Появился Остапенко, он прихватил свою механическую бритву и опять полез
наружу. Там, на солнышке, он сейчас обсудит с Серегой, как половчее
сторожить меня. Если уж основная задача экспедиции не удалась, то неплохо
бы с блеском проявить себя в другой, куда более понятной роли.
Наверное, у них все получится, туповато-хитрожопый подполковник пробьется в
полковники, а угодник-жлоб Серега в капитаны. Такие, как они, не засунут
греховный "болт" агентке ЦРУ, не обломаются на ерунде, они всегда будут
аккуратными и внимательными и никогда не сойдут с резьбы. Даже за тот визит
к веселой вдове в селении Эль-Джазаир Серега отделается выговором без
занесения. Такие, как Остапенко и Колесников, будут любимчиками
естественного отбора и размножатся по всей Земле, затянув ее серой хмарью.
А что если?.. Нехорошая мысль пролезла с черного хода и закрепилась. Я
всегда боролся за наше общее, почему бы не повоевать за свое отдельное?
Меня натаскали, чтобы я терзал и дурил врагов нашей страны, так почему бы
мне не покусать и не пообманывать своих собственных неприятелей? Раз стая
приготовилась закусить мной, то я обойдусь без стаи. Если даже советская
моя мораль съежится, а коммунистический дух во мне исхудает.
Впрочем, надо раскусить еще один месопотамский орех. Какую партию ведет
товарищ-господин Абдалла Хасан? Его предупреждение явно не липа, на это
указывают многие приказы и действия Остапенки. Но тогда - что требуется
посланцу иракской госбезопасности, который даже представления не имеет,
виновен ли я в черном злодействе или ни в чем не повинен? Чтобы мы тут все
передрались и перекусались? Чтобы я начал деятельно готовиться к побегу, а
он мог меня торжественно заложить в знак нерушимости советско-иракской
дружбы? Или он не только сотрудник иракских органов, но, вдобавок, еще и
агент ЦРУ - такое ведь тоже бывает? Или причина его союзничества связана с
детско-юношеским мандейством и какими-то мистическими заморочками в
ушибленной голове? Это, конечно, самое сомнительное.
Я глянул на соседнего гражданина южной наружности - тут таких курчавых, как
он, пруд пруди, и каждую секунду сотни тысяч таких, как он, зачинаются
трудолюбивыми (в кровати) арабскими мужиками и выпрыгивают из плодовитых
арабских дамочек. В этот момент Хася, не прекращая выводить тошнотворную
мелодию, приоткрыл один свой черносливный глаз и подмигнул мне.
Как раз в кабине появились Остапенко и Колесников, свежие, работоспособные
и побритые. Серега будто и не провел всю ночь на боевом посту. В общем, с
виду - образцовые офицеры-чекисты.
- Сережа, ты себе случаем не смылил какой-нибудь жизненно важный орган, а
то больно долго умывался?- поинтересовался я, а Хасан молвил, глядя на
парочку чекистов.- Гильгамеш и Энкиду.
- Чего-чего?- встрепенулся Серега.- Мы с товарищем подполковником никакие
тебе не Пилькомеш с Эндиду.
- Да я не про вас. Понятно, да?- объяснился Хася.
- Гильгамеш и Энкиду - герои шумеро-вавилонского мифологического эпоса,-
добавил я.- Первый из них правил городом Урук, который когда-то
располагался в этих краях. Этот товарищ - что-то вроде Иван-царевича. А
Энкиду - лопоухий дикарь, которого боги наскоро сделали и придали в помощь
первому герою, когда тот собрался в поход, чтобы прикончить монстра по
имени Хумбабу.
- И стало быть прикончил эту самую чертову бабу. А потом что?-
поинтересовался со скуки Серега.
- Потом к нему пристала со своей любовью Иштар, это - вавилонская Венера.
Или, по-нашему, баба-яга.
- Ну и, должно быть, Иван-царевич ее послал подальше, потому что ничего
венерического подцепить не желал, а надежных гондонов тогда в продаже не
было.
- Сережа, ты на удивление прозорлив. Он действительно богиню послал, но
из-за этого помер его дружок Энкиду.
- Он-то за что?
- За то. Ему пора было сыграть главную роль. Расстроившись из-за смерти
приятеля, Гильгамеш побрел хрен знает куда. Если точнее, к одному
гражданину, который пережил потоп, и являлся таким образом
пра-пра-прадедушкой всех живущих, а кроме того был весь из себя ядреный,
потому что регулярно жевал растение, дающее бессмертие. Или, может, не
жевал, а выжимал из него антинекротический сок.
- И ваш Иван-царевич, конечно же, нажрался этого растения до полного усеру,
обессмертился, и живет где-нибудь до сих пор, например, в Швейцарии?
- Нет, он решил отнести его людям.
- Да, я посмотрю, он - коммунист настоящий.
- Он был царь, Сережа, и заботился лишь об увеличении количества
налогоплатильщиков. Скорее можно Хумбабу назвать коммунистом - в общем-то
простое чудовище, не занимающееся частным предпринимательством.
- Эй, не шутите там с такими вещами как маленькие,- прикрикнул недовольный
Остапенко,- не то три шкуры спущу.
- Есть не шутить, товарищ подполковник. Так вот, пока Гильгамеш добирался
до людей, то однажды прикорнул под кустиком, а какая-то жадная змея
подползла и быстренько слопала это самое растение.
- Так погодите, Иван-царевич же не кому-то в отдельности тащил один
стебелек. Сами сказали, что он хотел осчастливить весь народ,- возмутился
Серега, почуявший недостоверность.
- Правильно, товарищ старший лейтенант. Из вашего справедливого замечания
можно сделать два вывода. Первый, что растений таких имелось целое поле, и
Гильгамеш построил дорогу с мостами, чтобы перевозить урожай бессмертия
жителям Урука. Кстати, транспортная магистраль потребовала хороших
капиталовложений, поэтому наш герой выпустил акции, да и антинекротический
сок продавал за приличные деньги. А какие-то гады-террористы, нанятые
владельцами похоронных бюро, совершили диверсию, например, на главном
мосту. И второй вывод - все это иносказание. Растение бессмертия - что-то
вроде древа жизни из Библии, которое на самом деле произрастает только в
мире духовном...
- А ворюга-змея, значит, родственница того самого змея, который объегорил
Адама и Еву? Все, расчухал.
- Колесников, да тебе пора заняться сравнительным анализом древнесемитских
сказаний. Тебе учиться этому не надо, и так все знаешь. Глядишь, и
диссертацию бы накатал одной левой ногой.
- Ну уж, диссертацию,- Серега даже зарумянился немного.- Ну их, семитов
этих, в задницу и передницу, одна морока с ними.
Этой ночью дежурил Маков, и именно тогда я решил прорываться. Завтра уже
могла прилететь вертушка. А сегодня днем, под бдительными очами Колесникова
и Остапенки, я вылезал из стальной коробки вездехода - якобы умыться и
погреть организм, но на самом деле, чтобы провести рекогносцировку
местности, незаметно шныряя глазами.
Наш островок держался на месте прочно, а машина, которая первоначально
лежала почти на боку, сейчас имела крен всего лишь градусов пятнадцать,
однако корма из-за дифферента по-прежнему мокла в воде. Мимо текла все та
же мутная жижа, только почти спокойная, судя по смирно проплывающим
корягам, пучкам каких-то растений и прочему мусору. Баранка уже
облазил-обнырял всю машину и пришел к верной мысли, что даже тащить ее на
буксире окажется мучительным делом. Оси мостов были погнуты, а какая-то
каменюка проломила переднюю решетку и раздолбала винт водометного
движителя.
Кроме того, мы с Дробилиным еще пару раз включали бореевскую аппаратуру,
вернее то, что от нее осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94