.. Шучу, конечно. Я не
исключаю, что некоторые матричные регуляторы способны относительно вольно
обращаться с законом сохранения энергии и наиболее коротким способом влиять
на потоки событий здесь. Однако не надо, Глеб Александрович, с головой
окунаться в мистику. Можно простудить мозги вплоть до воспаления.
- Послушайте, профессор, а когда мы окончательно сгармонизируемся и
разовьемся, потеряем живой интерес к колбасе и водке, не выйдем ли из рядов
Homo Sapiens?
Бореев осклабился собственному гению и убедительно продолжил, не обращая
внимания на мои страхи-ужасы:
- А здесь позвольте не согласиться, батенька майор. Вообще-то мы в этих
рядах фактически и не состоим. Во-вторых, и матка и трутень из-за своей,
так сказать, специализации не перестали быть пчелками, членами одной семьи,
хотя имеют совсем несхожие портреты.
Мне теперь мнилось, что вселение уже состоялось - в самого Бореева, уж
слишком тот был патетичен и возбужден, как филологичка какая-нибудь. Словно
не рубил когда-то фашистам дрова за хлеб и кашу. Может, демоны помогли ему
тогда подкормится, чтобы он сейчас попал в разряд спасителей человечества,
а заодно установил нужную им гармонию. Саид-то намекал, что влияет на наш
мир, как солнечный свет сквозь тучи, и кое-кто ему отзывается. Может, и
оголтелый Затуллин не зря мне показался одержимым. Не потому ли мой
нынешний собеседник не хочет всерьез рассуждать о вселениях и подсадках,
что его матрицу демоны давным давно поймали на крючок?
Тут невесть откуда в кабинете-зале появилась беглянка-пчела и стала
угрожать физиономии научного начальника. Бореев "восстановил" гармонию с
помощью толстой папки, угробившей крылатого образчика биосоциальной
специализации.
- Но мы же не пчелки и не муравьишки какие-нибудь, Михаил Анатольевич!
- Вы так думаете? В самом деле?- ехидно откликнулся ученый.- Во всяком
случае, нам надо стараться походить на них. В пчельниках не бывает
экономических проблем, социальных конфликтов, антипчелиной агитации и
прочих гадостей... Ладно, не будем слишком уходить в сторону. Сверху дали
добро на испытания, испытания, в которых будет задействован человеческий
материал.
Я, естественно, сразу встрепенулся.
- И я буду этим самым человеческим материалом? Так и знал! Если кто-то и
отдает жизнь на благо народа, то не свою, а мою. Дескать, мной очень
интересуются на том свете. Вы, конечно, можете сказать, что как ни смешно,
но мне выбирать уже не приходится. Если не вольер, так тюремная камера.
Ладно, пускай будет вольер, там хотя бы бублики дают.
- Глеб Александрович, я о вашем потенциале беспокоюсь.- Бореев придал
своему голосу заботливость.- Хватит вам инициативничать на свой страх и
риск, изучать стреляющую пушку со стороны дула. Пора использовать потенциал
на руководящей работе... Правда, вы будете не единственным руководителем.
Кроме того, придется получить доступ не просто к секретным делам, а к
сверхсекретным.
И тут я понял, что кто-то из вождей всерьез заинтересовался возможностями
превращения страны в подобие муравьиной большой семьи или пчелиного роя для
придания разумности и целесообразности поступкам каждого советского
человека.
А мне по большому счету что? Я ведь не возражаю. Как говорится, "лишь бы не
было войны". Если мы разумно упростимся во благо, то пускай. Если "роение"
и "омуравливание" всей державы или какой-то ее части станет противоядием от
краха и распада, то пожалуйста.
На этот раз эксперименты проводились не непосредственно в здании института,
а на одном из закрытых объектов в Подмосквьи. От Серпухова приходилось
гнать по проселочной дороге километров двадцать, а потом начиналась хорошо
огороженная территория.
На воротах, что оборонялись ражими людьми из Второго Главного Управления,
висела незамысловатая табличка "оздоровительный пионерский лагерь "Пчелка".
Однако при входе не только проверяли документы, но еще спрашивали пароль и
допуск. За стальным высоким забором имелся лесок, по которому прогуливались
напружиненные бойцы одного из спецподразделений Управления "С" ПГУ.
За леском можно было увидеть несколько бесхитростных строений, смахивающих
на дачные домики,- здесь проживал вспомогательный персонал. Еще дальше
располагалось довольно невзрачное блочное здание. Фасад был украшен
плакатом: "В здоровом органе здоровый дух, в нездоровом - злой", планировка
же выдавала больничку или, скорее, санаторий. В самом деле, тут размещались
организмы товарищей, не слишком крепких умом и телом. А заодно большая
часть оборудования, аппаратные, пультовые, лабораторные и прочие служебные
помещения, также кабинеты и комнаты основного персонала.
В санатории отдыхало пятнадцать человек. Между делом на отдыхающих
ненавязчиво ставились опыты. Научного и руководящего состава оказалось
столько же - пятнадцать. Вспомогательного персонала - пятьдесят голов. Сюда
включались медсестры, санитары, охранники, истопники и так далее.
Вспомогательный народ не знал тайны, от него требовалось только четкое
исполнение означенных обязанностей. Даже начальник охраны полковник
Подберезный был уверен, что сторожит больных, нафаршированных какой-то
пакостной инфекцией. Итого, получивших полный доступ насчитывалось всего
пятнадцать.
Да еще четверо-пятеро "птиц" более высокого полета имели полное
представление об экспериментах. Скорее всего, один из замов председателя,
председатель КГБ, кто-то из Политбюро и, само собой, генсек. Научным главой
проекта являлся, естественно, Бореев, административным - генерал-майор
Сайко. Имелся еще главный врач - членкор АМН Колосков. Такие люди были
способны довести до конца любое, даже самое гадкое, дело.
Кстати, об "отдыхающих". Всех отобрали из психиатрических лечебниц. Они
были теми, кому суд назначил принудительное лечение. Особо буйные, со
слюной на губах, среди них, естественно, отсутствовали. Зато присутствовал
Фима Гольденберг. Это меня вспугнуло поначалу, но потом все устаканилось.
Судьба еще раз улыбнулась, и Фима меня не признал. Скорее всего, после
стольких лет интенсивного лечения он уже мало кого различал, поскольку
полностью ушел в мир прекрасного и удивительного. Как говорится, аутизм
крепчал. Впрочем, Фима не забыл внушительных кусков из каббалистических
трактатов и порой проборматывал их. За что Сайко - в шутку, конечно,-
прозывал его жидомасоном и сионским мудрецом. А вообще генерал-майор даже
сигареты подносил Фиме,- несмотря на протесты Колоскова,- наверное, в знак
уважения к знаниям пациента Гольденберга.
Подопытным, кстати, в "Пчелке" жилось намного лучше, чем в больнице.
Во-первых, клевая жратва, такая же, как и у руководства, во-вторых -
простор. У каждого бокс размером со школьный класс со своим персональным
унитазом голубого оттенка, плюс общая комната не меньше спортзала.
"Отдыхающих" выпускали каждый погожий день размяться на спортплощадку, а в
баню водили два раза в неделю. Кстати, это начинание далеко не у всех
вызывало восторг - за долгие годы больничной жизни пациенты привыкли
радовать себя почесыванием.
По вечерам я с мышечно крепкими охранниками баловался в волейбол. (Без меня
молодые люди соревновались в плевании на дальность, прыжках с дерева на
меткость и тому подобных видах спорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
исключаю, что некоторые матричные регуляторы способны относительно вольно
обращаться с законом сохранения энергии и наиболее коротким способом влиять
на потоки событий здесь. Однако не надо, Глеб Александрович, с головой
окунаться в мистику. Можно простудить мозги вплоть до воспаления.
- Послушайте, профессор, а когда мы окончательно сгармонизируемся и
разовьемся, потеряем живой интерес к колбасе и водке, не выйдем ли из рядов
Homo Sapiens?
Бореев осклабился собственному гению и убедительно продолжил, не обращая
внимания на мои страхи-ужасы:
- А здесь позвольте не согласиться, батенька майор. Вообще-то мы в этих
рядах фактически и не состоим. Во-вторых, и матка и трутень из-за своей,
так сказать, специализации не перестали быть пчелками, членами одной семьи,
хотя имеют совсем несхожие портреты.
Мне теперь мнилось, что вселение уже состоялось - в самого Бореева, уж
слишком тот был патетичен и возбужден, как филологичка какая-нибудь. Словно
не рубил когда-то фашистам дрова за хлеб и кашу. Может, демоны помогли ему
тогда подкормится, чтобы он сейчас попал в разряд спасителей человечества,
а заодно установил нужную им гармонию. Саид-то намекал, что влияет на наш
мир, как солнечный свет сквозь тучи, и кое-кто ему отзывается. Может, и
оголтелый Затуллин не зря мне показался одержимым. Не потому ли мой
нынешний собеседник не хочет всерьез рассуждать о вселениях и подсадках,
что его матрицу демоны давным давно поймали на крючок?
Тут невесть откуда в кабинете-зале появилась беглянка-пчела и стала
угрожать физиономии научного начальника. Бореев "восстановил" гармонию с
помощью толстой папки, угробившей крылатого образчика биосоциальной
специализации.
- Но мы же не пчелки и не муравьишки какие-нибудь, Михаил Анатольевич!
- Вы так думаете? В самом деле?- ехидно откликнулся ученый.- Во всяком
случае, нам надо стараться походить на них. В пчельниках не бывает
экономических проблем, социальных конфликтов, антипчелиной агитации и
прочих гадостей... Ладно, не будем слишком уходить в сторону. Сверху дали
добро на испытания, испытания, в которых будет задействован человеческий
материал.
Я, естественно, сразу встрепенулся.
- И я буду этим самым человеческим материалом? Так и знал! Если кто-то и
отдает жизнь на благо народа, то не свою, а мою. Дескать, мной очень
интересуются на том свете. Вы, конечно, можете сказать, что как ни смешно,
но мне выбирать уже не приходится. Если не вольер, так тюремная камера.
Ладно, пускай будет вольер, там хотя бы бублики дают.
- Глеб Александрович, я о вашем потенциале беспокоюсь.- Бореев придал
своему голосу заботливость.- Хватит вам инициативничать на свой страх и
риск, изучать стреляющую пушку со стороны дула. Пора использовать потенциал
на руководящей работе... Правда, вы будете не единственным руководителем.
Кроме того, придется получить доступ не просто к секретным делам, а к
сверхсекретным.
И тут я понял, что кто-то из вождей всерьез заинтересовался возможностями
превращения страны в подобие муравьиной большой семьи или пчелиного роя для
придания разумности и целесообразности поступкам каждого советского
человека.
А мне по большому счету что? Я ведь не возражаю. Как говорится, "лишь бы не
было войны". Если мы разумно упростимся во благо, то пускай. Если "роение"
и "омуравливание" всей державы или какой-то ее части станет противоядием от
краха и распада, то пожалуйста.
На этот раз эксперименты проводились не непосредственно в здании института,
а на одном из закрытых объектов в Подмосквьи. От Серпухова приходилось
гнать по проселочной дороге километров двадцать, а потом начиналась хорошо
огороженная территория.
На воротах, что оборонялись ражими людьми из Второго Главного Управления,
висела незамысловатая табличка "оздоровительный пионерский лагерь "Пчелка".
Однако при входе не только проверяли документы, но еще спрашивали пароль и
допуск. За стальным высоким забором имелся лесок, по которому прогуливались
напружиненные бойцы одного из спецподразделений Управления "С" ПГУ.
За леском можно было увидеть несколько бесхитростных строений, смахивающих
на дачные домики,- здесь проживал вспомогательный персонал. Еще дальше
располагалось довольно невзрачное блочное здание. Фасад был украшен
плакатом: "В здоровом органе здоровый дух, в нездоровом - злой", планировка
же выдавала больничку или, скорее, санаторий. В самом деле, тут размещались
организмы товарищей, не слишком крепких умом и телом. А заодно большая
часть оборудования, аппаратные, пультовые, лабораторные и прочие служебные
помещения, также кабинеты и комнаты основного персонала.
В санатории отдыхало пятнадцать человек. Между делом на отдыхающих
ненавязчиво ставились опыты. Научного и руководящего состава оказалось
столько же - пятнадцать. Вспомогательного персонала - пятьдесят голов. Сюда
включались медсестры, санитары, охранники, истопники и так далее.
Вспомогательный народ не знал тайны, от него требовалось только четкое
исполнение означенных обязанностей. Даже начальник охраны полковник
Подберезный был уверен, что сторожит больных, нафаршированных какой-то
пакостной инфекцией. Итого, получивших полный доступ насчитывалось всего
пятнадцать.
Да еще четверо-пятеро "птиц" более высокого полета имели полное
представление об экспериментах. Скорее всего, один из замов председателя,
председатель КГБ, кто-то из Политбюро и, само собой, генсек. Научным главой
проекта являлся, естественно, Бореев, административным - генерал-майор
Сайко. Имелся еще главный врач - членкор АМН Колосков. Такие люди были
способны довести до конца любое, даже самое гадкое, дело.
Кстати, об "отдыхающих". Всех отобрали из психиатрических лечебниц. Они
были теми, кому суд назначил принудительное лечение. Особо буйные, со
слюной на губах, среди них, естественно, отсутствовали. Зато присутствовал
Фима Гольденберг. Это меня вспугнуло поначалу, но потом все устаканилось.
Судьба еще раз улыбнулась, и Фима меня не признал. Скорее всего, после
стольких лет интенсивного лечения он уже мало кого различал, поскольку
полностью ушел в мир прекрасного и удивительного. Как говорится, аутизм
крепчал. Впрочем, Фима не забыл внушительных кусков из каббалистических
трактатов и порой проборматывал их. За что Сайко - в шутку, конечно,-
прозывал его жидомасоном и сионским мудрецом. А вообще генерал-майор даже
сигареты подносил Фиме,- несмотря на протесты Колоскова,- наверное, в знак
уважения к знаниям пациента Гольденберга.
Подопытным, кстати, в "Пчелке" жилось намного лучше, чем в больнице.
Во-первых, клевая жратва, такая же, как и у руководства, во-вторых -
простор. У каждого бокс размером со школьный класс со своим персональным
унитазом голубого оттенка, плюс общая комната не меньше спортзала.
"Отдыхающих" выпускали каждый погожий день размяться на спортплощадку, а в
баню водили два раза в неделю. Кстати, это начинание далеко не у всех
вызывало восторг - за долгие годы больничной жизни пациенты привыкли
радовать себя почесыванием.
По вечерам я с мышечно крепкими охранниками баловался в волейбол. (Без меня
молодые люди соревновались в плевании на дальность, прыжках с дерева на
меткость и тому подобных видах спорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94