- Лучше всех видел цель Капитан.
И шел самой прямой дорогой.
Поль отхлебнул из кружки и подумал.
- Пожалуй, - сказал он. - Капитан хотел быть звездолетчиком, и он
стал звездолетчиком.
- Ага, - сказал Костылин. - А Атос все-таки больше биолог, чем
звездолетчик.
- Зато какой биолог! - Поль поднял палец. - Честное слово, я все
время хвастаюсь, что дружил с ним в школе.
- Я тоже хвастаюсь, - согласился Костылин. - Но подожди пяток лет, и
мы будем хвастаться дружбой с Капитаном.
- Да, - сказал Поль. - А вот я мотаюсь, как жесть по ветру. Все
хочется попробовать. Ты вот ругался, что я не пишу. - Он со вздохом
поставил кружку. - Не могу я писать, когда чем-нибудь занят. Неинтересно
мне писать. Пока работаешь над темой, неинтересно писать, потому что все
впереди. А когда кончаешь - неинтересно писать, потому что все позади... И
не знаешь, что впереди. Знаешь, Лин, у меня все как-то по-дурацки
получается. Вот я четыре года работал по теоретической сервомеханике. Мы
вдвоем с одной девчонкой решали проблему Чеботарева - помнишь, нам учитель
рассказывал? Решили, построили два очень хороших регулятора... В девчонку
эту я несчастным образом влюбился... А потом все кончилось и... все
кончилось.
- То есть вы не поженились? - сочувственно сказал Лин.
- Да не в этом дело. Просто у других людей, когда они работают,
всегда возникают какие-то новые идеи, а у меня нет. Работа кончена, и
больше мне неинтересно. За эти десять лет я переменил четыре
специальности. А сейчас опять без идей. Дай, думаю, разыщу Сашку...
- Правильно! - басом сказал Лин. - Я тебе дам двадцать идей!
- Дай, - вяло сказал Поль. Он помрачнел и погрузил нос в кружку.
Лин с задумчивым интересом смотрел на него.
- Не заняться ли тебе эндокринологией? - предложил он.
- Можно эндокринологией, - сказал Поль. - Только слово уж очень
трудное. И вообще, все эти идеи - сплошное томление духа.
Лин вдруг сказал вне видимой связи с предыдущим:
- Я скоро женюсь.
- Здорово! - сказал Поль печально. - Только не надо мне рассказывать
скучными словами о своей счастливой любви. - Он оживился. - Счастливая
любовь вообще скучна, - заявил он. - Это понимали еще древние. Никакого
настоящего мастера идея счастливой любви не привлекала. Несчастная любовь
всегда была самоцелью великих произведений, а счастливая в лучшем случае -
фоном.
Лин с сомнением поддакнул.
- Настоящая глубина чувств присуща только неразделенной любви, -
продолжал Поль воодушевленно. - Несчастная любовь делает человека
активным, а счастливая умиротворяет, духовно кастрирует.
- Не огорчайся, Полли, - сказал Лин, - это все пройдет. Ведь
несчастная любовь хороша тем, что она обычно коротка... Давай я тебе еще
морса налью.
- Нет, Саша, - сказал Поль, - я думаю, это надолго. Ведь уже два года
прошло. Она меня, наверное, и не помнит, а я... - Он посмотрел на Лина: -
Ты извини, Саша, я понимаю, это очень противно, когда тебе плачут в
жилетку. Только очень уж это все безысходно. Мне, понимаешь, здорово не
везет в любви.
Лин кивнул беспомощно.
- Хочешь, я соединю тебя с учителем? - нерешительно спросил он.
Поль помотал головой и сказал:
- Нет. Я в таком виде с учителем говорить не хочу. Срамиться
только...
- М-да... - сказал Лин и подумал: "Что верно, то верно. Учитель
терпеть не может несчастненьких..." Он подозрительно посмотрел на Поля. А
не играет ли хитроумный Полли в несчастненького? Кушал он хорошо, приятно
было смотреть, как кушал. И гласность любит по-прежнему.
- А помнишь проект "Октябрь"? - спросил Лин.
- Еще бы! - Поль снова оживился. - А ты понял, почему план
провалился?
- Ну... как тебе сказать... Молодые были...
- Эх ты! - сказал Поль. Он развеселился. - Ведь учитель нас нарочно
на Вальтера натравил! А потом провалил нас на экзамене...
- На каком экзамене?
- Виу, Сашка! - закричал Поль в восторге. - Капитан был прав - ты
единственный, кто ничего не понял!
Костылин медленно осознавал.
- Да, конечно... - сказал он. - Нет, почему же? Я просто забыл. А
помнишь, как Капитан испытывал нас на перегрузки?
- Это когда ты шоколадом объелся? - сказал Поль ехидно.
- А помнишь, как испытывали горючее для ракет? - поспешно вспомнил
Лин.
- Да, - мечтательно сказал Поль. - Вот грохнуло!
- Шрам у меня до сих пор, - с гордостью сказал Лин. - Вот, пощупай. -
Он повернулся к Полю спиной.
Поль с удовольствием пощупал.
- Хорошие мы были ребята, - сказал он. - Славные. А помнишь, как на
общей линейке мы изобразили стадо ракопауков?
- Ух, шумно было! - вскричал Лин.
Это было поистине сладостное воспоминание.
Поль вдруг вскочил и с необыкновенной живостью изобразил ракопаука.
Отвратительный скрежещущий вой многоногого чудовища, пробирающегося через
джунгли страшной Пандоры, огласил окрестности. И, словно в ответ, издалека
донесся глубокий ревущий вздох. Поль испуганно замер.
- Это еще что? - спросил он.
Лин хохотнул.
- Эх ты, паук! Это коровы!
- Какие еще коровы? - с негодованием спросил Поль.
- Мясные, - объяснил Лин. - Изумительно вкусны в жареном и вареном
виде.
- Слушай, Лин, - сказал Поль, - это достойные противники. Я хочу на
них посмотреть. И вообще, я хочу посмотреть, что у вас тут делается.
Лицо Лина стало скучным.
- Брось ты, Полли, - сказал он. - Коровы как коровы. Давай посидим
еще немножко. Я тебе морсу принесу. А?
Но было уже поздно. Поль преисполнился энергии.
- Неизвестность зовет нас. Вперед, к мясным коровам, которые бросают
вызов ракопаукам! Где моя рубашка? Какой-то племенной бык обещал мне
чистую рубашку!
- Полли, Полли! - вещевал Лин. - Дались тебе эти коровы! Пойдем лучше
в лабораторию.
- Я септический, - заявил Поль. - Не хочу в лабораторию. Хочу к
коровам.
- Они тебя забодают, - сказал Лин и осекся. Это была ошибка.
- Правда? - сказал Полли с тихим восторгом. - Рубашку. Красную. Я
устрою корриду.
Лин в отчаянии хлопнул себя ладонями по голым ляжкам.
- Вот навязался на мою голову!.. Ракоматадор!
Он встал и направился к дому. Когда он проходил мимо Поля, Поль встал
на цыпочки, выгнулся и с большим изяществом проделал полуверонику. Лин
замычал и боднул его в живот.

Увидев коров, Поль сразу понял, что корриды не будет. Под ярким
горячим небом через густую, в рост человека, сочную траву уходящей за
горизонт шеренгой медленно двигались исполинские пятнистые туши. Шеренга
въедалась в мягкую зелень равнины, черная дымящаяся земля без единой
травинки оставалась за нею. Устойчивый электрический запах висел над
равниной - пахло озоном, горячим черноземом, травой и свежим навозом.
- Виу! - прошептал Поль и присел на кочку.
Шеренга двигалась мимо него. Школа, в которой Поль учился, находилась
в зерновой области, и о скотоводах Поль знал немного и то, что знал, давно
забыл. О мясных коровах ему тоже думать не приходилось. Он просто ел
говядину. А сейчас мимо него с гулом и непрерывным шуршанием, хрустя,
чавкая и пережевывая, с душераздирающими вздохами проходило организованное
стадо живого мяса. Время от времени какая-нибудь буренка вскидывала из
травы огромную слюнявую морду, измазанную зеленью, и испускала глухой
глубокий рев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66