"Перелом, чуть пониже колена",- прошептал он со всей
ответственностью.
- Сейчас я займусь ранеными,- бодро произнес Серега. Действительно, в
Долгопрудном его кое-чему учили по медицинской линии. Но, в основном,
наверное, как от раненых избавляться.
Колесников без особых церемоний оторвал пальцы Хасана от его раненой
головы.
- Так, здесь небольшое рассечение... Сознание терял, Хася?.. А, помутилось
в глазах... Значит, небольшое сотрясение. Радуйся, было чему сотрясаться
под шляпой. Сейчас наложим шов и забинтуем. Голова не задница, перевяжи да
лежи. Вот одного моего товарища в попу ранило, ну и настал конец всем
удовольствиям - он, естественно, застрелился... Товарищ майор, вкати пока
Александру Гордеевичу восемь кубиков анальгина и два кубика реланиума.
Ничего, что тяжело в лечении, зато легко в гробу.
Серега наслаждался своей ролью спасителя и человека на своем месте.
Покончив с иракцем,- тот прекратил трепыхаться в "умелых" руках,- старлей
занялся Дробилиным, которого я немного успокоил крепким уколом. Для начала
решительно распорол ему штанину скальпелем.
- Похоже, смещения нет. Спокойно, я умею накладывать шину и все такое.
Александр Гордеевич испустил страшный вопль из-за "квалифицированного"
медобслуживания Сережи, но потом затих - болевой шок избавил страдальца от
дополнительных мучений.
Когда моя медпомощь оказалась лишней, я повернул рукоятки и распахнул
бортовой люк. Вода не хлынула навстречу, значит, действительно, правым
боком мы выше ее уровня. Потом я вылез и сразу захлопнул за собой стальную
крышку - дождь еще вовсю хлестал. Однако картина более-менее прояснилась.
Наш вездеход врезался в торфяной островок и надежно застрял в нем.
Поскольку оба плавсредства, техническое и естественное, сохраняли
положительную плавучесть, то, соответственно, их несло и кружило водой.
Вернее, мутной, густой от грязи жидкостью, весьма далекой от идеального
образа "аш-два-о". Правда, густая дрянь вела себя довольно уже покладисто,
и в этом заключался ее единственный плюс.
Цунами местного значения сделало свое дело, и вода, недавно сдерживаемая
дамбой, а затем усиленная ливнем, разлилась по приволью на много
километров. Два колеса правого борта были сильно погнуты, передний мост
просто треснул, похоже, многие другие детали находились не в лучшем
состоянии и нуждались то ли в хорошем докторе, то ли в похоронах. По
крайней мере, самостоятельно езда и плаванье нам в ближайшее время не
улыбались. Собираясь вернуться в кажущуюся теперь уютной кабину, я дернул
крышку люка, но тот был заперт изнутри. Тогда двинул два раза каблуком.
- Открывайте, черти, охота мне, что ли, мокнуть до последней клетки? Я же
офицер, а не жаба болотная.
Выдержав паузу, люк щелкнул, поддался, и я, наконец, соскользнул вниз.
Первым делом заметил напряженные глаза Остапенко и Колесникова, словно
жующие меня - такие бывают у котов, когда они подкарауливают какую-нибудь
пташку.
Я, стягивая хлюпающую куртку, стал прилежно докладывать об увиденном и
замеченном. Однако, оценив психическое состояние товарищей офицеров,
определил, что их гораздо больше интересует то, чего я не сказал.
- Я, кажется, полностью отчитался. Пивного ларька точно не видел. Остальные
достопримечательности под водой, надо уже нырять, чем мы и займемся в более
умиротворенной обстановке.
- Займемся, конечно, Глеб,- прорезался, наконец, голос у Остапенко.- Маков
тут за панелью поработал, если не брешет, так нам и в самом деле теперь не
плыть и не ехать на "Василисе". Изранили красавицу во все места.
Тут я заметил, что крышка ящика с шифрограммами немножко сдвинута, словно
из нее что-то вытянули.
- Ну что там прилетело из посольства накануне нашего сеанса кувыркания?
Небось, посоветовали пристегнуть ремни безопасности?
После моих слов Остапенко как будто дернулся и потыкал неуверенным взглядом
Колесникова, словно ища поддержки.
- Они посылали что-то, но шифровка не прошла, Глеб Александрович, слишком
сильные атмосферные помехи,- глаза Сереги были теперь не столько
напряженными, сколько враждебными, шипастыми, что контрастировало с прежним
приятельским тоном.
Да, сдается мне, передрейфили мужички, экспедиция все-таки пришла к финалу,
и с кого-то строго спросят. Хоть виновата взорванная или там прорвавшаяся
дамба вкупе с месопотамской грозой, но в итоге отвечать за все будет
существо о двух ногах, о двух погонах.
- Ничего, коллеги, такой отчет накатаем с помощью Александра Гордеевича,
что Центр нам памятники при жизни поставит, слепленные из благоухающих
материалов. С конем и змеей под копытом... Подумаешь, рация накрылась.
Когда течение стихнет, надо брать надувную лодку, ставить на нее наш
двутактный движочек и дуть к людям. На борту достаточно остаться Макову,
сторожем брату своему вездеходу, ну может еще Дробилину, если ему
неподвижность требуется. А как вода схлынет, привяжем "Василису" к
какому-нибудь тягачу и потащим на буксире.
- Нет, Глеб, не командуй тут больше моего,- резанул Остапенко нарочито
острым голосом.- Я принял другое решение. Хоть рация и накрылась, мы все
останемся здесь и будем ждать вертолета. Мы не посреди джунглей Амазонии,
как-нибудь нас вычислят и достанут. Как вертушка прилетит, все снимемся, за
исключением Макова и Колесникова, и в Багдад - в горячую ванну и теплую
постель. Ну, а едва вода сойдет, то, как ты сказал, вытянем вездеход
простым советским "камазом".
Я изменил тембр, поскольку слова не были рассчитаны для Хасиных ушей, хотя
он, кажется, полудремал-полубредил.
- Думаете, прилетит тут волшебник в голубом вертолете? Как бы не так.
Заявится иракская военная вертушка, Илья Петрович. Ахмеды-мухамеды рыться
везде начнут. Да они с "Василисы" все бесстыдно поснимают, вертолетчики эти
хреновы, пока "камаз" приедет. И ни Маков, ни Колесников им помехой не
будут. Сколько у нас добра всякого на борту.
- Сохраним народное добро,- отозвался Остапенко,- не волнуйся за него,
Глеб, больше чем за себя. Не обязательно иракский вертолет прилетит. Скорее
всего, наши, что в посольстве, высвистают с нефтепромыслов в Курдистане
советскую машину, как-нибудь договорятся со здешним начальством, и все
будет красиво. Так что подождем, отдохнем, надеюсь. Хау, я все сказал.-
отрубил подполковник, наблюдая отразившиеся на моей физиономии ответные
доводы и возражения.
Коли так, я переоделся в то, что казалось более-менее сухим, и занялся
навигацией, хотя щекотно было от буравчатых взглядов коллег. С одним
компасом наше положение на карте на поддавалось определению. Запеленговать
какие-нибудь ориентиры в такой дождь, да еще после того, как по ним
прошелся паводок, было совсем несбыточным делом.
Тогда я принялся проверять с помощью указаний Дробилина состояние
Бореевской аппаратуры. Поскольку электропитания разбитый дизель-генератор
нам не обещал, только резервный аккумулятор мог подарить какой-то часок
рабочего времени. Причем час вполне разбивался на ряд отдельных долек. Было
бы на чем работать.
На удивление, включились несколько магнитных детекторов и даже пара модулей
обработчика - наверное, самые прочные, из чугуна. Более того, один из
компьютерных процессоров прокашлялся и показал, что он жив, выдав на экран
картинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94