Она сказала, придав своему голосу как можно больше строгости:
— Господин профессор, слова, которые вы рекомендуете мне произносить, я уже произносила, обращая их к вам. Поскольку вы мною гнусно пренебрегли, я сейчас сдам вас первому встречному жандарму.
Марио добродушно улыбнулся.
— Обожаю вашу руку. Но, моя дорогая, не старайтесь показаться глупее, чем вы есть на самом деле. Вы хорошо знаете, что нет ничего общего между только что описанными ситуациями и нашими отношениями, Единственная разница, по мнению Эммануэль, заключалась в отсутствии чая, а ласки, которые она расточала, привели в возбуждение и ее самое. Да еще эти ритмические покачивания экипажа.
— Сам-ло и не подозревает, какого спектакля он лишен, — заметил Марио.
Он свистнул, рикша повернул голову, его глаза быстро пробежали по обоим пассажирам, и он широко улыбнулся.
— Мы ему понравились, — констатировала Эммануэль.
— Да, мы нашли товарища, — ответил Марио. — Ничего удивительного, ведь он красив. Существует Международное Сообщество Красоты. Некоторые вещи позволены только красивым. Монтерлан в письме к Блассеру очень верно заметил: «Быть блудником не вульгарно. Вульгарно быть ханжой».
— А Куртелен говорил еще раньше, — похвасталась эрудицией Эммануэль:
— «Стыдятся всего, что некрасиво».
— Значит, вы не стыдитесь своей груди?
Вместо ответа она свободной рукой стянула через голову блузку и бросила ее прочь. Марио помог ей. На минутку ей пришлось оставить его без попечения, но это была лишь краткая интерлюдия.
— Теперь хорошо бы кого-нибудь встретить, — сказал Марио.
— А сам-ло разве не годится в свидетели?
— Он не свидетель, он соучастник.
Марио опять свистнул, сиамец снова повернулся к ним. Трицикл сделал крутой вираж, и все трое радостно рассмеялись.
— Что вы предпочитаете? — спросила Эммануэль, вспомнив недавнюю лекцию. — Мои руки, мои губы или… Марио не ответил. И тогда она наклонилась к нему, приоткрыв рот, и припала к торчавшей ветви этого стройного растения. И тут она услышала голос Марио, читающего стихи:
До той поры, пока не крикну я:
«Нет больше сил, помедли, жизнь моя.
О подожди, нет больше сил моих Пить жизнь и смерть из алых губ твоих!» Любопытство заставило ее прервать свое занятие; она, глядя снизу вверх на Марио, спросила:
— Это ваши стихи?
— Что вы! Это отрывок из поэмы вашего соотечественника XVI века Реми Белло.
— Вот оно что, — разочарованно протянула Эммануэль.
Прежде чем она приготовилась возобновить свои сладкий труд, они остановились перед решеткой дома Марио.
Марио спрыгнул с повозки, поднял Эммануэль на руки и понес ее в глубину сада к дому. Сам-ло молча двинулся за ними. Они остановились перед дверями. Марио заговорил с ним; это была долгая беседа с разнообразными интонациями, повышениями и понижениями тона. Эммануэль напрасно силилась понять, что же они обсуждают, — лицо сиамца было непроницаемо. Иногда, отвечая, он посматривал на Эммануэль. Наконец, он утвердительно кивнул головой.
— Ну вот, все сделано, и мой герой нашелся, — объявил Марио. — Зачем было так далеко искать, когда он оказался перед порогом моего дома.
— Как! Вы хотите сказать…
— Ну да! Разве он не достоин моего внимания? Эммануэль готова была разрыдаться. Она-то надеялась что в домашних стенах учитель, наконец, заключит ее в свои объятия. Она была готова остаться здесь надолго, на остаток ночи и весь день, она не помышляла о возвращении домой. Он мог делать с ней все, что захочет. Но он ничего не хотел. Единственное, о чем он думал, — заполучить в постель мальчишку.
Слезы застилали глаза Эммануэль, и она даже не могла рассмотреть как следует своего соперника. Так ли он красив на самом деле?
— Кара, не торопитесь огорчаться преждевременно, — весело проговорил Марио. — Вы сейчас увидите: у меня родилась блестящая идея. Вы будете мне благодарны. Входите же, прошу вас.
Он распахнул дверь и привлек к себе Эммануэль. Она не шевельнулась: знает она его идеи! Но все-таки, как хорошо было в его доме. И этот запах, и полумрак. Что за ночь!
Марио принес три бокала, наполнил их.
— Ментоловая настойка — вот что поможет сердцу моей возлюбленной.
Его возлюбленной? Эммануэль горько усмехнулась. Сам-ло неподвижно застыл посреди комнаты. Марио протянул ему бокал. Все трое выпили в полном молчании. Марио был прав: она сразу почувствовала себя лучше. Он обнял ее, прижался губами к ее голой груди.
— Я сейчас возьму вас, — сказал он. Немного подождал, чтобы увидеть эффект своих слов. Эммануэль вздохнула, и Марио начал пояснение.
— Но я буду брать вас через этого славного малого. Через — в буквальном смысле слова. Я пройду через него, чтобы достигнуть вас. Я буду обладать вами так, как вам никогда не приходилась и как я не обладал еще ни одной женщиной. Вы будете принадлежать мне больше, чем кто-либо на этом свете. Вы согласны?
Эммануэль не понимала, отказывалась понимать, что он ей предлагает.
— Делайте все, что хотите, — только и могла она сказать, и Марио снова поцеловал ее. И теперь она была счастлива и готова ко всему.
— Ваш самый первый в жизни любовник, — торжественно провозгласил Марио. — Он ваш сегодняшней ночью.
Ей стало немного стыдно, что она обманула Марио, утаив от него приключения в самолете. Но в конце концов разве это важно? Ведь сегодня она отдается в полном сознании совершаемого адюльтера, и этот сиамец будет действительно ее первым любовником.
— Первый перед многими другими? — спросил Марио, как бы желая убедиться, что его уроки усвоены.
— Да, — проронила Эммануэль.
Как великолепно отдаться вот так, полностью! Никакая женщина не будет более неверна супругу, чем она этой ночью.
— Вы не передумаете? — не успокаивался Марио.
Она отрицательно мотнула головой: Господи, если бы он приказал ей отдаться сейчас десяти мужчинам, она не стала бы ему перечить.
Но он просил ее отдаться только одному. Она скинула с себя юбку и вытянулась на диване, прижавшись спиной к ласкающей мягкости подушек. Широко раздвинув ноги, она обняла бедра человека, осторожно погружавшегося в нее. Когда проникновение стало полным, Марио, до того державший голову Эммануэль, осыпая ее поцелуями, встал и занял позицию позади молодого человека. Он тоже обнял его за бедра, и руки Марио соединились с руками Эммануэль на пояснице сам-ло.
Она слышала, как он застонал от наслаждения. Потом стоны превратились чуть ли не в крики, и сквозь них она услышала голос Марио:
— Теперь я вошел в вас. Я пронзаю вас копьем в два раза более острым, чем у обычного мужчины. Вы чувствуете это?
— Да, это чудесно, — простонала Эммануэль. Могучий поршень сам-ло на три четверти вышел из Эммануэль, потом снова вернулся и начал, все увеличивая темп, свое движение. Она не знала, доставляет ему Марио радость или боль, ей было не до этого; она рычала, извиваясь на подушках. Двое мужчин соединили с ее криками свои. Эти крики разорвали предутреннее молчание, и собаки в окрестных домах начали отчаянный концерт. Но эти трое ничего не слышали — они были в другом мире. Великая гармония царила в этом трио, как в хорошо отлаженном механизме. Никогда ни одна пара не способна достичь такой гармонии! Руки сиамца сжимали грудь Эммануэль, и она посылала свое тело ему навстречу, помогая ему как можно дальше проникнуть в нее, желая, чтобы он разорвал, разодрал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Господин профессор, слова, которые вы рекомендуете мне произносить, я уже произносила, обращая их к вам. Поскольку вы мною гнусно пренебрегли, я сейчас сдам вас первому встречному жандарму.
Марио добродушно улыбнулся.
— Обожаю вашу руку. Но, моя дорогая, не старайтесь показаться глупее, чем вы есть на самом деле. Вы хорошо знаете, что нет ничего общего между только что описанными ситуациями и нашими отношениями, Единственная разница, по мнению Эммануэль, заключалась в отсутствии чая, а ласки, которые она расточала, привели в возбуждение и ее самое. Да еще эти ритмические покачивания экипажа.
— Сам-ло и не подозревает, какого спектакля он лишен, — заметил Марио.
Он свистнул, рикша повернул голову, его глаза быстро пробежали по обоим пассажирам, и он широко улыбнулся.
— Мы ему понравились, — констатировала Эммануэль.
— Да, мы нашли товарища, — ответил Марио. — Ничего удивительного, ведь он красив. Существует Международное Сообщество Красоты. Некоторые вещи позволены только красивым. Монтерлан в письме к Блассеру очень верно заметил: «Быть блудником не вульгарно. Вульгарно быть ханжой».
— А Куртелен говорил еще раньше, — похвасталась эрудицией Эммануэль:
— «Стыдятся всего, что некрасиво».
— Значит, вы не стыдитесь своей груди?
Вместо ответа она свободной рукой стянула через голову блузку и бросила ее прочь. Марио помог ей. На минутку ей пришлось оставить его без попечения, но это была лишь краткая интерлюдия.
— Теперь хорошо бы кого-нибудь встретить, — сказал Марио.
— А сам-ло разве не годится в свидетели?
— Он не свидетель, он соучастник.
Марио опять свистнул, сиамец снова повернулся к ним. Трицикл сделал крутой вираж, и все трое радостно рассмеялись.
— Что вы предпочитаете? — спросила Эммануэль, вспомнив недавнюю лекцию. — Мои руки, мои губы или… Марио не ответил. И тогда она наклонилась к нему, приоткрыв рот, и припала к торчавшей ветви этого стройного растения. И тут она услышала голос Марио, читающего стихи:
До той поры, пока не крикну я:
«Нет больше сил, помедли, жизнь моя.
О подожди, нет больше сил моих Пить жизнь и смерть из алых губ твоих!» Любопытство заставило ее прервать свое занятие; она, глядя снизу вверх на Марио, спросила:
— Это ваши стихи?
— Что вы! Это отрывок из поэмы вашего соотечественника XVI века Реми Белло.
— Вот оно что, — разочарованно протянула Эммануэль.
Прежде чем она приготовилась возобновить свои сладкий труд, они остановились перед решеткой дома Марио.
Марио спрыгнул с повозки, поднял Эммануэль на руки и понес ее в глубину сада к дому. Сам-ло молча двинулся за ними. Они остановились перед дверями. Марио заговорил с ним; это была долгая беседа с разнообразными интонациями, повышениями и понижениями тона. Эммануэль напрасно силилась понять, что же они обсуждают, — лицо сиамца было непроницаемо. Иногда, отвечая, он посматривал на Эммануэль. Наконец, он утвердительно кивнул головой.
— Ну вот, все сделано, и мой герой нашелся, — объявил Марио. — Зачем было так далеко искать, когда он оказался перед порогом моего дома.
— Как! Вы хотите сказать…
— Ну да! Разве он не достоин моего внимания? Эммануэль готова была разрыдаться. Она-то надеялась что в домашних стенах учитель, наконец, заключит ее в свои объятия. Она была готова остаться здесь надолго, на остаток ночи и весь день, она не помышляла о возвращении домой. Он мог делать с ней все, что захочет. Но он ничего не хотел. Единственное, о чем он думал, — заполучить в постель мальчишку.
Слезы застилали глаза Эммануэль, и она даже не могла рассмотреть как следует своего соперника. Так ли он красив на самом деле?
— Кара, не торопитесь огорчаться преждевременно, — весело проговорил Марио. — Вы сейчас увидите: у меня родилась блестящая идея. Вы будете мне благодарны. Входите же, прошу вас.
Он распахнул дверь и привлек к себе Эммануэль. Она не шевельнулась: знает она его идеи! Но все-таки, как хорошо было в его доме. И этот запах, и полумрак. Что за ночь!
Марио принес три бокала, наполнил их.
— Ментоловая настойка — вот что поможет сердцу моей возлюбленной.
Его возлюбленной? Эммануэль горько усмехнулась. Сам-ло неподвижно застыл посреди комнаты. Марио протянул ему бокал. Все трое выпили в полном молчании. Марио был прав: она сразу почувствовала себя лучше. Он обнял ее, прижался губами к ее голой груди.
— Я сейчас возьму вас, — сказал он. Немного подождал, чтобы увидеть эффект своих слов. Эммануэль вздохнула, и Марио начал пояснение.
— Но я буду брать вас через этого славного малого. Через — в буквальном смысле слова. Я пройду через него, чтобы достигнуть вас. Я буду обладать вами так, как вам никогда не приходилась и как я не обладал еще ни одной женщиной. Вы будете принадлежать мне больше, чем кто-либо на этом свете. Вы согласны?
Эммануэль не понимала, отказывалась понимать, что он ей предлагает.
— Делайте все, что хотите, — только и могла она сказать, и Марио снова поцеловал ее. И теперь она была счастлива и готова ко всему.
— Ваш самый первый в жизни любовник, — торжественно провозгласил Марио. — Он ваш сегодняшней ночью.
Ей стало немного стыдно, что она обманула Марио, утаив от него приключения в самолете. Но в конце концов разве это важно? Ведь сегодня она отдается в полном сознании совершаемого адюльтера, и этот сиамец будет действительно ее первым любовником.
— Первый перед многими другими? — спросил Марио, как бы желая убедиться, что его уроки усвоены.
— Да, — проронила Эммануэль.
Как великолепно отдаться вот так, полностью! Никакая женщина не будет более неверна супругу, чем она этой ночью.
— Вы не передумаете? — не успокаивался Марио.
Она отрицательно мотнула головой: Господи, если бы он приказал ей отдаться сейчас десяти мужчинам, она не стала бы ему перечить.
Но он просил ее отдаться только одному. Она скинула с себя юбку и вытянулась на диване, прижавшись спиной к ласкающей мягкости подушек. Широко раздвинув ноги, она обняла бедра человека, осторожно погружавшегося в нее. Когда проникновение стало полным, Марио, до того державший голову Эммануэль, осыпая ее поцелуями, встал и занял позицию позади молодого человека. Он тоже обнял его за бедра, и руки Марио соединились с руками Эммануэль на пояснице сам-ло.
Она слышала, как он застонал от наслаждения. Потом стоны превратились чуть ли не в крики, и сквозь них она услышала голос Марио:
— Теперь я вошел в вас. Я пронзаю вас копьем в два раза более острым, чем у обычного мужчины. Вы чувствуете это?
— Да, это чудесно, — простонала Эммануэль. Могучий поршень сам-ло на три четверти вышел из Эммануэль, потом снова вернулся и начал, все увеличивая темп, свое движение. Она не знала, доставляет ему Марио радость или боль, ей было не до этого; она рычала, извиваясь на подушках. Двое мужчин соединили с ее криками свои. Эти крики разорвали предутреннее молчание, и собаки в окрестных домах начали отчаянный концерт. Но эти трое ничего не слышали — они были в другом мире. Великая гармония царила в этом трио, как в хорошо отлаженном механизме. Никогда ни одна пара не способна достичь такой гармонии! Руки сиамца сжимали грудь Эммануэль, и она посылала свое тело ему навстречу, помогая ему как можно дальше проникнуть в нее, желая, чтобы он разорвал, разодрал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82