– вмешался Мотриль; это объяснение явно не входило в его планы. – Капитан, король приказывает вам отвести графа Энрике де Трастамаре в палатку короля дона Педро, а этого молодого человека ко мне.
– Каверлэ, ты подлец! – взревел Аженор, пытаясь вырваться из тяжелых железных лап, которые держали его.
– Я предлагал тебе бежать, ты не захотел или захотел, но слишком поздно, что то же самое, – ответил капитан. – Право же, это твоя ошибка! Тебе ли жаловаться, ты ведь будешь жить у нее.
– Надо спешить, господа, – сказал дон Педро, – и пусть сегодня ночью соберется совет, чтобы судить этого ублюдка, который именует себя моим братом, мятежника, который утверждает, будто он мой суверен. Каверлэ, он предложил тебе два города, но я щедрее и жалую тебе провинцию. Мотриль, вызовите моих людей, через час мы должны быть в безопасности, где-нибудь в надежном замке.
Мотриль поклонился и вышел, но, не отойдя от палатки и десяти шагов, стремглав примчался назад, подавая рукой знак, который у всех народов означает просьбу помолчать.
– Что еще стряслось? – спросил Каверлэ с плохо скрываемой тревогой.
– Говори, добрый Мотриль, – велел дон Педро.
– Послушайте, – сказал мавр.
Казалось, все присутствующие обратились в слух, и на короткое время палатка английского командира превратилась в какую-то галерею скульптур.
– Слышите? – снова спросил мавр, все ниже склоняясь к земле.
Можно было в самом деле расслышать некое подобие раскатов грома или приближение группы мчащихся галопом всадников.
– За Богоматерь Гекленскую! – раздался внезапно суровый и громкий голос.
– Ага, вот и коннетабль, – прошептал Каверлэ, узнавший боевой клич сурового бретонца.
– Ага, вот и коннетабль, – нахмурившись, повторил дон Педро, который знал об этом грозном кличе, но слышал его впервые.
Пленники переглянулись, и на их устах промелькнула улыбка надежды.
Мотриль подошел к дочери, которую обнял и еще крепче прижал к себе.
– Государь, – сказал Каверлэ тем насмешливым тоном, которого он не оставлял даже в минуты опасности, – по-моему, вы хотели взять вепря; он явился сам, чтобы избавить вас от хлопот.
Дон Педро подал знак своим воинам, которые встали у него за спиной. Каверлэ, решивший держать нейтральную позицию в отношении и своего бывшего боевого товарища, и своего нового командующего, отошел в сторону.
Еще один ряд стражников утроил железное кольцо, окружавшее Энрике де Трастамаре и Молеона.
– Что с тобой, Каверлэ? – спросил дон Педро.
– Я, сир, уступаю место вам, моему королю и моему главнокомандующему, – ответил капитан.
– Хорошо, – ответил дон Педро, – значит, все должны исполнять мои приказы.
Стук копыт умолк; послышалось легкое позвякиванье железа, и на землю с грохотом спрыгнул человек в тяжелых доспехах.
Через несколько секунд в палатку вошел Бертран Дюгеклен.
VII. Вепрь, попавший в западню
За коннетаблем, хитро поглядывая по сторонам и слегка улыбаясь, вошел честный Мюзарон, покрытый пылью с ног до головы.
Казалось, он появился здесь, чтобы объяснить присутствующим столь молниеносный приезд коннетабля.
Войдя, Бертран поднял забрало и окинул взглядом все общество.
Заметив дона Педро, он слегка поклонился; увидев Энрике де Трастамаре – отвесил почтительный поклон; подойдя к Каверлэ – пожал ему руку.
– Здравствуйте, сир капитан, – спокойно сказал Дюгеклен, – значит, нам досталась добрая добыча. О, мессир де Молеон, прошу прощения, я вас не сразу увидел.
Эти слова, которые свидетельствовали о его явном незнании положения, повергли в изумление почти всех.
Но Бертран, нисколько не обращая внимания на это почти торжественное молчание, продолжал:
– Кстати, капитан Каверлэ, я надеюсь, что к пленнику отнесутся с тем почтением, что приличествует его положению, а главное, его горю.
Энрике хотел было ответить, но дон Педро заговорил раньше:
– Да, сеньор коннетабль, не беспокойтесь, мы отнеслись к пленнику со всем уважением, которого требует обычай.
– Вы отнеслись? – спросил Бертран, изобразив на лице изумление, которое составило бы честь самому искусному комедианту. – Как это, вы отнеслись? Почему вы так говорите, ваша светлость, объясните, пожалуйста.
– Нуда, мессир коннетабль, я повторяю, что мы отнеслись как положено, – с улыбкой ответил дон Педро.
Бертран посмотрел на Каверлэ, который, опустив стальное забрало, был невозмутимо спокоен.
– Я не понимаю, – сказал Дюгеклен.
– Дорогой коннетабль, – начал Энрике, с трудом поднявшись, так как он был избит и помят солдатами; в схватке куча воинов в доспехах едва не задушила его своими железными ручищами. – Дорогой коннетабль, убийца дона Фадрике прав, теперь он наш господин, а мы из-за предательства оказались в плену.
– Что?! – спросил Бертран, обернувшись и бросив такой злобный взгляд, что многие побледнели.
– Вы говорите из-за предательства, так кто же предатель?
– Сеньор коннетабль, – ответил Каверлэ, выступая вперед, – по-моему, слово «предательство» здесь не годится, вернее было бы говорить о преданности.
– Преданности! – вскричал коннетабль, который удивлялся все больше.
– Конечно, о преданности, – продолжал Каверлэ, – ведь мы все-таки англичане – не так ли? – следовательно, подданные принца Уэльского!
– Ладно! Но что же все это значит? – спросил Бертран, расправляя свои могучие плечи, чтобы поглубже вздохнуть, и опуская на рукоять своего длинного меча мощную железную длань. – Кто вам говорит, дорогой мой Каверлэ, что вы не подданный принца Уэльского?
– Тогда, сеньор, вы согласитесь – ибо лучше вас никто не знает законов дисциплины, – что я вынужден подчиниться приказу моего государя.
– Вот этот приказ, – сказал дон Педро, протягивая Бертрану пергамент.
– Я читать не научен, – грубо ответил коннетабль. Дон Педро забрал назад пергамент, а Каверлэ, сколь бы храбр он ни был, вздрогнул.
– Ну что ж! – продолжал Дюгеклен. – Кажется, теперь я понял. Король дон Педро был взят в плен капитаном Каверлэ. Он показал охранную грамоту принца Уэльского, и капитан сразу же вернул дону Педро свободу.
– Именно так! – воскликнул Каверлэ, который какое-то время питал надежду, что благодаря своей безукоризненной честности Дюгеклен одобрит все его действия.
– Пока все идет как по маслу, – сказал коннетабль. Каверлэ облегченно вздохнул.
– Но кое-что мне пока неясно, – продолжал Бертран.
– Что же именно? – высокомерно спросил дон Педро. – Только отвечайте поскорее, мессир Бертран, а то все эти допросы становятся утомительны.
– Сейчас скажу, – ответил коннетабль, оставаясь угрожающе-невозмутимым. – Но зачем капитану Каверлэ, освобождая дона Педро, нужно брать в плен дона Энрике?
Услышав эти слова и увидев вызывающую позу, в которую встал Бертран Дюгеклен, произнося их, Мотриль посчитал, что пришло время призвать на помощь дону Педро подкрепление из мавров и англичан.
Бертран глазом не моргнул и, казалось, даже не заметил этого маневра. Только, если такое вообще возможно, его голос стал еще спокойнее и бесстрастнее.
– Я жду ответа, – сказал он. Ответ дал дон Педро.
– Удивляюсь, – сказал он; – французские рыцари столь невежественны, что не могут понять: одним махом заполучить друга и избавиться от врага – двойная выгода.
– Вы тоже так думаете, метр Каверлэ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
– Каверлэ, ты подлец! – взревел Аженор, пытаясь вырваться из тяжелых железных лап, которые держали его.
– Я предлагал тебе бежать, ты не захотел или захотел, но слишком поздно, что то же самое, – ответил капитан. – Право же, это твоя ошибка! Тебе ли жаловаться, ты ведь будешь жить у нее.
– Надо спешить, господа, – сказал дон Педро, – и пусть сегодня ночью соберется совет, чтобы судить этого ублюдка, который именует себя моим братом, мятежника, который утверждает, будто он мой суверен. Каверлэ, он предложил тебе два города, но я щедрее и жалую тебе провинцию. Мотриль, вызовите моих людей, через час мы должны быть в безопасности, где-нибудь в надежном замке.
Мотриль поклонился и вышел, но, не отойдя от палатки и десяти шагов, стремглав примчался назад, подавая рукой знак, который у всех народов означает просьбу помолчать.
– Что еще стряслось? – спросил Каверлэ с плохо скрываемой тревогой.
– Говори, добрый Мотриль, – велел дон Педро.
– Послушайте, – сказал мавр.
Казалось, все присутствующие обратились в слух, и на короткое время палатка английского командира превратилась в какую-то галерею скульптур.
– Слышите? – снова спросил мавр, все ниже склоняясь к земле.
Можно было в самом деле расслышать некое подобие раскатов грома или приближение группы мчащихся галопом всадников.
– За Богоматерь Гекленскую! – раздался внезапно суровый и громкий голос.
– Ага, вот и коннетабль, – прошептал Каверлэ, узнавший боевой клич сурового бретонца.
– Ага, вот и коннетабль, – нахмурившись, повторил дон Педро, который знал об этом грозном кличе, но слышал его впервые.
Пленники переглянулись, и на их устах промелькнула улыбка надежды.
Мотриль подошел к дочери, которую обнял и еще крепче прижал к себе.
– Государь, – сказал Каверлэ тем насмешливым тоном, которого он не оставлял даже в минуты опасности, – по-моему, вы хотели взять вепря; он явился сам, чтобы избавить вас от хлопот.
Дон Педро подал знак своим воинам, которые встали у него за спиной. Каверлэ, решивший держать нейтральную позицию в отношении и своего бывшего боевого товарища, и своего нового командующего, отошел в сторону.
Еще один ряд стражников утроил железное кольцо, окружавшее Энрике де Трастамаре и Молеона.
– Что с тобой, Каверлэ? – спросил дон Педро.
– Я, сир, уступаю место вам, моему королю и моему главнокомандующему, – ответил капитан.
– Хорошо, – ответил дон Педро, – значит, все должны исполнять мои приказы.
Стук копыт умолк; послышалось легкое позвякиванье железа, и на землю с грохотом спрыгнул человек в тяжелых доспехах.
Через несколько секунд в палатку вошел Бертран Дюгеклен.
VII. Вепрь, попавший в западню
За коннетаблем, хитро поглядывая по сторонам и слегка улыбаясь, вошел честный Мюзарон, покрытый пылью с ног до головы.
Казалось, он появился здесь, чтобы объяснить присутствующим столь молниеносный приезд коннетабля.
Войдя, Бертран поднял забрало и окинул взглядом все общество.
Заметив дона Педро, он слегка поклонился; увидев Энрике де Трастамаре – отвесил почтительный поклон; подойдя к Каверлэ – пожал ему руку.
– Здравствуйте, сир капитан, – спокойно сказал Дюгеклен, – значит, нам досталась добрая добыча. О, мессир де Молеон, прошу прощения, я вас не сразу увидел.
Эти слова, которые свидетельствовали о его явном незнании положения, повергли в изумление почти всех.
Но Бертран, нисколько не обращая внимания на это почти торжественное молчание, продолжал:
– Кстати, капитан Каверлэ, я надеюсь, что к пленнику отнесутся с тем почтением, что приличествует его положению, а главное, его горю.
Энрике хотел было ответить, но дон Педро заговорил раньше:
– Да, сеньор коннетабль, не беспокойтесь, мы отнеслись к пленнику со всем уважением, которого требует обычай.
– Вы отнеслись? – спросил Бертран, изобразив на лице изумление, которое составило бы честь самому искусному комедианту. – Как это, вы отнеслись? Почему вы так говорите, ваша светлость, объясните, пожалуйста.
– Нуда, мессир коннетабль, я повторяю, что мы отнеслись как положено, – с улыбкой ответил дон Педро.
Бертран посмотрел на Каверлэ, который, опустив стальное забрало, был невозмутимо спокоен.
– Я не понимаю, – сказал Дюгеклен.
– Дорогой коннетабль, – начал Энрике, с трудом поднявшись, так как он был избит и помят солдатами; в схватке куча воинов в доспехах едва не задушила его своими железными ручищами. – Дорогой коннетабль, убийца дона Фадрике прав, теперь он наш господин, а мы из-за предательства оказались в плену.
– Что?! – спросил Бертран, обернувшись и бросив такой злобный взгляд, что многие побледнели.
– Вы говорите из-за предательства, так кто же предатель?
– Сеньор коннетабль, – ответил Каверлэ, выступая вперед, – по-моему, слово «предательство» здесь не годится, вернее было бы говорить о преданности.
– Преданности! – вскричал коннетабль, который удивлялся все больше.
– Конечно, о преданности, – продолжал Каверлэ, – ведь мы все-таки англичане – не так ли? – следовательно, подданные принца Уэльского!
– Ладно! Но что же все это значит? – спросил Бертран, расправляя свои могучие плечи, чтобы поглубже вздохнуть, и опуская на рукоять своего длинного меча мощную железную длань. – Кто вам говорит, дорогой мой Каверлэ, что вы не подданный принца Уэльского?
– Тогда, сеньор, вы согласитесь – ибо лучше вас никто не знает законов дисциплины, – что я вынужден подчиниться приказу моего государя.
– Вот этот приказ, – сказал дон Педро, протягивая Бертрану пергамент.
– Я читать не научен, – грубо ответил коннетабль. Дон Педро забрал назад пергамент, а Каверлэ, сколь бы храбр он ни был, вздрогнул.
– Ну что ж! – продолжал Дюгеклен. – Кажется, теперь я понял. Король дон Педро был взят в плен капитаном Каверлэ. Он показал охранную грамоту принца Уэльского, и капитан сразу же вернул дону Педро свободу.
– Именно так! – воскликнул Каверлэ, который какое-то время питал надежду, что благодаря своей безукоризненной честности Дюгеклен одобрит все его действия.
– Пока все идет как по маслу, – сказал коннетабль. Каверлэ облегченно вздохнул.
– Но кое-что мне пока неясно, – продолжал Бертран.
– Что же именно? – высокомерно спросил дон Педро. – Только отвечайте поскорее, мессир Бертран, а то все эти допросы становятся утомительны.
– Сейчас скажу, – ответил коннетабль, оставаясь угрожающе-невозмутимым. – Но зачем капитану Каверлэ, освобождая дона Педро, нужно брать в плен дона Энрике?
Услышав эти слова и увидев вызывающую позу, в которую встал Бертран Дюгеклен, произнося их, Мотриль посчитал, что пришло время призвать на помощь дону Педро подкрепление из мавров и англичан.
Бертран глазом не моргнул и, казалось, даже не заметил этого маневра. Только, если такое вообще возможно, его голос стал еще спокойнее и бесстрастнее.
– Я жду ответа, – сказал он. Ответ дал дон Педро.
– Удивляюсь, – сказал он; – французские рыцари столь невежественны, что не могут понять: одним махом заполучить друга и избавиться от врага – двойная выгода.
– Вы тоже так думаете, метр Каверлэ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151