Луиза опустилась на стул, подперла рукой подбородок и, поставив локоть на стол, за которым прежде работал ее муж, погрузилась в мечты.
Со дня отъезда кавалера Сан Феличе она впервые вошла в его кабинет. Рой воспоминаний ворвался сюда вместе с нею и теперь осаждал ее.
Луиза думала о человеке, что был так добр к ней, а она с такой легкостью почти совсем забыла о нем; чуть ли не с ужасом думала она о том, сколь велика ее любовь к Сальвато, любовь ревнивая и властная, захватившая ее всецело и совершенно изгнавшая из ее сердца всякое другое чувство; молодая женщина спрашивала себя, как далеко ей еще до полной неверности, и в душе сознавалась, что в нравственном отношении она подошла к ней значительно ближе, чем оставалось пройти физически.
Голос Андреа Беккера вывел ее из состояния задумчивости и заставил вздрогнуть. Луиза уже забыла, что он здесь.
Жестом она предложила гостю сесть.
Андреа поклонился, но остался стоять.
— Сударыня, — начал он, — каковы бы ни были ваши запреты, обязывавшие меня никогда не касаться моей любви к вам, но для того, чтобы вы вполне осознали необходимость моего прихода и размеры опасности, которой я себя подвергаю, надо, чтобы вы поняли, насколько моя любовь была преданна, глубока и почтительна.
— Сударь, — сказала Луиза, вставая, — тем, что вы заговорили об этой любви в прошедшем времени, вместо того чтобы говорить о ней в настоящем, вы не меньше выражаете чувство, которое я категорически запретила вам высказывать. Я надеялась, принимая вас в этот час, после того как я вообще отказывалась видеть вас у себя, что мне не придется напоминать вам об этом условии.
— Соблаговолите выслушать меня, сударыня, и соизвольте дать время объясниться. Мне было необходимо напомнить об этой любви, чтобы помочь вам оценить всю важность одного разоблачения, какое я сейчас сделаю.
— Хорошо, сударь, приступайте быстрее к делу.
— Но с моей стороны разоблачение этой тайны — я хотел бы, чтобы вы поняли меня хорошенько! — безумие, почти измена.
— Тогда не делайте этого, сударь. Не я искала встречи с вами, и не я настаивала на ней.
— Я знаю это, сударыня, и даже предвижу: вы, вероятно, нисколько не будете мне благодарны за то, что я вам сейчас скажу. Но что с того! Рок понуждает меня, и надо, чтобы судьба моя свершилась.
— Я слушаю вас, сударь, — молвила Луиза.
— Итак, сударыня, знайте, что существует большой тайный заговор: готовится новая Сицилийская вечерня, и не только против французов, но также против их сторонников.
Дрожь пробежала по телу Луизы, и в тот же миг она вся превратилась в слух.
Речь шла уже не о ней, речь шла о французах и, следовательно, о Сальвато. Сальвато был в смертельной опасности, а сообщение Беккера, быть может, даст ей средство спасти эту столь дорогую ей жизнь, которую однажды ей уже удалось сохранить.
Невольным движением, опершись о стол, Луиза придвинулась к молодому человеку; она молчала, но в ее глазах он прочел вопрос.
— Должен ли я продолжать? — спросил Беккер.
— Продолжайте, сударь.
— Через три дня, то есть в ночь с пятницы на субботу, не только десять тысяч французов, находящихся в Неаполе и его окрестностях, но еще, как я вам сказал, сударыня, все те, кто является их сторонниками, будут уничтожены. Между десятью и одиннадцатью вечера дома, где должны совершиться убийства, будут помечены красным крестом. В полночь начнется резня.
— Но это ужасно, это жестоко, сударь, то, что вы говорите!
— Не более ужасно, чем Сицилийская вечерня, и не более жестоко, чем Варфоломеевская ночь. То, что сделали в Палермо, чтобы спастись от анжуйцев, и в Париже, чтобы избавиться от гугенотов, могут сделать и в Неаполе, чтобы очистить город от французов.
— И вы не боитесь, что, когда вы уйдете, я поспешу разгласить этот план?
— Нет, сударыня! Поскольку вы подумаете о том, что я даже не просил у вас обещания сохранить тайну; нет, поскольку такая преданность, как моя, не должна быть оплачена неблагодарностью, и наконец поскольку ваше имя слишком прекрасно и слишком чисто, чтобы история запятнала его предательством.
Трепет охватил Луизу. Она в полной мере поняла, сколько истинного величия и преданности было в том, что молодой банкир доверил ей тайну без всяких условий. Оставалось только узнать, почему он открыл ее именно ей.
— Простите меня, сударь, — сказала Луиза, — но я не понимаю, какое дело мне до французов и их сторонников, мне, жене библиотекаря, и больше того — жене друга наследного принца?
— Вы правы, сударыня, но ведь кавалера Сан Феличе здесь нет, он не может защитить вас своим присутствием, оградить своей преданностью королевской династии. И позвольте мне сказать вам это, сударыня: я с ужасом увидел, что ваш дом значится среди тех, которые должны быть помечены крестом.
— Мой дом? — вскричала Луиза, вскочив с места.
— Сударыня, я понимаю: то, что я вам говорю, удивляет вас, даже приводит в негодование. Но выслушайте меня до конца. В такое время, как нынешнее, время тревог и бурь, никто не защищен от подозрений; впрочем, когда подозрения спят, являются доносчики, чтобы их разбудить. Да, сударыня, я видел, держал в руках, читал собственными глазами один донос, правда анонимный, но настолько точный, что нет сомнений в его достоверности.
— Донос? — с удивлением переспросила Луиза.
— Да, сударыня, донос.
— На меня?
— На вас.
— И что написано в этом доносе? — безотчетно бледнея, осведомилась Луиза.
— Там говорилось, сударыня, что в ночь с двадцать второго на двадцать третье сентября прошлого года вы дали у себя приют адъютанту генерала Шампионне.
— О-о, — простонала Луиза, чувствуя, что пот выступает у нее на лбу.
— Что этот адъютант, раненный Паскуале Де Симоне, был укрыт вами от мести королевы; что его выхаживала албанская колдунья по имени Нанно; что он оставался у вас в течение полутора месяцев и вышел, переодевшись абруццским крестьянином, как раз вовремя, чтобы присоединиться к генералу Шампионне и принять участие в битве при Чивита Кастеллана.
— Что ж, сударь, — сказала Луиза, — если это и так, разве преступление дать пристанище раненому, спасти жизнь человеку? Неужели надо, прежде чем проливать на его раны бальзам доброго самарянина, осведомиться о его имени, откуда он родом и каковы его убеждения?
— Нет, сударыня, здесь нет преступления с точки зрения человеческой; однако это считается преступлением с точки зрения политики. Но, быть может, роялисты и простили бы вам это, сударыня, если бы с тех пор, посещая все вечера герцогини Фуско, вы не подтвердили тем самым, что с доносом следует считаться. Вечера герцогини Фуско, сударыня, не только светские вечера: это клуб, где обсуждаются политические проекты, где устанавливаются законы, где сочиняются патриотические гимны, которые кладутся на музыку и там же исполняются; что ж, сударыня, вы посещаете эти вечера, и хотя хорошо известно, что бываете вы там отнюдь не по политическим соображениям, а по другой причине…
— Берегитесь, сударь! — воскликнула Луиза, приподнимаясь. — Вы можете оскорбить меня!
— Боже избави, сударыня! — ответил молодой человек. — Я, преклонив колено, закончу то, что мне надо еще сказать вам. И пусть это послужит доказательством моих честных намерений!
И Беккер опустился на одно колено.
— Сударыня, — продолжал он, — зная, что вам угрожают ножи лаццарони, так как ваш дом оказался в числе обреченных, я пришел, чтобы принести вам талисман и сообщить условный знак, который должен спасти вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272