Я велела составить сводку всех этих событий, и, как только она будет напечатана, я перешлю ее Вашему преосвященству, а пока посылаю две копии обращенного к сицилийцам воззвания короля; оно будет распространено в провинции, поскольку в данный момент нам нежелательно чрезмерно разжигать страсти в столице.
Есть ли надобность говорить Вам, что я с великим нетерпением жду вестей от Вашего преосвященства? Заверяю Вас: все, что Вы делаете, восхищает меня — и глубина Ваших мыслей, и мудрость высказываний. Однако должна сказать, что не могу полностью разделить Вашего мнения насчет того, будто нам следует не замечать, позабыть главарей наших бунтовщиков, в особенности же когда Вы, Ваше преосвященство, договариваетесь до того, что надобно подкупить их наградами. И не потому я не разделяю такого мнения, что обуреваема духом мщения — страсть эта неведома моему сердцу, — и если я говорю с Вами так, словно желаю мстить, то лишь из величайшего презрения к этим негодяям, коих я ни во что не ставлю и кои не заслуживают ни того, чтобы переманить их на нашу сторону, ни того, чтобы их покупать, а напротив, их надо отделить от всего остального общества, которое они развращают. Примеры милосердия, прощения, а в особенности вознаграждения не только не внушили бы нации, столь подлой и столь испорченной, как наша (Примеч. автора.)], чувства признательности, благодарности, а, напротив, внушили бы ей сожаления, что не совершено было во сто крат более. С горечью говорю Вам, тут не может быть никаких колебаний: всех этих людей следует покарать смертью, в особенности же Молитерно, Роккаромана [Королева тогда еще не знала, что Роккаромана искупил измену, в которой она его обвиняла, другою изменою. (Примеч. автора.)], Караччоло, Фредеричи и им подобных.
Что до всех прочих, их следует выслать и взять с них обязательство никогда более не возвращаться, а также письменное согласие, в том случае если они все-таки когда-либо вернутся, подвергнуться пожизненному тюремному заключению, а имущество свое увидеть конфискованным. Эти люди не укрепят сил французов, ибо у них недостанет ни духу, ни энергии сражаться вместе с французскими войсками; они не смогут усугубить наши бедствия по той же причине своей трусости, а мы таким образом избавимся от зловредного и безнравственного племени, которое никогда чистосердечно не примет нашу сторону, и потеря нескольких тысяч подобных негодяев — это лишь благо для государства, кое от них очистится; очищение оке сие производите, основываясь не на доносах, а на фактах — таких, как оказание услуг врагам короля и отечества, заключение союзов с названными врагами; действуйте, говорю я, беспристрастно, невзвирая на положение в обществе и пол, не делая различия между благородным сословием и mezzo ceto, будь то даже женщины, не считаясь ни с родовитостью, ни с чем бы то ни было иным. В Америку их всех! В Америку или во Францию, если уж расходы чрезмерно велики.
А когда одни будут мертвы, а другие изгнаны — вот тогда мы сможем предать забвению совершенные ими гнусности. Но сперва, но сначала, но прежде всего я считаю необходимым проявить величайшую строгость, ибо предаться другому властителю есть не только вероломство, но и нарушение всех принципов религии и полное забвение долга. Посему я полагаю, что милосердие было бы роковой ошибкой, изменники сочли бы его нашей слабостью, а те люди, чья верность не поколебалась ни на миг, — несправедливостью. Следовательно, повторяю, ради будущего спокойствия и безопасности государства надо хорошенько очиститься от всего этого сброда, выдворение которого Францию не укрепит, зато, по крайней мере, обеспечит нам покой. И я настолько в этом убеждена, что предпочла бы даже оставить попытки перетянуть Неаполь на нашу сторону, а лучше дождаться, когда мы соберем достаточную армию, чтобы взять его штурмом, и тогда уж насильно и на указанных выше условиях произвести чистку — вновь и вновь повторяю это слово, потому что лишь оно ясно выражает мою мысль, — чистку, только одна она и может обеспечить нам спокойствие в будущем. Если сегодня Вы не располагаете необходимыми для подобных действий силами, я предпочитаю пока вовсе не возвращаться в мою столицу, чем вернуться, оставив в ней всю эту нечисть. Австро-русские армии приближаются к Неаполю. Лучше дождаться, когда прибудут русские, и вместе с ними отвоевать обратно наше королевство. Как бы то ни было, мое мнение таково, что нам должно принимать любую помощь, откуда бы она ни пришла. Но откуда бы ни явилась эта помощь, нам не следует, когда Неаполь будет взят, прощать тех людей, кои являются единственной причиной гибели королевства … Да простит мне Ваше преосвященство столь настоятельные требования покарать преступников, но я желаю высказать Вам мои чувства и намерения, дабы в будущем Вы не могли сослаться на свое неведение. Впрочем, я надеюсь, что Ваше преосвященство знает, что надлежит делать и сделает это.
Да не заподозрит во мне Ваше преосвященство ни злого сердца, ни тиранического склада ума, ни мстительной души. Я готова благосклонно принять виновных и простить их; но я убеждена, что это означало бы гибель для королевства, тогда как суровость может оказаться для него спасением.
Прощайте. С великим нетерпением жду вестей от Вас и вестей добрых.
С искренней благодарностью и уважением остаюсь Вашим вечным и преданным другом.
Каролина».
Вести, которые ждала королева от кардинала, были и в самом деле хороши. Руффо продолжал продвигаться к Неаполю, соединился, как уже было сказано, с русскими и турками и не сомневался, что, какую бы оборону ни организовали патриоты, рано или поздно город будет взят.
Все настолько уверовали в это, что герцог Калабрийский решился наконец выступить на стороне кардинала. Сиятельные родители доверили сына руководству Нельсона, и принц свою первую кампанию против знамен Республики готовился вести под английским флагом.
По нижеследующему письму королевы читатель увидит, какие обстоятельства помешали юному принцу, к великому его сожалению, добиться той славы и симпатии народа, которых ожидали от этой экспедиции.
Второе письмо королевы кажется нам не менее любопытным, а главное, не менее ярко раскрывающим ее характер, нежели первое.
«14 июня 1799 года.
Письмо это, по всей вероятности, будет получено Вашим преосвященством в Неаполе, иначе говоря, уже после того, как Ваше преосвященство отвоюет наше королевство.
Злой рок по-прежнему против нас. Вчера по его воле английский флот, отплывший было в Неаполь, вынужден был вернуться в Палермо. Мы простились с этими кораблями в одиннадцать часов утра; они вышли из порта в самую ясную погоду, при самом благоприятном ветре, и к четырем часам пополудни мы потеряли их из виду. Если бы продержался попутный ветер, сегодня они наверняка были бы уже у Прочиды. К несчастью, между островами и Капри они встретили два судна, шедшие им на подкрепление. От них адмирал получил сообщение, что французский флот только что вышел из Тулона и приближается к южным берегам Италии. Созвали военный совет, и Нельсон заявил, что его первейший долг — оберегать Сицилию, а потому он вынужден освободить свои суда от предназначенных для высадки в Неаполе войск и артиллерии и немедленно двинуться навстречу врагу, чтобы с ним сразиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272