Так, дальше. Я не могла проспать двое суток, иначе бы
часы остановились. К Атлантике - налево, к Тихому океану - направо. Если
бы это был Тихий океан, нам пришлось бы пролететь всю Европу и Азию. Нет,
слишком далеко. Ага, вот еще много воды к югу от Индии, между Африкой и
Австралией, но и здесь пришлось бы лететь через всю Европу. Из Копенгагена
до Сицилии самолет летит пять с половиной часов, я знаю. А сколько времени
я была без сознания?
Подумав, я пришла к выводу, что от десяти до одиннадцати часов.
События в игорном доме развернулись около полуночи, может, в полпервого.
Значит, прошло около одиннадцати часов. Как бы ни спешили мои похитители и
какими бы средствами ни располагали, они никак не сумели бы вылететь
раньше, чем через 2 часа. Ведь на Конгенс Нюторв нет аэродрома, до него им
пришлось добираться, да еще тащить меня в виде бесчувственной колоды, что
отнюдь не ускоряло передвижения. А тащили меня, по всей видимости,
осторожно, не волокли же, парик вон на голове остался... А раз говорят об
ошибке, значит, меня они не предвидели, я для них неожиданность, это
обстоятельство должно было задержать их. Так что и три часа можно
накинуть...
Атласа мне уже было мало; я вытащила из сумки маленький календарик
польского Дома книги, который уже не раз помогал мне в разных житейских
перипетиях. Несколько минут сложных расчетов и многократные выглядывания в
окно с целью установить положение солнца утвердили меня в мысли, что я
лечу над Атлантикой, что в том месте, где я нахожусь, должно быть десять
часов или девять тридцать и что мы летим в юго-западном направлении.
Точнее, более в южном, чем в западном. И если вскоре под нами покажется
суша, то это должна быть Бразилия.
Правда, мои рассуждения были чисто теоретическими, и тем не менее мне
стало плохо при одной мысли о том, что я могу оказаться в Бразилии в своем
зимнем пальто, в сапогах на меху, в теплых рейтузах и платиновом парике.
Спрятав календарик и атлас, я сидела неподвижно, глядя бездумно на
солнечные блики за окном, и пыталась как-то упорядочить свои мысли.
Тут открылась дверь, и вошел незнакомый мне человек. И надо признать,
что этот момент был для меня наиболее подходящим, ведь я собиралась при
появлении моих преследователей принять самый глупый вид. У человека,
увидевшего мня сейчас, не могло создаться двух мнений на мой счет.
Пожалуй, в нем могли зародиться лишь сомнения, способна ли я вообще
соображать.
Он остановился в дверях и одним быстрым взглядом окинул и меня, и все
помещение. Странное впечатление производил этот человек. На первый взгляд
я его приняла за худенького юношу, и только при более внимательном
рассмотрении обнаружилось, что ему никак не меньше 35 лет. У него было
невинное розовощекое личико младенца, вытаращенные голубые глазки и
торчащие в разные стороны светло-желтые патлы - не очень длинные, но зато
курчавые. Они шевелились у него на голове, как живые, каждая прядь сама по
себе, и ничего удивительного, что я как зачарованная уставилась на них, не
в силах произнести ни слова.
Были все основания считать его блондином. А надо сказать, что
когда-то гадалка предсказала мне, что в моей жизни роковую роль сыграет
блондин. Я охотно поверила ей, так как блондины всегда мне нравились. Но
почему-то так получалось, что жизнь упорно подсовывала мне брюнетов,
одного чернее другого, а я все высматривала, не появятся ли блондин... С
годами у меня уже выработался рефлекс: блондин - значит, надо быть начеку.
И вот теперь появляется этот бандит...
- Бонжур, мадемуазель, - вежливо поздоровался он.
Услышав это, я тут же пришла в себя. Если ко мне, матери подрастающих
сыновей, обращаются "мадемуазель", значит, решили вести мирные переговоры.
Следовательно, пока мне ничего не грозит, убивать в ближайшее время меня
не собираются, я я могу покапризничать.
- Бонжур, месье, - ответила я далеко не столь вежливым тоном и
продолжала без всякого перехода: - Значит, так: минеральной воды, крепкого
чаю с лимоном, где туалет и мне надо умыться. Немедленно! А потом
поговорим!
Это прозвучало довольно зловеще. Чтобы усилить эффект, я обвела
помещение по возможности безумным взглядом и, обессиленно склонив голову,
издала слабый стон. По-моему, получилось неплохо.
- Ах, конечно, конечно, как пожелаете, - засуетился этот несуразный
тип.
Он помог мне слезть с дивана, хотя я и сама прекрасно могла это
сделать, взял меня под руку и заботливо провел куда требовалось, по дороге
продолжая оказывать мне всяческие знаки внимания. Открыв какой-то шкафчик,
он достал из него минеральную воду, и я наконец напилась. Потом я
осмотрела соседнее помещение, которое незадолго до этого доставило мне
столько акустических эмоций. Оно представляло собой нечто среднее между
салоном и рабочим кабинетом и было обставлено роскошной мебелью. Там
находились еще три типа, для которых мое появление было явно неожиданным.
Они наверняка думали, что я еще сплю и что неизбежный контакт со мной
будет хоть на какое-то время отсрочен.
Я не обращала на них никакого внимания, сейчас главным для меня было
умыться и сбросить с себя как можно больше теплой одежды, учитывая
маячащую передо мной Бразилию. Мне уже заранее было жарко.
Через полчаса я сидела в упомянутом выше салоне-кабинете уже совсем
другим человеком. В соответствии с пожеланием передо мной стоял стакан чаю
с лимоном. Я решила играть роль сладкой идиотки и держаться с видом
оскорбленного достоинства.
Мои новые знакомые ничем особенным не отличались, по крайней мере
внешне. Один из них даже производил неплохое впечатление, и его можно было
бы назвать красивым, если бы он не был таким толстым. Второй сразу вызвал
антипатию, так как у него были близко посаженные глаза навыкате, чего я не
выношу. Третий был ростом с сидящую собаку, а так ничего. Одеты
обыкновенно, как одеваются состоятельные люди, - костюмы, галстуки, белые
рубашки. Возраст их я определила как средний между тридцатью пятью и
сорока пятью. В этом почтенном обществе я чувствовала себя немного
неловко, так как по-прежнему была босиком.
Поначалу все молчали. Они явно выжидали, что я скажу, а я решила
ждать, что они скажут, но, подумав, отказалась от этой мысли. Сладкая
идиотка просто не имеет права на такую сообразительность, ей обязательно
надо с чем-нибудь выскочить.
- Куда мы летим, и вообще, что все это значит? - обиженно спросила я,
отпив полстакана.
- Не хотите ли поесть? - вместо ответа заботливо спросил толстяк.
- Нет, - подумав, ответила я. - Пока не хочу. Но через полчаса
захочу.
- Как вам будет угодно, мадемуазель. Вы получите все, что захотите.
"Увиливают от ответа, - подумала я. - Хотят узнать, что я за штучка".
И, закурив, произнесла ледяным тоном:
- Я жду объяснений.
Вздрогнув, патлатый тоже закурил и начал:
- Видите ли, произошла неприятная история. Вы помните, наверное. Мы
развлекались в игорном доме, как вдруг явилась полиция... - Изображая
печаль, он горестно поник своей всклокоченной головой, но превозмог себя и
продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78