Цивилизация — это великое благо!
Когда колониальный жандарм доставил пленника в участок, бригадир, оторвавшись от созерцания произрастающих в огороде овощей, приступил к допросу, не откладывая дела в долгий ящик.
Ромул, не стремившийся ни к чему иному, кроме как отомстить своим товарищам, выдал их и рассказал все, поставив лишь одно условие — пусть ему дадут бутылку тростниковой водки, пачку табаку и трубку.
Он заявил также, что берет на себя поимку беглецов — всех до единого.
При мысли о такой облаве бригадир покинул салат-латук, морковь и редиску и, нахлобучив на голову белый тропический шлем и подпоясавшись большой саблей, мобилизовал все находящиеся под его командованием «силы порядка».
«Силы порядка», в свою очередь, надели шлемы и всю амуницию, вооружились и, предводительствуемые негром, предварительно разжившимся тростниковой водкой, трубкой и таб;.чком, тронулись в путь.
Ромул, предвкушая хорошую шутку, которую он сыграет со своими обидчиками, пошел по собственному следу и навел жандармов на отряд каннибалов.
Те даже и не пытались оказать сопротивления. Они безропотно сдались, покорно протянув руки, чтобы их связали путами, и так же послушно отправились в Кав, где и были за)слючены в тюрьму.
Арестовано было восемь человек: Бамбош, Мартен, Филипп, Симонен, Ларди, два араба и, наконец, Ромул, получивший благодаря доносу некоторые привилегии. Он пользовался и такой льготой, как отдельное помещение, не опасаясь тям ни тесноты, ни скученности, ни мести своих товарищей.
Когда они очутились в деревушке Кав, их желудки уже переварили людоедскую трапезу, и голод вновь дал о себе знать. Похлебка, которую им приготовили, показалась им отменной, также как и бакалио, макароны по-гвиански — неотъемлемая составная часть каждой трапезы в колонии.
На следующий день они, естественно пешком и под бдительной охраной, двинулись в Кайенну. Пройдя равнину, по которой протекала речка Ко, каторжники стали карабкаться через горы по плохонькой дороге, ведущей через деревню Рура в главный город департамента. Преодолев двадцатичетырехкилометровый этап, заключенные очутились в ангаре Шик. Он представлял собой огромный, длиной двадцать, а шириной пять метров, деревянный навес с крышей из пальмовых листьев, где путники становятся лагерем, если уж так случилось, что злая судьбина заставила их добираться из Кайенны в Ояпоку по суше.
После двухчасового привала заключенные направились в деревню Рура, отстоящую на тринадцать километров. Они прибыли туда, в буквальном смысле слова, разбитыми, преодолев в общей сложности тридцать семь километров со связанными за спиной руками. Кроме того, вся цепочка была связана еще и общим шнуром, проходящим у них под мышками. Они шли, не обмениваясь между собой ни словом, пот ручьями стекал с их обожженных на солнце лиц, одежда набрякла от пота, разбитые ноги кровоточили. Бедолаги, не отрываясь, смотрели на дорогу и, стараясь не споткнуться, шли, вытянув шею, собрав все силы, так глубоко погруженные в мечты о ненадолго встреченной свободе, что из задумчивости их мог вывести только выстрел из мушкета.
На лбу Бамбоша залегла складка, внутри у него все кипело. Он был душой заговора, убил охранников, был уверен в успехе предприятия. Это, без лишних слов, — смертный приговор и гильотина на островах, по странной иронии названных островами Спасения… Все в нем бунтовало при этой мысли, в сотый раз он повторял сквозь стиснутые зубы:
— Я еще не на бойне в Монт-а-Регре, палач еще не держит меня за шиворот! Мне — умереть? После того как я избежал стольких неудач… Нет, невозможно!..
Вспомнил он и о Фанни, бедняжке Фанни, чья слепая, фанатическая преданность ни перед чем не остановится, и подумал: «Фанни — умница… Она наверняка придумает что-нибудь. Ей придется это сделать — я хочу жить!..»
В Рура были все те же блага колониальной цивилизации: церковь, мировой судья, школа, жандармерия, салат, редиска, морковь, одиночество и… диалект.
Девять тысяч гектаров населяют девятьсот жителей! Территория превышает площадь округа Этамп!
От Рура до Кайенны — двадцать восемь километров. Один переход с одним привалом. К ночи беглецы уже сидели под замком в тюрьме Кайенны.
Для отдыха им были даны ровно сутки, затем дело будет разбирать «специальный морской суд», созданный исключительно для разбора преступлений, совершенных людьми, находящимися в заключении.
Сколь бы сухой и на первый взгляд, лишенной всяческого интереса ни была бы данная тема, необходимо, однако, коротко остановиться на судебной системе исправительной колонии Гвианы.
Во-первых, обычные суды. Они состоят из первичного и высшего отделов, размещающихся в Кайенне, а также из мирового суда.
В компетенцию высшего суда входит рассмотрение всех апелляций, а состоит он из председателя и трех судей.
Суд первой инстанции включает председателя, двух судей-лейтенантов и двух судей-помощников.
Всю систему возглавляют прокурор республики и его заместитель. Закономерное удивление вызывает отсутствие торгового суда в исключительно коммерческой колонии.
Что касается уголовных дел, входящих в компетенцию суда присяжных, то их рассматривает суд высшей инстанции при участии четырех присяжных, избранных путем жеребьевки из списка, содержащего двадцать фамилий самых знатных горожан и обновляемого раз в году.
А суд присяжных? Его и вовсе нет. Похоже, о нем просто не успели подумать. Забавно, не правда ли? Но это еще что! Есть вещи похлеще.
Вышепоименованный «специальный морской суд», для того чтобы оправдать название, вводит в свой состав старших морских офицеров или офицеров береговой охраны, председателя и четырех судей. Состав таков: представител э судебной власти из суда первой инстанции; офицер в звании капитана или лейтенанта; чиновник тюремной администрации в должности по меньшей мере заместителя начальника отдела, унтер-офицер.
Чиновника тюремной администрации, находящегося в должности не ниже заместителя начальника отдела, называют комиссар-референт. В этом качестве он получает инструкции и исполняет при специальном суде функции прокурорского надзора.
Один из мелких чиновников тюремной администрации или военных охранников исполняет обязанности секретаря суда.
Таково устройство действительно особого судебного органа, призванного разбирать дела исключительно тех лиц, кто на момент совершения преступления отбывает срок судебного наказания. Поскольку речь идет о неисправимых преступниках, закоренелых в своих пороках, лишенных обычных человеческих чувств, лишнее говорить, что применение к ним любой формы законности куда предпочтительнее, чем суд Линча.
Но ужас охватывает при мысли о том, что юрисдикции этого суда подлежат также заключенные, осужденные в первый раз уголовными судами не за злодеяния, а за простые правонарушения!.. Что эти заключенные, смешавшись с контингентом каторжной тюрьмы, могут быть приговорены к смертной казни за любые насильственные действия по отношению к представителю тюремной администрации, чиновнику, агенту или надсмотрщику.
Более того, у нас на каторге отбывают наказание далеко не только те, чьи действия подпадают под статьи уголовного кодекса.
Наряду с обычными ссыльными есть еще и политические.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133