С замиранием сердца люди следили за ними. Послышались далекие выстрелы, а в небесах, между самолетами, стали заметны вспышки разрывающихся снарядов: это тральщики открыли огонь из пушек. Но самолеты продолжали снижаться. С тральщиков и барж открылся пулеметный огонь.
Воздух дрогнул от сильных взрывов. Столбы огня, дыма, воды закрыли караван судов от взоров наблюдателей. Дым начал рассеиваться, постепенно стали обрисовываться контуры судов. На берегу считали: их было девять.
- Их было девять, - сказал кто-то на пирсе. - Все девять единиц налицо!..
- Их было десять! - сказал другой. - Одного не хватает.
- Да нет же, их было девять!
Спор прервали новые взрывы. И снова - столбы огня, воды и медленно рассеивающийся дым, а учащенная стрельба там, на озере, непрерывна. И еще взрывы, и опять все то же… Уже темнело. Но еще можно было заметить: откуда-то появились новые самолеты, они врезались в гущу немецких. Это наши истребители навязали немцам ожесточенный воздушный бой. За ним следить теперь можно было только по вспышкам огня. А потом все затихло. На озеро навалилась тьма… Затих и гул авиамоторов…
- Ну, теперь немцы вернутся не раньше, чем часа через два-три! - сказал Бархударов. - Как раз успеем проскочить середину озера. А там, вблизи берега, будет безопаснее. Давайте скорее отходить!..
«Батурин» быстро взял на буксир уже догруженную баржу и вышел в рейс. Когда он благополучно добрался до Осиновца, все выяснилось: паром No 4529 утонул. Пробитые осколками цистерны со спиртом с ним вместе пошли на дно. На всех судах оказалось много раненых и убитых, особенно на пароме - его палуба была заполнена красноармейцами. Многие утонули. Других успел выловить из воды тральщик. На «Арзамасе» ранена была вся команда. Капитан Андрей Иванович Никифоров умер от ран.
Бомбежка пароходов «No 8» и «Никулясы
30 октября канальный пароходик «No 8», который подвергался бомбежке уже пять раз, вышел в десять часов утра из Осиновца, взял курс на Кареджи. Он вел на буксире пустую деревянную баржу No 4084. В том же направлении неподалеку другую баржу тащил озерный пароход «Никулясы», под командой капитана И. А. Мишенькина. На пароходе были зенитки, а на баржах по одному пулемету. День выдался безоблачный, ясный, солнечный, чуть дул ветерок. На вахте у штурвала «No 8» - помощник капитана кореец Ногай. Приблизившись к середине озера, стоя на палубе, вахтенные напряженно следили за небом. Кочегары шуровали, не жалея своих сил, лишь бы пар держался на марке, лишь бы скорее проскочить середину озера…
Высоко в небе показались черные точки. Они быстро увеличивались. Послышался гул моторов. Двенадцать немецких самолетов приближались к медленно движущимся судам.
Капитан парохода «No 8» Н. Д. Бабошин выскочил из каюты, встал у штурвала рядом с Ногаем. На пароходе «Никулясы» и на баржах пулеметчики стали у своих мест. Лишняя команда убралась по своим каютам. Кое-кто надел на себя спасательные нагрудники.
Самолеты разделились на две группы. Одна шестерка направилась к пароходу «Никулясы», вторая - к «No 8». Первый самолет спикировал на баржу No 4084. Старшина Семенов, открыв из пулемета огонь, крикнул:
- Или тебе, или мне конец!
Одна из четырех бомб влетела в открытый люк баржи, пробила корпус и взорвалась. Сбитый с ног пулеметный расчет вскочил и снова открыл огонь по второму, пикирующему бомбардировщику. Баржа тонула. Перебитый осколком буксирный трос дал свободу пароходу «No 8». Маневрируя полным ходом, он держался, уклоняясь от разрывов бомб, невдалеке от баржи.
Окутанный дымом, фонтанирующей от разрывов бомб водою, порой совершенно скрываясь, пароход «Никулясы» непрерывно бил по самолетам из пушек и пулеметов. Капитан парохода «No 8» Бабошин вновь и вновь увертывался от сбрасываемых на него бомб. Четыре бомбы разорвались вокруг парохода почти од новременно, обдав его водой и осколками. Кочегар Павлов без страха бегал по палубе и, задрав голову, кричал:
- Вон, вон, самолет слева! А вон пикирует справа, сейчас пустит бомбу!
Шестидесятилетний механик Терентьев стоял безотлучно в машине, выполняя приказания капитана. После каждой серии бомб команда выскакивала из кают и, удостоверившись, что пароход не тонет, снова пряталась по каютам. Жена капитана, маленькая, сорокапятилетняя, черноглазая «тетя Рая», плававшая на пароходе коком, вбежала в кубрик к кочегарам, спряталась за деревянный шкаф, где хранилась «роба»- рабочая одежда команды.
- Тетя Рая, ложись на пол! Дерево не защитит тебя!
- У вас на полу грязно! - ответила тетя Рая, не соображая, что говорит, и поглубже втиснулась за шкаф.
На койке крепким сном спал кочегар Абросимов Его тщетно пытались разбудить.
- Бросьте его будить! - сказал кто-то. - Пусть умирает сонным!
Самолеты продолжали гоняться за беззащитным пароходом, кидая в него одну за другой бомбы. Пароход убегал от них, виляя, описывая круги, давая то «полный вперед», то «полный назад». Одна бомба упала так близко, что машина от сотрясения застопорилась. Это спасло пароход: следующая бомба упала в семи-восьми метрах от носа. Она неминуемо угодила бы в пароход, если б машина его не застопорилась. Осколки стекол, столы, табуреты, посуда прыгали и перекатывались от воздушных волн. Тяжелые железные крышки машинного фонаря, которые с трудом могут поднять два человека, легко открывало, поднимало и с грохотом опять захлопывало. От этого грохота механик Терентьев потерял соображение: ему показалось, что пароход накренился и погружается в водную пучину, что все убиты и только он остался в живых. Он полез по трапу наверх, высунул голову на палубу, закричал:
- Эй, кто там остался в живых? Или все померли? Неугомонный кочегар Павлов подбежал к нему:
- Терентьич, давай самый полный! Опять пикируют!
Когда бомбежка на несколько минут прекратилась, капитан Бабошин облегченно вздохнул. Настроение его сразу переменилось. Ему захотелось пошутить.
- Ногай! - крикнул он. - Сейчас опять будут бомбить!
Ногай лег ничком. И тут, рядом с пароходом, оправа и слева одновременно раздались два взрыва. Пароход подпрыгнул. Правее носа взорвалась третья бомба…
А пароход «Никулясы» все продолжал стрелять. Оставив в покое юркий пароходик «No 8», шестерка самолетов, бомбивших его, соединилась с шестеркой других, чтобы доконать озерный пароход «Никулясы»…
В этот момент подоспели наши самолеты. Начался воздушный бой. Бомбежка кончилась. Команда вышла на палубу парохода «No 8». Ногай осторожно высунул голову из рубки: что творится вокруг? Желтое лицо помощника капитана было черным, сверкали лишь глаза да зубы. Это угольная пыль, поднятая воздушными волнами из бункеров в кочегарке, залепила его лицо, когда он лежал в рубке.
Команда, глядя на лицо Ногая, начала смеяться. Смех перешел в хохот - в слезы, граничащие с истерикой. Это была нервная реакция на только что пережитое. Это был хохот отчаяния невооруженных людей, у которых не было ничего, чем в трагический момент они могли бы отстаивать свою жизнь.
Разбомбленная деревянная пустая баржа погрузилась в воду до палубы. Пароход «No 8» взял ее на буксир, повел к месту назначения. Впереди шел простреленный осколками во многих местах, густо дымящий пароход «Никулясы» со своей баржей, на которой люди скатывали с палубы кровь. День был безоблачным, ясным, солнечным, чуть дул ветерок…
И только тут я скажу, что рулевым на вахте парохода «Никулясы» в этот час была удивительная девушка - Тося Киселева, проходившая на нем практику в день, когда началась война, студентка техникума речного флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Воздух дрогнул от сильных взрывов. Столбы огня, дыма, воды закрыли караван судов от взоров наблюдателей. Дым начал рассеиваться, постепенно стали обрисовываться контуры судов. На берегу считали: их было девять.
- Их было девять, - сказал кто-то на пирсе. - Все девять единиц налицо!..
- Их было десять! - сказал другой. - Одного не хватает.
- Да нет же, их было девять!
Спор прервали новые взрывы. И снова - столбы огня, воды и медленно рассеивающийся дым, а учащенная стрельба там, на озере, непрерывна. И еще взрывы, и опять все то же… Уже темнело. Но еще можно было заметить: откуда-то появились новые самолеты, они врезались в гущу немецких. Это наши истребители навязали немцам ожесточенный воздушный бой. За ним следить теперь можно было только по вспышкам огня. А потом все затихло. На озеро навалилась тьма… Затих и гул авиамоторов…
- Ну, теперь немцы вернутся не раньше, чем часа через два-три! - сказал Бархударов. - Как раз успеем проскочить середину озера. А там, вблизи берега, будет безопаснее. Давайте скорее отходить!..
«Батурин» быстро взял на буксир уже догруженную баржу и вышел в рейс. Когда он благополучно добрался до Осиновца, все выяснилось: паром No 4529 утонул. Пробитые осколками цистерны со спиртом с ним вместе пошли на дно. На всех судах оказалось много раненых и убитых, особенно на пароме - его палуба была заполнена красноармейцами. Многие утонули. Других успел выловить из воды тральщик. На «Арзамасе» ранена была вся команда. Капитан Андрей Иванович Никифоров умер от ран.
Бомбежка пароходов «No 8» и «Никулясы
30 октября канальный пароходик «No 8», который подвергался бомбежке уже пять раз, вышел в десять часов утра из Осиновца, взял курс на Кареджи. Он вел на буксире пустую деревянную баржу No 4084. В том же направлении неподалеку другую баржу тащил озерный пароход «Никулясы», под командой капитана И. А. Мишенькина. На пароходе были зенитки, а на баржах по одному пулемету. День выдался безоблачный, ясный, солнечный, чуть дул ветерок. На вахте у штурвала «No 8» - помощник капитана кореец Ногай. Приблизившись к середине озера, стоя на палубе, вахтенные напряженно следили за небом. Кочегары шуровали, не жалея своих сил, лишь бы пар держался на марке, лишь бы скорее проскочить середину озера…
Высоко в небе показались черные точки. Они быстро увеличивались. Послышался гул моторов. Двенадцать немецких самолетов приближались к медленно движущимся судам.
Капитан парохода «No 8» Н. Д. Бабошин выскочил из каюты, встал у штурвала рядом с Ногаем. На пароходе «Никулясы» и на баржах пулеметчики стали у своих мест. Лишняя команда убралась по своим каютам. Кое-кто надел на себя спасательные нагрудники.
Самолеты разделились на две группы. Одна шестерка направилась к пароходу «Никулясы», вторая - к «No 8». Первый самолет спикировал на баржу No 4084. Старшина Семенов, открыв из пулемета огонь, крикнул:
- Или тебе, или мне конец!
Одна из четырех бомб влетела в открытый люк баржи, пробила корпус и взорвалась. Сбитый с ног пулеметный расчет вскочил и снова открыл огонь по второму, пикирующему бомбардировщику. Баржа тонула. Перебитый осколком буксирный трос дал свободу пароходу «No 8». Маневрируя полным ходом, он держался, уклоняясь от разрывов бомб, невдалеке от баржи.
Окутанный дымом, фонтанирующей от разрывов бомб водою, порой совершенно скрываясь, пароход «Никулясы» непрерывно бил по самолетам из пушек и пулеметов. Капитан парохода «No 8» Бабошин вновь и вновь увертывался от сбрасываемых на него бомб. Четыре бомбы разорвались вокруг парохода почти од новременно, обдав его водой и осколками. Кочегар Павлов без страха бегал по палубе и, задрав голову, кричал:
- Вон, вон, самолет слева! А вон пикирует справа, сейчас пустит бомбу!
Шестидесятилетний механик Терентьев стоял безотлучно в машине, выполняя приказания капитана. После каждой серии бомб команда выскакивала из кают и, удостоверившись, что пароход не тонет, снова пряталась по каютам. Жена капитана, маленькая, сорокапятилетняя, черноглазая «тетя Рая», плававшая на пароходе коком, вбежала в кубрик к кочегарам, спряталась за деревянный шкаф, где хранилась «роба»- рабочая одежда команды.
- Тетя Рая, ложись на пол! Дерево не защитит тебя!
- У вас на полу грязно! - ответила тетя Рая, не соображая, что говорит, и поглубже втиснулась за шкаф.
На койке крепким сном спал кочегар Абросимов Его тщетно пытались разбудить.
- Бросьте его будить! - сказал кто-то. - Пусть умирает сонным!
Самолеты продолжали гоняться за беззащитным пароходом, кидая в него одну за другой бомбы. Пароход убегал от них, виляя, описывая круги, давая то «полный вперед», то «полный назад». Одна бомба упала так близко, что машина от сотрясения застопорилась. Это спасло пароход: следующая бомба упала в семи-восьми метрах от носа. Она неминуемо угодила бы в пароход, если б машина его не застопорилась. Осколки стекол, столы, табуреты, посуда прыгали и перекатывались от воздушных волн. Тяжелые железные крышки машинного фонаря, которые с трудом могут поднять два человека, легко открывало, поднимало и с грохотом опять захлопывало. От этого грохота механик Терентьев потерял соображение: ему показалось, что пароход накренился и погружается в водную пучину, что все убиты и только он остался в живых. Он полез по трапу наверх, высунул голову на палубу, закричал:
- Эй, кто там остался в живых? Или все померли? Неугомонный кочегар Павлов подбежал к нему:
- Терентьич, давай самый полный! Опять пикируют!
Когда бомбежка на несколько минут прекратилась, капитан Бабошин облегченно вздохнул. Настроение его сразу переменилось. Ему захотелось пошутить.
- Ногай! - крикнул он. - Сейчас опять будут бомбить!
Ногай лег ничком. И тут, рядом с пароходом, оправа и слева одновременно раздались два взрыва. Пароход подпрыгнул. Правее носа взорвалась третья бомба…
А пароход «Никулясы» все продолжал стрелять. Оставив в покое юркий пароходик «No 8», шестерка самолетов, бомбивших его, соединилась с шестеркой других, чтобы доконать озерный пароход «Никулясы»…
В этот момент подоспели наши самолеты. Начался воздушный бой. Бомбежка кончилась. Команда вышла на палубу парохода «No 8». Ногай осторожно высунул голову из рубки: что творится вокруг? Желтое лицо помощника капитана было черным, сверкали лишь глаза да зубы. Это угольная пыль, поднятая воздушными волнами из бункеров в кочегарке, залепила его лицо, когда он лежал в рубке.
Команда, глядя на лицо Ногая, начала смеяться. Смех перешел в хохот - в слезы, граничащие с истерикой. Это была нервная реакция на только что пережитое. Это был хохот отчаяния невооруженных людей, у которых не было ничего, чем в трагический момент они могли бы отстаивать свою жизнь.
Разбомбленная деревянная пустая баржа погрузилась в воду до палубы. Пароход «No 8» взял ее на буксир, повел к месту назначения. Впереди шел простреленный осколками во многих местах, густо дымящий пароход «Никулясы» со своей баржей, на которой люди скатывали с палубы кровь. День был безоблачным, ясным, солнечным, чуть дул ветерок…
И только тут я скажу, что рулевым на вахте парохода «Никулясы» в этот час была удивительная девушка - Тося Киселева, проходившая на нем практику в день, когда началась война, студентка техникума речного флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166