стороны, не мог коснуться его стен.
Вокруг по-прежнему царила непроглядная тьма. Это меня не обескуражило. Я шел и шел вперед, поворачивая вместе с коридором, крутился и петлял, пока усталость не сморила меня. Я упал и уснул, не ведая, проснусь ли вообще в этих проклятых потемках. И вновь побрел, едва волоча ноги, хотя в голове у меня гудело, шумело в ушах, а перед глазами плавали разноцветные круги. Десятки, сотни раз мне казалось, что я умираю. Я падал на землю и говорил себе: «Вот тут, бедолага Боско, и отыщут когда-нибудь твои косточки». И опять вставал для того, чтобы через сотню шагов упасть снова. А когда ноги окончательно мне отказали, когда я решил, что мне совсем каюк, вдруг заметил вдали слабо белеющее пятно, похожее на осколок матового стекла. Это видение вдохнуло в меня такую энергию, что я помчался вперед… Наконец я добрался до того места, откуда падал свет. Я находился на дне колодца. И вот я вижу над собой большой круг синего неба! Я чуть от радости не умер! Но ведь в такой момент негоже умирать, как вы считаете, месье Людовик?..
— Ну, рассказывай же, рассказывай, что дальше, не тяни!..
— Я уже заканчиваю и буду краток. Это был колодец для добычи песчаного известняка. С горизонтального ворота свисала веревка, приводимая в действие большим колесом. И плевать на то, что я был такой измученный… Я все равно схватился за веревку, впился в нее и умудрился вылезти… И вот я стою на земле, на суше, по которой так вольготно двигаться человеку, особенно после таких долгих блужданий по подземным лабиринтам… Я пошел куда глаза глядят, но, так как все предместья я знаю как свои пять пальцев, вскорости определил — ба, да ведь я же в Иси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133