В пространной речи она объявляет о своём решении отправиться во вражеский стан и положить конец насилию:
К Дому, где начинается Шнуром Измеренье,
туда, где Асар глаза поднимает к Ану, я пойду.
Шнур я обрежу для блага непримиримых богов.
Она направлялась в «Дом, где начинается
Шнур Измеренья», то есть в Великую пирамиду!
Поначалу Нинурта был удивлён её намерением «одной войти в стан врага», но поняв, что отговорить мать не удастся, он снабдил её «одеянием, которое делает бесстрашным» (защищает от смертоносных лучей?). Приблизившись к пирамиде, Нинхурсаг обратилась к Энки: «Она кричала ему… она звала его». Из-за повреждения таблички до нас не дошли подробности их разговора, но в конечном итоге Энки согласился сдать пирамиду Нинхурсаг:
Дом, что возвышается, как груда,
который я воздвиг –
его хозяйкой можешь ты быть.
Однако Энки поставил условие: его капитуляция должна окончательно разрешить конфликт, пока не наступит «время судьбы определенья». Пообещав выполнить условие Энки, Нинхурсаг отправилась к Энлилю.
Последующие события изложены в «Лугаль-э» и других фрагментарных текстах. Но наиболее ярко они описаны в тексте «Я пою песню матери Богов». Эта поэма сохранилась почти полностью, потому что она многократно копировалась на всём Ближнем Востоке. Перевод этой поэмы впервые был опубликован П. Дорме в работе «La Souveraine des Dieux». В ней возносится хвала Нинмах («Великой Госпоже») и её роли как Мамми («Матери богов») для обеих враждующих сторон.
Текст начинается с призыва к «товарищам по оружию и воинам» и содержит краткое описание войны и противоборствующих сторон, а также указывает на глобальный характер боевых действий. На одной стороне сражались «первенец Нинмах» (Нинурта) и Адад, к которым впоследствии присоединился Син, а затем Инанна/Иштар. Им противостояли Нергал, «Могучий» бог (Мардук) и бог, которого называли «богом двух великих домов» (двух Великих пирамид Гизы) и который пытался спастись бегством, завернувшись в баранью шкуру, – Гор.
Заявив, что она действует с одобрения Ану, Нинхурсаг передала Энлилю условие Энки. Она встретилась с ним в присутствии Адада (Нинурта не покидал поля боя). «О, услышь мои мольбы!» – просила она двух богов, объясняя цель своего визита. Сначала Адад был непреклонен.
И бывший там Адад матери молвил так: Одержим мы победу. Войска врага разбиты. Дрожания земли не вынесет он…
Если она желает положить конец кровопролитию, сказал Адад, то нужно исходить из того, что клан Энлиля практически одержал победу и может диктовать свои условия.
Ступай, иди – скажи врагу: пусть примет он условие моё, тогда осаду снимем…
Энлиль поддержал это предложение, но выразился несколько мягче.
Энлиль отверз уста;
Собранию Богов он молвил:
Ану богов созвал всех на горе,
чтобы оружие сложить, чтоб мир установить,
и поручил он Матери Богов
со мной договориться –
пусть Мать Богов посланцем мира будет…
Повернувшись к сестре, он примирительно сказал:
Ступай и брата моего умиротвори! Руку ради Жизни на него ты наложи; пусть выйдет из-за запертых дверей.
Последовав совету Энлиля, Нинхурсаг «к брату его пошла и обратилась с мольбами к богу». Она сообщила Энки, что ему и его сыновьям гарантирована безопасность: «звёздами в том она клялась».
Энки колебался, и Нинхурсаг ласково сказала ему: «Идём, я выведу тебя отсюда». И он, дав ей руку, последовал за ней…
Нинхурсаг отвела его и остальных защитников Великой пирамиды в Хурсаг, свою обитель. Нинурта и его воины наблюдали, как сторонники Энки покидают крепость.
Огромное и неприступное сооружение опустело.
Наши современники, попадая внутрь Великой пирамиды, видят пустые проходы и голые стены камер; им кажется бессмысленной сложная конструкция этого грандиозного сооружения, и они даже не догадываются о назначении многочисленных выступов и ниш.
Так было с тех самых пор, когда люди впервые вошли в пирамиду. Но Нинурта – по нашим подсчётам, это было примерно в 8670 году до нашей эры – увидел перед собой совсем другую картину. По свидетельству шумерских текстов, Нинурта оказался в «лучезарном месте», покинутом его защитниками. Его действия изменили не только внутренний облик пирамиды, но весь ход человеческой истории.
Впервые входя в «дом, который как гора», Нинурта должен был сгорать от любопытства. Какие тайны управления космическими полётами, какое секретное оборонительное оружие хранило это сооружение, которое задумал Энки/ Птах, спланировал Ра/Мардук, построил Геб, оснастил Тот и защищал Нергал?
На гладкой и казавшейся цельной северной грани пирамиды поворачивающийся камень открывал проход внутрь, защищённый массивными каменными блоками, поставленными под наклоном – как и описывалось гимном в честь Нинхурсаг. Прямой нисходящий коридор вёл в нижние вспомогательные помещения, где Нинурта обнаружил колодец, вырытый защитниками пирамиды, которые пытались добраться до подземных источников. Но наибольший интерес у него вызвали верхние проходы и камеры, где находились разнообразные магические «камни» – минералы и кристаллы земного и внеземного происхождения, часть которых Нинурта видел впервые. Именно отсюда испускались лучи, служившие для навигации космических кораблей и для защиты пирамиды.
В сопровождении Главного минералога Нинурта осмотрел ряды «камней» и приборов. Останавливаясь у каждого из них, он определял его участь – разбить и уничтожить, забрать и выставить на всеобщее обозрение или использовать по назначению в другом месте. О «судьбах» камней и о порядке, в котором Нинурта совершал обход, мы узнаем из текста, записанного на 10-13 табличках эпической поэмы «Лугаль-э». Тщательный анализ и правильная интерпретация этого текста позволяют разгадать тайну конструкции пирамиды, понять назначение и функции различных помещений.
Поднявшись по восходящему коридору, Нинурта оказался у развилки, от которой отходили горизонтальный проход и Большая галерея. Сначала он миновал горизонтальный проход и оказался в большой комнате со сводчатым потолком. В гимне Нинхурсаг эта комната называется «лоном», и её ось лежит на оси восток – запад, проходящей через центр пирамиды. Её силовое поле («излияние, подобно льву, на которого напасть страшатся все») исходило от камня, установленного в нише восточной стены (рис. 49). Это был камень ШАМ («Судьба»), пульсирующее сердце пирамиды. Он испускал красноватое сияние, которое Нинурта «видел в темноте». Нинурте был ненавистен этот камень, потому что он сам испытал на себе его действие: во время битвы, когда он поднимался вверх, враг использовал «мощную силу»: «Ты схватить меня, заточить пытался, Ты убить меня старался». Нинурта приказал его «выдернуть… на куски разбить… как муку размолоть».
Рис. 49
Вернувшись к развилке, Нинурта занялся осмотром Большой галереи. Даже на фоне крайне необычной и сложной внутренней конструкции пирамиды её вид поражал воображение. В отличие от низких и узких проходов, её своды, постепенно сужаясь, поднимались высоко вверх (в некоторых местах до двадцати восьми футов) семью перекрывающимися ступенями. Потолок был тоже сложен из наклонных блоков, чтобы уменьшить нагрузку на подпирающие его стены. Узкие коридоры светились тусклым зеленоватым светом, тогда как галерея удивляла многообразием ярких красок – «свод её как радуга, здесь тьма кончается».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
К Дому, где начинается Шнуром Измеренье,
туда, где Асар глаза поднимает к Ану, я пойду.
Шнур я обрежу для блага непримиримых богов.
Она направлялась в «Дом, где начинается
Шнур Измеренья», то есть в Великую пирамиду!
Поначалу Нинурта был удивлён её намерением «одной войти в стан врага», но поняв, что отговорить мать не удастся, он снабдил её «одеянием, которое делает бесстрашным» (защищает от смертоносных лучей?). Приблизившись к пирамиде, Нинхурсаг обратилась к Энки: «Она кричала ему… она звала его». Из-за повреждения таблички до нас не дошли подробности их разговора, но в конечном итоге Энки согласился сдать пирамиду Нинхурсаг:
Дом, что возвышается, как груда,
который я воздвиг –
его хозяйкой можешь ты быть.
Однако Энки поставил условие: его капитуляция должна окончательно разрешить конфликт, пока не наступит «время судьбы определенья». Пообещав выполнить условие Энки, Нинхурсаг отправилась к Энлилю.
Последующие события изложены в «Лугаль-э» и других фрагментарных текстах. Но наиболее ярко они описаны в тексте «Я пою песню матери Богов». Эта поэма сохранилась почти полностью, потому что она многократно копировалась на всём Ближнем Востоке. Перевод этой поэмы впервые был опубликован П. Дорме в работе «La Souveraine des Dieux». В ней возносится хвала Нинмах («Великой Госпоже») и её роли как Мамми («Матери богов») для обеих враждующих сторон.
Текст начинается с призыва к «товарищам по оружию и воинам» и содержит краткое описание войны и противоборствующих сторон, а также указывает на глобальный характер боевых действий. На одной стороне сражались «первенец Нинмах» (Нинурта) и Адад, к которым впоследствии присоединился Син, а затем Инанна/Иштар. Им противостояли Нергал, «Могучий» бог (Мардук) и бог, которого называли «богом двух великих домов» (двух Великих пирамид Гизы) и который пытался спастись бегством, завернувшись в баранью шкуру, – Гор.
Заявив, что она действует с одобрения Ану, Нинхурсаг передала Энлилю условие Энки. Она встретилась с ним в присутствии Адада (Нинурта не покидал поля боя). «О, услышь мои мольбы!» – просила она двух богов, объясняя цель своего визита. Сначала Адад был непреклонен.
И бывший там Адад матери молвил так: Одержим мы победу. Войска врага разбиты. Дрожания земли не вынесет он…
Если она желает положить конец кровопролитию, сказал Адад, то нужно исходить из того, что клан Энлиля практически одержал победу и может диктовать свои условия.
Ступай, иди – скажи врагу: пусть примет он условие моё, тогда осаду снимем…
Энлиль поддержал это предложение, но выразился несколько мягче.
Энлиль отверз уста;
Собранию Богов он молвил:
Ану богов созвал всех на горе,
чтобы оружие сложить, чтоб мир установить,
и поручил он Матери Богов
со мной договориться –
пусть Мать Богов посланцем мира будет…
Повернувшись к сестре, он примирительно сказал:
Ступай и брата моего умиротвори! Руку ради Жизни на него ты наложи; пусть выйдет из-за запертых дверей.
Последовав совету Энлиля, Нинхурсаг «к брату его пошла и обратилась с мольбами к богу». Она сообщила Энки, что ему и его сыновьям гарантирована безопасность: «звёздами в том она клялась».
Энки колебался, и Нинхурсаг ласково сказала ему: «Идём, я выведу тебя отсюда». И он, дав ей руку, последовал за ней…
Нинхурсаг отвела его и остальных защитников Великой пирамиды в Хурсаг, свою обитель. Нинурта и его воины наблюдали, как сторонники Энки покидают крепость.
Огромное и неприступное сооружение опустело.
Наши современники, попадая внутрь Великой пирамиды, видят пустые проходы и голые стены камер; им кажется бессмысленной сложная конструкция этого грандиозного сооружения, и они даже не догадываются о назначении многочисленных выступов и ниш.
Так было с тех самых пор, когда люди впервые вошли в пирамиду. Но Нинурта – по нашим подсчётам, это было примерно в 8670 году до нашей эры – увидел перед собой совсем другую картину. По свидетельству шумерских текстов, Нинурта оказался в «лучезарном месте», покинутом его защитниками. Его действия изменили не только внутренний облик пирамиды, но весь ход человеческой истории.
Впервые входя в «дом, который как гора», Нинурта должен был сгорать от любопытства. Какие тайны управления космическими полётами, какое секретное оборонительное оружие хранило это сооружение, которое задумал Энки/ Птах, спланировал Ра/Мардук, построил Геб, оснастил Тот и защищал Нергал?
На гладкой и казавшейся цельной северной грани пирамиды поворачивающийся камень открывал проход внутрь, защищённый массивными каменными блоками, поставленными под наклоном – как и описывалось гимном в честь Нинхурсаг. Прямой нисходящий коридор вёл в нижние вспомогательные помещения, где Нинурта обнаружил колодец, вырытый защитниками пирамиды, которые пытались добраться до подземных источников. Но наибольший интерес у него вызвали верхние проходы и камеры, где находились разнообразные магические «камни» – минералы и кристаллы земного и внеземного происхождения, часть которых Нинурта видел впервые. Именно отсюда испускались лучи, служившие для навигации космических кораблей и для защиты пирамиды.
В сопровождении Главного минералога Нинурта осмотрел ряды «камней» и приборов. Останавливаясь у каждого из них, он определял его участь – разбить и уничтожить, забрать и выставить на всеобщее обозрение или использовать по назначению в другом месте. О «судьбах» камней и о порядке, в котором Нинурта совершал обход, мы узнаем из текста, записанного на 10-13 табличках эпической поэмы «Лугаль-э». Тщательный анализ и правильная интерпретация этого текста позволяют разгадать тайну конструкции пирамиды, понять назначение и функции различных помещений.
Поднявшись по восходящему коридору, Нинурта оказался у развилки, от которой отходили горизонтальный проход и Большая галерея. Сначала он миновал горизонтальный проход и оказался в большой комнате со сводчатым потолком. В гимне Нинхурсаг эта комната называется «лоном», и её ось лежит на оси восток – запад, проходящей через центр пирамиды. Её силовое поле («излияние, подобно льву, на которого напасть страшатся все») исходило от камня, установленного в нише восточной стены (рис. 49). Это был камень ШАМ («Судьба»), пульсирующее сердце пирамиды. Он испускал красноватое сияние, которое Нинурта «видел в темноте». Нинурте был ненавистен этот камень, потому что он сам испытал на себе его действие: во время битвы, когда он поднимался вверх, враг использовал «мощную силу»: «Ты схватить меня, заточить пытался, Ты убить меня старался». Нинурта приказал его «выдернуть… на куски разбить… как муку размолоть».
Рис. 49
Вернувшись к развилке, Нинурта занялся осмотром Большой галереи. Даже на фоне крайне необычной и сложной внутренней конструкции пирамиды её вид поражал воображение. В отличие от низких и узких проходов, её своды, постепенно сужаясь, поднимались высоко вверх (в некоторых местах до двадцати восьми футов) семью перекрывающимися ступенями. Потолок был тоже сложен из наклонных блоков, чтобы уменьшить нагрузку на подпирающие его стены. Узкие коридоры светились тусклым зеленоватым светом, тогда как галерея удивляла многообразием ярких красок – «свод её как радуга, здесь тьма кончается».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84