Всероссийским самодержцем
стал двенадцатилетний Алексей II.
Но, ввиду ожидавшегося прибытия члена Государственного Совета А.И.
Гучкова и члена Государственной Думы В.В.Шульгина, которые должны были
присутствовать при акте отречения и привезти документ в Петроград, Рузский
решил не отправлять телеграмм до их прибытия вечером (оба были в пути).
За этот промежуток времени - почти шесть часов - император понял,
каковы будут последствия подписанного им манифеста. Лично для него
передача престола наследнику приносила облегчение. Он полагал, что ему
позволят вместе с семьей уехать в Ливадию, где сын останется с ним хотя бы
до окончания образования, государственные же дела будет вершить великий
князь Михаил Александрович. Но после беседы с профессором Федоровым
император изменил свое первоначальное решение. Жильяр так описывает это
событие: "Государь позвал к себе в вагон профессора Федорова и сказал ему:
"Сергей Петрович, отвечайте мне откровенно, болезнь Алексея неизлечима?"
Профессор Федоров, сознавая всю важность слов, которые произнес
государь, ответил ему: "Ваше Величество, наука объясняет нам, что эта
болезнь неизлечима. Однако, иногда случается, что люди, страдающие этой
болезнью, доживают до зрелого возраста. Что касается Алексея Николаевича,
то состояние его здоровья зависит от случая".
Профессор объяснил, что юный царь никогда не сможет ездить верхом и
будет вынужден избегать такого рода деятельности, которая приведет к
переутомлению и нагрузке на суставы. Затем, писал очевидец, "разговор
перешел на вопросы общего положения России после того, как Государь
оставит царство.
"Я буду благодарить Бога, если Россия без меня будет счастлива, -
сказал Государь. - Я останусь около своего сына, и вместе с Императрицей
займусь его воспитанием, устраняясь от всякой политической жизни, но мне
очень тяжело оставлять родину, Россию", - продолжал Его Величество.
"Да, - ответил Федоров, - но Вашему Величеству никогда не разрешат
жить в России, как бывшему Императору".
Слова профессора поразили императора прямо в сердце. Сознавая, что
сын - законный наследник российского престола, он, как отец, не мог
оставить его в руках чужих людей, незнакомых с особенностями недуга,
которым был поражен цесаревич. И государь принял решение, которому суждено
было оказать роковое влияние не только на судьбу его самого и его семьи,
но и на судьбу всей России.
В 10 часов вечера Гучков и Шульгин приехали в Псков. Один из
адъютантов государя вошел в их вагон и проводил обоих к царскому поезду.
Шульгин так описывает встречу с монархом: "Мы вошли в салон вагона, ярко
освещенный, крытый чем-то светло-зеленым. Через несколько мгновений вошел
Царь. Он был в форме одного из Кавказских полков. Поздоровался Он с нами
скорее любезно, чем холодно, подав руку. Затем сел и просил всех сесть.
Стал говорить Гучков...
"Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от
Престола, - отвечал царь. - До трех часов дня Я готов был пойти на
отречение в пользу моего сына, но затем Я понял, что расстаться со своим
сыном Я не способен". Тут он сделал очень короткую остановку и прибавил,
но все также спокойно:
- Вы это, надеюсь, поймете.
Затем он продолжал:
- Поэтому Я решил отречься в пользу моего брата".
В своих мемуарах М.Палеолог так излагает события: "Император прошел с
министром Дворца в свой кабинет; вышел оттуда спустя десять минут,
подписавши акт об отречении, который граф Фредерикс передал Гучкову".
Вот текст этого памятного акта, проникнутого патриотизмом:
"Божьей милостью Мы, Николай Вторый, император Всероссийский, Царь
Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая,
объявляем всем нашим верноподданным:
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года
поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое
тяжкое испытание.
Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться
на дальнейшем ведении упорной войны.
Судьба России, честь геройской Нашей армии, благо народа, все будущее
дорогого Нам отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до
победного конца.
Жестокий враг напрягает последние силы и уже близок час, когда
доблестная армия Наша совместно со славными Нашими союзниками сможет
окончательно сломить врага.
В эти решительные дни в жизни России, почли мы долгом совести
облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для
скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой,
признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и
сложить с Себя Верховную власть.
Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше
Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на
вступление на престол государства Российского. Заповедуем Брату Нашему
править делами государственными в полном и ненарушимом единении с
представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои
будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу.
Во имя горячо любимой родины, призываем всех верных сынов Отечества к
исполнению своего святого долга перед Ним, повиновение Царю в тяжелую
минуту всенародных испытаний и помочь Ему вместе с представителями народа
вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.
Да поможет Господь Бог России. Николай".
Псков. 2 марта 1917 года 15 часов.
Министр Императорского двора Генерал-адъютант граф Фредерикс".
"Но, прежде чем завершился этот исторический эпизод, Николай
Александрович подписал еще два указа: о назначении председателем Совета
Министров князя Г.Е.Львова и Верховным Главнокомандующим его
императорского высочества великого князя Николая Николаевича. После этого
государь поднялся. Шульгин, чье сердце было переполнено любовью и
состраданием к подвергнутому унижению благородному человеку, отошел с ним
в угол вагона. В книге "Дни" Шульгин вспоминает: "Государь посмотрел на
меня и, быть может, прочел в моих глазах чувства, меня волновавшие, потому
что взгляд его стал каким-то приглашающем высказать..." И у меня
вырвалось: "Ах, Ваше Величество... Если бы Вы сделали это раньше, ну хоть
до последнего созыва Думы, быть может, всего этого..." Я не договорил.
Государь посмотрел на меня как-то просто и сказал еще проще: "Вы думаете
обошлось бы?"
Совещание закончилось. Подпись Николая II была покрыта верниром
(лаком) и Гучков вместе с Шульгиным поехали в Петроград. В час ночи 3 (16)
марта, простояв 30 часов в Пскове, царский поезд направился к Двинску на
Могилев, чтобы государь смог попрощаться со служащими в Ставки. В течение
одного дня одним росчерком пера он отстранил от престола сразу двух
представителей Дома Романовых, но оставался так же спокоен и любезен с
окружающими. В ночь 2 (15) марта в своем дневнике, в котором обычно
бесстрастным слогом регистрировал события, Николай Александрович оставил
звучащую словно крик души запись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
стал двенадцатилетний Алексей II.
Но, ввиду ожидавшегося прибытия члена Государственного Совета А.И.
Гучкова и члена Государственной Думы В.В.Шульгина, которые должны были
присутствовать при акте отречения и привезти документ в Петроград, Рузский
решил не отправлять телеграмм до их прибытия вечером (оба были в пути).
За этот промежуток времени - почти шесть часов - император понял,
каковы будут последствия подписанного им манифеста. Лично для него
передача престола наследнику приносила облегчение. Он полагал, что ему
позволят вместе с семьей уехать в Ливадию, где сын останется с ним хотя бы
до окончания образования, государственные же дела будет вершить великий
князь Михаил Александрович. Но после беседы с профессором Федоровым
император изменил свое первоначальное решение. Жильяр так описывает это
событие: "Государь позвал к себе в вагон профессора Федорова и сказал ему:
"Сергей Петрович, отвечайте мне откровенно, болезнь Алексея неизлечима?"
Профессор Федоров, сознавая всю важность слов, которые произнес
государь, ответил ему: "Ваше Величество, наука объясняет нам, что эта
болезнь неизлечима. Однако, иногда случается, что люди, страдающие этой
болезнью, доживают до зрелого возраста. Что касается Алексея Николаевича,
то состояние его здоровья зависит от случая".
Профессор объяснил, что юный царь никогда не сможет ездить верхом и
будет вынужден избегать такого рода деятельности, которая приведет к
переутомлению и нагрузке на суставы. Затем, писал очевидец, "разговор
перешел на вопросы общего положения России после того, как Государь
оставит царство.
"Я буду благодарить Бога, если Россия без меня будет счастлива, -
сказал Государь. - Я останусь около своего сына, и вместе с Императрицей
займусь его воспитанием, устраняясь от всякой политической жизни, но мне
очень тяжело оставлять родину, Россию", - продолжал Его Величество.
"Да, - ответил Федоров, - но Вашему Величеству никогда не разрешат
жить в России, как бывшему Императору".
Слова профессора поразили императора прямо в сердце. Сознавая, что
сын - законный наследник российского престола, он, как отец, не мог
оставить его в руках чужих людей, незнакомых с особенностями недуга,
которым был поражен цесаревич. И государь принял решение, которому суждено
было оказать роковое влияние не только на судьбу его самого и его семьи,
но и на судьбу всей России.
В 10 часов вечера Гучков и Шульгин приехали в Псков. Один из
адъютантов государя вошел в их вагон и проводил обоих к царскому поезду.
Шульгин так описывает встречу с монархом: "Мы вошли в салон вагона, ярко
освещенный, крытый чем-то светло-зеленым. Через несколько мгновений вошел
Царь. Он был в форме одного из Кавказских полков. Поздоровался Он с нами
скорее любезно, чем холодно, подав руку. Затем сел и просил всех сесть.
Стал говорить Гучков...
"Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от
Престола, - отвечал царь. - До трех часов дня Я готов был пойти на
отречение в пользу моего сына, но затем Я понял, что расстаться со своим
сыном Я не способен". Тут он сделал очень короткую остановку и прибавил,
но все также спокойно:
- Вы это, надеюсь, поймете.
Затем он продолжал:
- Поэтому Я решил отречься в пользу моего брата".
В своих мемуарах М.Палеолог так излагает события: "Император прошел с
министром Дворца в свой кабинет; вышел оттуда спустя десять минут,
подписавши акт об отречении, который граф Фредерикс передал Гучкову".
Вот текст этого памятного акта, проникнутого патриотизмом:
"Божьей милостью Мы, Николай Вторый, император Всероссийский, Царь
Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая,
объявляем всем нашим верноподданным:
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года
поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое
тяжкое испытание.
Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться
на дальнейшем ведении упорной войны.
Судьба России, честь геройской Нашей армии, благо народа, все будущее
дорогого Нам отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до
победного конца.
Жестокий враг напрягает последние силы и уже близок час, когда
доблестная армия Наша совместно со славными Нашими союзниками сможет
окончательно сломить врага.
В эти решительные дни в жизни России, почли мы долгом совести
облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для
скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой,
признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и
сложить с Себя Верховную власть.
Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше
Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на
вступление на престол государства Российского. Заповедуем Брату Нашему
править делами государственными в полном и ненарушимом единении с
представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои
будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу.
Во имя горячо любимой родины, призываем всех верных сынов Отечества к
исполнению своего святого долга перед Ним, повиновение Царю в тяжелую
минуту всенародных испытаний и помочь Ему вместе с представителями народа
вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.
Да поможет Господь Бог России. Николай".
Псков. 2 марта 1917 года 15 часов.
Министр Императорского двора Генерал-адъютант граф Фредерикс".
"Но, прежде чем завершился этот исторический эпизод, Николай
Александрович подписал еще два указа: о назначении председателем Совета
Министров князя Г.Е.Львова и Верховным Главнокомандующим его
императорского высочества великого князя Николая Николаевича. После этого
государь поднялся. Шульгин, чье сердце было переполнено любовью и
состраданием к подвергнутому унижению благородному человеку, отошел с ним
в угол вагона. В книге "Дни" Шульгин вспоминает: "Государь посмотрел на
меня и, быть может, прочел в моих глазах чувства, меня волновавшие, потому
что взгляд его стал каким-то приглашающем высказать..." И у меня
вырвалось: "Ах, Ваше Величество... Если бы Вы сделали это раньше, ну хоть
до последнего созыва Думы, быть может, всего этого..." Я не договорил.
Государь посмотрел на меня как-то просто и сказал еще проще: "Вы думаете
обошлось бы?"
Совещание закончилось. Подпись Николая II была покрыта верниром
(лаком) и Гучков вместе с Шульгиным поехали в Петроград. В час ночи 3 (16)
марта, простояв 30 часов в Пскове, царский поезд направился к Двинску на
Могилев, чтобы государь смог попрощаться со служащими в Ставки. В течение
одного дня одним росчерком пера он отстранил от престола сразу двух
представителей Дома Романовых, но оставался так же спокоен и любезен с
окружающими. В ночь 2 (15) марта в своем дневнике, в котором обычно
бесстрастным слогом регистрировал события, Николай Александрович оставил
звучащую словно крик души запись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175