- Простите... Конечно... восемьдесят восемь... - пробормотал
Кондратьев. "радиоактивные пустыни, - подумал он. - Атомные вулканы.
Черные бури..."
Вернулся Москвичев и грохнул на стол поднос, уставленный пиалами и
тарелками. Среди тарелок торчала пузатая бутылка с длинным горлом.
- Вот, - сказал он. - Ешьте, товарищ Кондратьев. Вот, собственно,
сациви, вот, если захотите, соус... Приправы... Десерт... Лед. Пейте вот
это. "Яшма". Оно вам понравится... Пегов опять говорил с Аньюдином.
Обещают планетолет завтра в шесть.
- Вчера нам тоже обещали планетолет "завтра в шесть", - сказал
Басевич.
- Нет! Теперь уж наверняка! Возвращаются звездолетчики. Д-космолеты -
это не продовольственные танкеры. Шестьсот человек за рейс, Земля - Венера
за двадцать часов. Послезавтра в это время мы уже будем там.
- Ура, звездолетчики! - неожиданно заорал юноша и потянулся к
Кондратьеву с бокалом.
- Ура! Ура! - охотно откликнулось кафе, кто-то запел превосходным
гулким басом: "Тяжелые громады звездолетов уносятся в Ничто..." Остальные
слова разобрать было невозможно, все потонуло в невообразимом шуме, смехе,
аплодисментах...
Кондратьев торопливо отхлебнул из бокала и снова уткнулся в тарелку.
Москвичев тоже ел сациви, одновременно вещая:
- С Д-космолетами мы уже через месяц будем иметь на Венере
полмиллиона человек... Все оборудование и снаряжение... Нужны свои заводы.
Хватит! Сто лет живем там как собаки - носа не высунешь без спецкостюма.
Давно пора!..
- Совершенно незачем было там жить, - сказала вдруг Завадская.
- Как вы можете так говорить? - жалобно запищала оператор тяжелых
систем. - Всегда вы так, Елена Владимировна... Вы ее не слушайте, -
сказала она, обращаясь к Кондратьеву. - Она всегда так, а на самом деле
вовсе этого не думает...
- Нет, думаю, - сказала Елена Владимировна. - И моя точка зрения
известна Совету. Прекрасно можно было поставить там автоматические заводы
и уйти оттуда.
- Уйти, - сказал Москвичев благодушно. - Еще чего... Нет уж, матушка
Елена Владимировна, уйти...
Юноша сказал металлическим голосом:
- Куда ступила наша нога, оттуда мы не уйдем.
- Что мы, зря умирали там? - крикнула беленькая девочка.
- Зря, - сказала Елена Владимировна. - Надо жить, а не умирать.
- Подумаешь! - сказал юноша. - На Земле тоже умирают. Даже молодые!
И, если нужно умереть для того, чтобы после нас жили, любой из нас пойдет
без колебаний на смерть. Так всегда было и всегда будет!
"Эк его!" - подумал Кондратьев одобрительно.
- Мы не позволим вам умирать, - сказала Елена Владимировна. - Уж
пожалуйста, постарайтесь обойтись без этого.
- Ах, да не в этом дело, - сказала девочка. - Мы не об этом говорили.
У вас, Елена Владимировна, так получалось, будто план "Венера" не нужен.
- Да, не нужен, - сказала просто Елена Владимировна.
- То есть как - не нужен? - угрожающе спросил Москвичев, отодвигая
тарелку. - Нас там двадцать тысяч человек, мы даем Земле семнадцать
процентов энергии, восемьдесят пять процентов редких металлов, а жить нам
трудно. В оранжерею полежать на травке ходим по очереди. Голубого неба
месяцами не видим.
- Так какого беса вы там торчите? - раздраженно сказал, обернувшись,
широкоплечий человек, сидевший за соседним столиком. - Обошлись бы
как-нибудь без ваших процентов...
- У тебя не спросили, - ответствовал Москвичев, не поворачивая
головы.
Широкоплечий немедленно схватил свой стул и втиснулся между
Кондратьевым и Еленой Владимировной.
- Не спросили? - сказал он. - А зря, Ваня, не спросили. - Он
повернулся к Кондратьеву: - Я Зегерс, шахтер. Посудите сами, Сергей
Иванович. Мы десять лет роем шахту к центру Земли. Нас тоже десять тысяч.
Теперь все бросают на Венеру. У нас отбирают производственные мощности и
просят помочь. Где же справедливость?
- А вы бы отказались, - с сочувствием сказал штурман.
На лицах праправнуков изобразилось замешательство, и Кондратьев
понял, что наконец что-то ляпнул. На него смотрели так, словно он
посоветовал шахтеру обокрасть детский сад.
- То есть как это... отказаться? - сказал шахтер натянутым голосом.
- Простите, - пробормотал Кондратьев. - Я, кажется... В общем, не
обращайте на меня внимания.
Все заулыбались. Шахтер, сообразив, видимо, что от экс-штурмана толку
мало, апеллировал к Елене Владимировне.
- Ведь верно, Елена Владимировна? - сказал он.
- Вашу шахту я предлагала закрыть пять лет назад, - ледяным голосом
сказала Елена Владимировна.
Москвичев злорадно захохотал.
- О врачи, врачи! - воскликнул он. - Понавыбирали мы вас в Совет на
свою голову!
- Мы хотим _р_а_б_о_т_ы_! - сказала девушка. - Поймите! Большой,
ответственной, чтобы вся Земля работала! Чтобы было весело и трудно! А как
же иначе? Что мои тяжелые системы на Земле? Ну передвинуть домик с места
на место, ну котлованчик для фабрики отрыть... Да разве я только это могу?
Дайте мне построить ракетодром. - Она взмахнула сжатым кулачком. - Дайте
построить город на болоте! И чтобы была буря! И подземные взрывы! И чтобы
потом сказали: "Этот город строила Марина Черняк", понимаете?
- Ну... без бури и взрывов было бы лучше, - сказал Москвичев.
- Правильно, Маринка! - закричали за соседними столиками. - А то
зажали нас на Земле, и развернуться негде...
За спиной Марины воздвигнулся худущий юноша с очень большим носом.
- Это все правильно, - сказал он рассудительным голосом. - Я сам
подрывник и ужасно хочу больших взрывов. Но есть еще другая сторона. Самая
главная, простите меня, Елена Владимировна. Двадцать тысяч человек
работают на Венере в тяжелых условиях. Это очень хорошие люди. Я бы прямо
сказал - лучшие люди. А мы, десять миллиардов землян, никак не соберемся
им помочь! Это просто срам! Ну и что же, что они хотят работать на Венере?
Это их право - работать на Венере! И раз они не хотят уходить оттуда, мы
должны им помочь. И, простите, Елена Владимировна, поможем.
- Милый! - растроганно пробасил Иоанн Москвичев. - Милые вы мои
десять миллиардов!..
Елена Владимировна бесконечно умными глазами поглядела на носатого
юношу, улыбнулась и сказала:
- Да-да, в том-то все и дело.
"Ах, молодцы, молодцы! - весело подумал Кондратьев. - Все правы!"
- Елена Владимировна, - понизив голос, спросил он, - а вы-то сами
почему летите на Венеру?
- На Венере пока еще очень мало хирургических кабинетов, - тоже
вполголоса ответила Елена Владимировна. - А я хирург-эмбриомеханик. Я могу
работать без кабинета, в любых условиях, даже по пояс в болоте...
Кондратьев огляделся. Шахтер перебрался поближе к Москвичеву, и
сейчас Москвичев во взаимодействии с носатым юношей наступал на него, а он
яростно отбивался. Коренастый Басевич шептался с оператором тяжелых
систем. Елена Владимировна, прищурившись, задумчиво смотрела поверх голов.
Кондратьев встал и потихоньку вышел на крыльцо. Ночь была безлунная и
ясная. Над черной бесформенной громадой леса низко висела яркая белая
Венера. Кондратьев долго смотрел на нее и думал: "Может быть, попытаться
туда? Все равно кем - землекопом, каким-нибудь водителем или подрывником".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66